Владимир Величко - Сыщики в белых халатах. Следствие ведет судмедэксперт

– Садись, – похлопал по скамейке Дед, – разговор есть! – И, дождавшись, когда тот уселся, сказал:

– Значит, так. Эксперт, как я и ожидал, приобрел пистолет у того барыги из Покровки. Теперь надо точно убедиться, что это именно тот пистоль. А если все ж Барыга продал другой – надобно заменить его и положить нужный «ТТ», тот, что… ну ты понимаешь какой.

– Дальше! Петька твой обнаглел – напился, нахулиганил, и его посадили на пятнадцать суток. С Петькой что-то надо решать. Я его завтра выпущу…

– Как решать, Иван Сидорович?

– А вот так и решать! Или ты что, хочешь, чтоб нам всем лоб зеленкой вымазали? А Петька, сам понимаешь, психует, нервы у него врастопырку. Ведь если нам упадут на хвост опера из КГБ – слышал, что их тоже к этому делу подключили, – то Петька, сука гнойная, расколется до самой жопы. Поэтому нам надо ускорить проведение нашего плана – переключить все внимание на Эксперта и Касторку. У тебя письмо готово?

– Которое намалевано его почерком? – весело спросил Антон.

– Ты не скалься, не скалься, а отвечай как положено.

– Так точно, готово.

– Держи его в надежном месте. Дам сигнал – сделаешь, как уговаривались. А теперь – ноги в руки и дуй в морг. Там точно проверь, что за пушка и… ну, в общем, сам знаешь что делать! Все, свободен!

Оставшись один, Дед снова погрузился в воспоминания. Когда он переводился из ГУИНа в МВД, то в лагерь, где он отрабатывал последние дни, пришла новая партия осужденных и, листая вместе со своим преемником их дела, обратил внимание на осужденного по кличке «Касторка» и сказал:

– Ох и веселуха у вас начнется сейчас! Второй Вор в Законе на зоне? Скучать будет некогда, – и, хохотнув, добавил: – Впрочем, то уже не моя головная боль.

В МВД Иван Сидорович пришел после почти полугодового отпуска, и именно тогда, получив солидные отпускные, он впервые съездил на Батькивщину, на Львовщину. Ехал туда с тяжелым сердцем. Ему почему-то казалось, что земляки его живут в невыносимых условиях, что москали все повывезли оттуда, что люди голодают. Но все было не так, как он себе нафантазировал. Люди ничем не отличались от тех, кто жил в Сибири или Подмосковье (он как-то в санатории там по бесплатной путевке отдыхал). Все были веселы и довольно беззаботны. Украинская мо́ва слышалась на каждом углу. В общем, уехал он оттуда и радостный – живет Ридна Украина и грустный – по той же причине. Оказывается, москали вовсе не брехали о хорошей жизни своих земляков.

После этого он остался навсегда в Сибири. Да и сам стал настоящим сибиряком – неплохо узнал нравы тайги, стал завзятым охотником, даже говорить стал так же как и сибиряки – твердо и резко выговаривая слова. Так Иван Сидорыч дожил до середины 80-х, дожил в полном единении и с собой, и с окружающим миром. А потом началась – не к ночи будет помянута – перестройка, и он понял, что власть коммунистов заканчивается и что дальше будет в стране – никто, и он в том числе, и представить не мог. Но он знал лишь одно – ничего хорошего не будет. Эту нехитрую аксиому он – многоопытный розыскник и немало повидавший человек, знал твердо: коль власть пошатнулась, коль партийная верхушка ослабила вожжи, которыми понукала народ полвека, жди бардак, неразбериху, жди развал. Такое он видел и в лагерях – маленьких и закрытых мирках, когда по той или иной причине «Хозяин» выпускал бразды правления, и тогда начинались склоки и ссоры, доносы и стукачество друг на друга по поводу и без повода. Так же и среди заключенных – стоило откинуться сильному пахану и все! Порядок в Зоне кончался, или, как говорили, Зону держать было некому. В таком случае сразу находилась кучка горлопанов, которым ничего в общем-то не надо было, и в то же время все было не по их нраву, – смутьяны, одним словом.

И тогда Иван Сидорович решил, что единственным спасением в надвигающемся бардаке будут деньги, одни только деньги! И желательно большие деньги, которые надо будет раздобыть любым путем. В те же примерно дни он оказался в Зареченске, соседнем городке. Там они проводили совместное с тамошним РОВД оперативное мероприятие по поиску двух зэков, сбежавших из лагеря. И вот, толкаясь по рынку, он взглядом Опера выцепил лицо, показавшееся ему знакомым. Не теряя его из вида, он прошелся немного за ним и вспомнил – это «Касторка», вор в законе. А такие граждане просто так на рынках время не убивают. Значит, он не просто так. Вот это совпадение его мыслей о наживе любой ценой и абсолютно случайная встреча с вором в законе едва не привели его к провалу. Провалу того дела, которое хотел осуществить и которое даже еще не начинал осуществлять. У него в голове только смутные мысли бродили и не более того.

Так вот, тогда он установил, где Касторка проживает, выяснил, что его фамилия Сидоров, по воспоминаниям ему казалось, что раньше фамилия была другой. И вот под утро он к Касторке и наведался. Подойдя к домику, – от оперков он знал, что законник на месте, – Иван Сидорович постучался, и дверь ему отворили почти тут же, без вопросов.

– Что не спрашиваешь? А вдруг порешить кто тебя задумал? Грехов-то небось вагон и маленькая тележка?

– А чего мне, начальник, бояться? Я твою фотографию срисовал еще вчера и видел, как ты за мной топал. Знал, что рано или поздно придешь. А ментов мне бояться теперь ни к чему. Чист Гриша Сидоров перед законом. Последний срок отмотал и после этого даже зайцем в трамвае не ездил. Вот так-то. А ты чего, мил человек, ко мне приперся, а?

– А не сильно ли ты наглеешь и вольно себя держишь… Гриша Сидоров… а может, не Гриша и не Сидоров? Может… Касторка?

– Может, и Касторка. Только я уже давно не Касторка. Сход воров в законе мне разрешил уйти на покой, и я сейчас на пенсии, выращиваю ягодки и торгую ими – не желаешь, начальник? – и, открыв дверку холодильника, достал большущую миску с клубникой. – Говорят, лучшая в округе. Угощайся.

Иван Сидорович аккуратно взял ягоду – самую большую – сначала надкусил, а потом съел всю. И правда – хороша! Съев несколько ягод, спросил:

– А не впадлу угощать мента?

– Не, начальник. Я в завязке, и мы с вами теперь одинаковые. Вы мне не гражданин Начальник, а я вам не Касторка.

– Ну и хорошо, ну и правильно… А не хочет ли в таком случае товарищ Сидоров помочь товарищу майору провернуть дельце на много-много тысяч рубликов?

Некоторое время они мерялись взглядами – два волка, всю жизнь прожившие за колючей проволокой, только по разные ее стороны. Но эта колючая проволока, несмотря на разницу сторон, делала их взгляды и поступки порой одинаковыми. Или по крайней мере взаимно понимаемыми.

Касторка первым отвел взгляд и сказал, усмехнувшись:

– Рыбку в мутной воде хочешь споймать, а? Время подошло?