Владимир Величко - Сыщики в белых халатах. Следствие ведет судмедэксперт

Услышав это, Калёный присвистнул:

– Не ожидал… и на Гоги не думал. Это что получается…

– Это получается два варианта. Первый: Рихард устал ждать, пока некто Калёный, виляя хвостом, принесет ему в зубах это ожерелье, и поэтому решил подстраховаться – послал Гоги, и они с Очкариком приехали и купили его.

– Нет, навряд ли, – подумав, ответил Калёный, – они ж не знали, что мальчишка хочет его продать. У меня у самого тогда даже мысли об этом не возникло и – прости, майор, – мы ведь хотели его банально украсть и тому же Рихарду привезти… за определенную плату, разумеется. А была ли у них гарантия, что при их виде мальчишка с радостным визгом полезет за ожерельем и отдаст его? В стиле Рихарда было бы проще послать машину с братками и выбить из парня ожерелье. Так что я думаю, здесь второй вариант…

– Да, я тоже больше за него. Это чисто инициатива Гоги, который таким образом захотел обойти Шефа, так сказать, на повороте и…

– …решил сорвать крупный куш, оставив Рихарда с носом, – закончил мысль майора Калёный, – Гоги давно подсиживает Рихарда, это все знают.

Некоторое время они молчали, думая о сказанном, и наконец Калёный неуверенно спросил:

– И что теперь делать? – однако майор, не слыша вопроса, задумчиво сказал:

– Здесь надо иметь в виду еще один вариант, а именно: поездка Гоги была санкционирована Рихардом, но не к пацану, а к тебе. Но они, забрав у мальчишки ожерелье, сказали Рихарду, что его забрал Калёный и смылся в неизвестном направлении. Этим и объясняется столь масштабная и долгая акция по поиску Калёного, то есть тебя, – закончил майор.

– И что теперь делать? – повторил свой вопрос Калёный.

– Думать. Собирать информацию, а тебе и носа не высовывать отсюда.

Петр Петрович шел в родной РОВД, где трудился два с половиной десятка лет, без особого трепета. Все концы были обрублены, и если бы не дело, он ни за что не пошел бы сюда. Нет-нет, никаких проступков, никаких ссор с сослуживцами… Просто бывшие сотрудники не любили ходить в свое отделение, ибо они пенсионеры, они стали чужими, посторонними для всех, с кем работали, и с ними бывшие коллеги уже не говорили о тонкостях розыска или, к примеру, следствия. Они не просто на пенсию уходили, он были вычеркнуты из касты, в которой жили и работали десятки лет, всю жизнь. А это было непривычно и даже обидно.

«Лишь бы Володька – нынешний начальник розыска был на месте», – думал он, и ему – ура, ура! – повезло. Бывший заместитель был даже не занят и приходу Петра обрадовался искренне. Поздоровавшись, сразу открыл сейф и карандашом, что был в его руке, постучал по некоему стеклянному предмету, вопросительно глянув на бывшего шефа, но тот отрицательно помотал головой и сказал:

– Дело есть, поможешь?

– Что за дело? – усаживаясь за стол, деловито спросил хозяин кабинета.

– Да понимаешь, в Городском следственном изоляторе после суда «чалится» некто Саша Перминов. Мне надо подвести к нему человека с воли…

– Слушаю, Петрович, рассказывай все – сам понимаешь…

Через часок Шалунов вышел из отдела, весело насвистывая, ибо все складывалось по плану. А еще через час он сидел в «жигуленке», стоящем почти за квартал он дома Рихарда, и давал последние инструкции пареньку, курсанту школы милиции, одетому… весьма непрезентабельно.

– Значит, стучишь, говоришь кому и отдаешь письмо охраннику. Если будут задерживать – задерживайся. Записку, мол, передал вот этот дядька, – и Шалунов показал пальцем на сидящего на заднем сиденье Калёнова. Ты его поверхностно опишешь…

– Да чего повторять сто раз. Я все помню… Ну я пошел? – И мальчишка вылез из машины.

Через десяток минут он стучал ногой в калитку частного дома.

– Че надо, – из приоткрытой двери показалась упитанная морда здоровенного амбала.

– Мне хозяину… этому… Рихарду записку попросили передать, – и тут же из калитки вытянулась мощная рука, и в мгновение ока мальчишка оказался во дворе. Один из амбалов выглянул на улицу и внимательно осмотрелся, а другой охлопал карманы и сказал:

– Топай за мной, – и пошел по дорожке в сторону дома.

– Дядя, да мне только передать, – но, получив чувствительный удар в спину от амбала, смирно пошел, куда велели. В доме его еще раз обыскали и привели к Рихарду. Тот внимательно оглядел парня таким взглядом, что по спине холодок пополз.

– Ну что за дело такое ко мне? – неожиданно мягким и каким-то задушевным голосом спросил хозяин.

– Дела у меня нет, есть записка, и если вы Рихард, то вот, – и паренек вытащил свернутый в несколько раз листик бумаги и протянул его хозяину кабинета.

Тот взял ее со словами «Рихард я, Рихард», развернул и стал читать.

Дочитав, он поднял глаза на парня:

– Кто передал? – и помахал листком.

– Мужик, у магазина. Дал чирик за то, что вам отнесу.

– На словах ничего не передавал?

– Не-а, не передавал.

После этого Рихард долго расспрашивал парня и о том, где и с кем он живет, и как выглядел тот мужик, и многое другое. Потом замолк и уставился в окно.

– Так я пойду, дядя?

Рихард пожевал губами и, выглянув в коридор, сказал охраннику:

– Пропусти, пусть валит – и позови мне Андрея.

Через пару минут в комнату зашел невысокий, но очень подтянутый и жилистый мужчина с оголенным торсом.

– Опять гири таскал, – спросил хозяин, – смотри, наживешь грыжу, – хохотнул Рихард и сунул ему листок: – На, прочитай вслух… да накинь что-нибудь, простынешь.

Андрей накинул на себя махровый халат и прочитал:

– «Рихард, я ожерелье не тырил. Когда мы пошли его брать, то там уже было пусто. А пацана я не успел опросить – его повязали мусора. Сейчас он на крытке. Пошли туда человека расспросить парня о том, как выглядел покупатель. Я пробовал, но не получилось. Знаю, что он на «Волге» приезжал и был не один. Добровольно к тебе не приду, потому что ты сначала кишки намотаешь на локоть, потом спрашивать начнешь. Если поймаешь – такая моя невезуха. У меня есть еще кое-что и если смогу подтвердить, то приду сам. А может, ты и сам найдешь того, кто золотую цацку увел, но это не я».

– Ну-у-у, – протянул Рихард, – что скажешь.

Собеседник молча встал и подошел к окну. Постояв, глядя на улицу, он повернулся и сказал:

– Вот смотри, Егор, – если бы я увел эти цацки, я бы, ни минуты не медля, смылся из города, из области и уехал бы куда глаза глядят. И там бы залег на дно, а потом, через годик, не раньше, стал бы осторожно искать того, кому можно продать вещицу. А здесь бы ни за что не остался. А Калёный не дурак, как ты говорил. Вывод: Калёный не брал цацки и в записке пишет правду, – и, сев напротив Рихарда, спросил: – А правда, как вы не догадались поспрошать того мальца. Ведь проще пареной репы было в тюряге поговорить с ним. Или у тебя ходов туда нет? – ехидно спросил Андрей.