Владимир Величко - Сыщики в белых халатах. Следствие ведет судмедэксперт

– Как где? У Гоги!

– Но ты знаешь, где он его прячет, где оно?

– Да, знаю. Оно в банке, в личном сейфе Гоги.

Гоги был не в себе! Мало того что за двое суток Кужебар, эта дыра районного масштаба, надоел хуже горькой редьки, а тут еще и приключения – на выезде из Кужебара их неожиданно остановил патруль ГАИ. Сначала проверили документы на машину, потом документы водителя, пассажиров и: «…Всем выйти, ноги шире… все что в карманах…» и при этом из стоявшего невдалеке «уазика» выскочили четверо нехилых лбов. Гоги и троих его спутников «повязали» под предлогом того, что машина в угоне. Как Гоги ни «выступал», ничего не вышло, да еще и получил кулаком в область печени. Отпустили их только утром, часов в одиннадцать. Доехали до Города в этот раз без происшествий и возле дома Рихарда увидели несколько незнакомых машин, но никого постороннего ни в ограде, ни в доме Гоги не увидал. В кабинет Рихарда он вошел как всегда без стука, но за столом вместо хозяина он увидел молодого парня, совсем незнакомого. Он сидел молча, но в глазах его Гоги увидел явную насмешку.

– Эй!.. Ти што здэс дэлаишь, – с удивлением и усилившимся от этого акцентом спросил он, так и оставшись у двери.

– Эй, ти што нэ слишишь: гиде Рихард? – повторил он, уже с беспокойством.

– А нету его, – с усмешкой сказал этот наглец, и тут же Гоги почувствовал, что его затылка коснулось Нечто твердое. Впрочем, наученный богатым опытом, он сразу замер, поняв, что это ствол пистолета…

На этом, собственно, закончилось участие частного сыщика Шалунова в установлении того, кто же «купил» «Ожерелье Царицы» и у кого оно находилось. Петр Петрович с помощью своих бывших сотрудников освободил Калёного – Антона Сергеевича Кальнова – от подозрений уголовников, и тот мог спокойно возвратиться в свою деревню, не опасаясь мести бывших подельников.

А от дальнейшего расследования Шалунов отошел по просьбе – по настоятельной просьбе! – действующих сотрудников милиции. Капитан Володя так и сказал:

– Петрович, дальнейшее расследование дела мы официально забираем себе, а вас я попрошу больше не касаться его. Хорошо?

Петр Петрович удивился, а, что там, мол, еще расследовать и что искать? Может, жалобу написал бывший владелец ожерелья, а ныне осужденный 19-летний парень? На что капитан сказал:

– Петрович, даю слово, когда все закончится, я сам обо всем вам расскажу: тебе и Калёному. – И добавил, что дело завершится за неделю, а пока – все свободны!

На шестой день Начальник Розыска позвонил Шалунову и пригласил его с Калёным к себе:

– Пропуска заказаны, жду через час.

В кабинете капитан налил им чаю и, заметив, что Калёный весьма сконфужен и явно чувствует себя не в своей тарелке, спросил:

– Что, Антон, непривычно?

– Да, товарищ капитан, угадали. Сколько раз я в таких кабинетах сидел в наручниках, и мне шили дело, а сейчас…

– Ага, – улыбнулся капитан, – это я по просьбе Петровича вас именно сюда пригласил. Вы ведь в этом деле принимали участие на стороне милиции и сейчас находитесь в ее стенах как наш помощник, а побывав в таком амплуа, вам никак невозможно вернуться сюда снова… в наручниках. Так? – улыбаясь, спросил капитан.

– Психологи долбаные, – отвернувшись к стене, сказал Калёный.

– Ну, а теперь за дело, – и капитан, достав папку, начал рассказ: – Вся история с ожерельем началась в 1937 году, – да-да – именно в этом самом, знаменитом. Тогда из Гохрана пропало ожерелье, именуемое как «Ожерелье Царицы». По другим источникам – как «Колье Императрицы»…

– Постойте. Постойте, – воскликнул Калёный, – как в 37-м? Его же привез после Гражданской войны дед мальчишки… привез из Екатеринбурга… там, где царя с семьей расстреляли? При чем здесь 37-й год?

– Антон Сергееич, не перебивайте и все узнаете, хорошо? – сказал с улыбкой капитан и продолжил:

– В те времена в Гохране СССР был полный бардак – массу драгоценностей вывозили за границу для приобретения на деньги, вырученные за продажу драгоценностей, современной сельхозтехники, но какую-то часть предприимчивые и не лишенные «родимых пятен капитализма» сотрудники Гохрана и чекисты присваивали себе. Незаметно, что-то небольшое, не бросающееся в глаза. Учет-то там был налажен из рук вон плохо. Так вот, «Колье Императрицы» – одно из редчайших, сохранившихся ювелирных изделий великого мастера Карла Болена, и поэтому скандал тогда разразился громкий. Началось следствие, и под подозрение попало 3–4 человека, имеющие прямой доступ в любые хранилища и легко – при желании – могущие его украсть. Во втором списке – порядка еще 10 человек – значились люди, имеющие периодический доступ к хранилищам, ну и последний список лиц из почти 30 человек был составлен для очистки совести, ибо они практически не имели доступа к драгоценностям. Они даже в большинство залов и запасников не могли пройти. Вот среди этих тридцати и был дед мальчика – Ян Карлович Вайзен – русифицированный вариант – Васин. В результате расследования ожерелье так и не было найдено. Двое из главных подозреваемых были расстреляны, двоим дали большие срока. Из второго круга – 10 человек – половину посадили на 3–5 лет, остальных выгнали. А вот из тех тридцати – кого-то выгнали, а кого-то отправили служить в отдаленные районы Сибири. Так в 1939 году дед мальчика Саши приехал туда, где они и умерли. Дед в 1977, бабушка – ну вы знаете когда. До смерти Сталина он был участковым милиционером и по сохранившимся сведениям – хорошим участковым.

Теперь перенесемся в 1988 год, когда Рихард решил заняться антиквариатом и по рекомендации Гоги из столицы пригласил… ну пусть он так и остается – Очкарика. Этот Очкастый был неплохим теоретиком. И тут случилось совпадение. Когда Антон пришел и сдал Рихарду сведения о колье, хранящемся у мальца в глухой деревеньке, то Очкастый поехал в Москву – там у него была куча знакомств, – и первое, что он увидел – было «Колье Императрицы»! Понятно, что копия. Но копия, сделанная очень качественно. И тогда, глядя на это украшение, у него возникла мысль, как стать богатым. Очкарик приобретает эту копию – кстати, она сама стоит очень немалых денег, и с ней приехал в Сибирь. Это ожерелье, естественно, он привез с собой. Его он надежно спрятал и никому его не показал. После этого он стал дяде Гоги исподволь внушать мысль, что не мешало бы самим купить ожерелье в деревне, что глупо разбрасываться такими деньгами. Делал он это ненавязчиво, и в конце концов Гоги решил – едем вдвоем, покупаем и все сваливаем на Калёного. Так и сделали. Очкарик зашел, договорился и купил настоящее ожерелье, заплатив за него 25 тысяч долларов. А вот дяде вынес и в машине отдал копию. Настоящее же он себе оставил. Вот такая комбинация.