Леена Лехтолайнен - Телохранитель

«Для профессиональной охраны не имеет значения, кто станет во главе страны. Наша задача — охранять выбранного на свободных демократических началах президента. И помните, что вас учили защищать, а убивать лишь в случае крайней необходимости, только если этого требует выполнение поставленной задачи».

Я подумала о Давиде Стале и вдруг поняла, что у меня созрело решение и через два дня все будет кончено. Если любовь — ошибка, то ее необходимо исправить. То, что сделал мой отец, было правильным лишь с его точки зрения, для остальных его поступок был ужасным. То, что пришлось сделать дяде Яри, было ужасно, но это был единственный выход.

В двенадцать лет я еще не очень хорошо понимала, что нельзя делать из дикого зверя домашнего любимца. Но Фрида не была игрушкой, она стала для нас настоящим членом семьи. А поскольку она выросла без матери, то так толком и не научилась охотиться. Она ловила мышей и кротов, как обычная домашняя кошка, иногда даже пыталась поймать белку, правда безуспешно. Но она никогда не смогла бы изловить зайца. Лишь позже я поняла, что дядя Яри частенько нарушал правила охотничьего сезона, принося домой убитых зайцев-беляков, уток, иногда даже чаек. А что ему было делать — денег, чтобы покупать мясо в магазине, у нас не было.

Детство Фриды в Хевосенперсет прошло без проблем, и первые полтора года мы вообще не знали с ней хлопот. Иногда она выходила на прогулку, но быстро возвращалась. Бывало, соседи поговаривали, мол, уж не бродит ли в наших местах рысь, и зимой нам с дядей приходилось тщательно подметать двор, чтобы уничтожить ее следы. Мне казалось, Хаккарайнены подозревали, что мы держим дома дикого зверя, но помалкивали: во-первых, не были уверены, а во-вторых, Фрида не причиняла никакого вреда. Маленький мир Хевосенперсет жил по своим законам.

Сменялись сезоны, и однажды, когда пришла весна, мы поняли, что Фрида затосковала. Ей исполнилось почти два года, и что-то изменилось. Обычно рысь прекрасно обходилась нашим обществом, но в этом марте ее призывный вой громко разносился по всей округе. Я помню, как однажды ночью выглянула в окно и увидела Фриду, которая стояла, задрав морду, и выла так, что ее наверняка было слышно на многие десятки километров.

И вдруг я услышала ответный клич. Низкий голос самца донесся откуда-то со стороны Каави. Дядя Яри тоже поднялся и подошел к окну. Мы стояли и смотрели вслед убегающей рыси, которая неслась на встречу со своим новым другом.

Фриды не было много дней. Вернулась она в одиночестве, однако вскоре во дворе на снегу появились следы крупных лап. Однажды ночью, когда уже начал таять снег и повсюду слышался звон капели, я вышла ночью во двор и увидела Фриду с ее новым другом. Она стояла, вытянув передние лапы и наклонившись вперед, а самец обнимал ее сзади, двигаясь взад-вперед. А когда он соскочил с нее, Фрида повернулась и заехала ему лапой по шее. Тогда я училась в начальной школе и мало знала о сексе, но все равно поняла, что вижу нечто необыкновенное и прекрасное.

Вскоре Фрида перестала выть и успокоилась, а я жалела о том, что другая рысь больше не приходит. Дядя Яри рассказал, что эти животные не живут парами, а лишь объединяются весной на время. Позже мы поняли, что рысят в этот раз не будет. Дядя Яри объяснил мне, ребенку, что не всегда молодой рыси удается с первого раза забеременеть. И Фрида снова превратилась в домашнюю кошку. Тогда же у нее появилась привычка встречать дядю Яри, когда он приезжал на машине, и радостно носиться вокруг автомобиля.

Однажды, когда у Хаккарайненов со двора пропал кролик, мы с дядей занервничали. Наверное, наша кошка наконец-то научилась охотиться, и это грозило неприятностями.

Мы так и не узнали, кто ее задавил. Похоже, этот сумасшедший водитель даже не остановился посмотреть, что наделал, а оставил Фриду истекать кровью на обочине дороги где-то в километре от нашего дома. Я нашла ее, когда возвращалась из школы. Я бросилась бежать домой и примчалась, задыхаясь от слез и горя.

— Дядя Яри! Скорее! Фрида истекает кровью!

Дядя схватил винтовку и кинулся к машине. Он не позволил мне подойти близко, но вдруг сказал:

— Это же твоя сестренка, Хилья.

Рысь была еще жива. Она устремила на нас взгляд, и я поняла, что она нас узнала. Машина переехала ее, и ей уже ничем нельзя было помочь.

— Хилья, надо прекратить ее мучения. Один выстрел, и ей больше не будет больно.

Я отвернулась, дядя выстрелил. А когда я снова повернулась, то увидела, что он плачет. Мы похоронили ее у скалы на перешейке Хевосенперсет, и, когда там вырос холмик, дядя Яри спел псалом. Позже Хаккарайнены и другие соседи удивлялись, почему у скалы в чистом поле вырос розовый куст. Но мы с дядей Яри знали. Там вечным сном спала моя сестра.

Есть такое правило: когда идешь на свидание с женщиной, бери с собой плетку. Когда собираешься на встречу с обманщиком, не забудь захватить оружие. Разумеется, Давид предполагал, что у меня может быть пистолет, и наверняка подготовился. Вопрос был лишь в том, кто выстрелит первым.

Некоторое время я размышляла, отправиться ли мне в Коппарнэси на машине или на велосипеде. В конце концов я засунула велосипед в багажник и доехала на машине почти до самого Коппарнэси, а там пересела на велосипед. Водонепроницаемая ветровка и свободный шерстяной жакет прекрасно скрывали кобуру с пистолетом. На ноги я натянула толстые черные колготки, наряд довершала короткая кожаная юбка красного цвета, которую я ни разу не надевала с тех пор, как вернулась из Нью-Йорка. Мне хотелось предстать перед Давидом в образе коварной обольстительницы и лишить его рассудка, сделать слабым и беспомощным.

Лишь оставив велосипед на площадке, я поняла, что от нервного напряжения меня просто трясет. В Академии нас не учили скрывать свои чувства, поэтому я просто остановилась и принялась считать до десяти, одновременно стараясь глубоко дышать, чтобы хоть немного успокоить пульс. К своему великому огорчению, я осознала, что женщина во мне жаждет свидания, хотя разум говорил, что в этот раз я спать с Давидом не буду.

Он обещал ждать меня в том же самом номере, так что мне оставалось только постучать и войти. В маленьком пансионе не было других гостей, поэтому входную дверь он тоже оставил открытой. Он заранее сообщил мне, что гостиница пустая, поэтому я могу расслабиться и не переживать, что наши голоса кто-то услышит. Отлично, значит, свидетелей не будет. Возможно, я даже хозяйку не встречу. Интересно, подозревает ли Давид, что я все о нем знаю? Вряд ли он настолько глуп и считает, будто я проглотила все его байки про недвижимость.

Можно использовать эффект неожиданности и выстрелить сразу от входной двери. Но все же я не стала доставать револьвер из кобуры. Пару дней назад я уже целилась в человека, но так и не смогла выстрелить. Теперь времени на сомнения нет. Возможно, именно Давид убил Аниту и протянул стакан с отравленной водкой несчастному бомжу, а потом вложил в руку умирающего орудие преступления. Сердце стучало, в висках бился пульс, во рту пересохло. Я постучала в дверь. Он не спросил: «Кто там?» — это было бы смешно. У порога мог оказаться кто угодно, но в этот момент для него не существовало никого опаснее меня.