Анна Янсон - Чужая птица

В остальном ночь прошла сравнительно тихо. С прибывшего в полночь парома сошла пожилая дама, которая попросила отвезти ее на Форё. На севере острова она, по ее словам, сняла у дальних родственников домик. Когда они приехали к месту назначения, уже стемнело, и дама не смогла определить, какой из домиков ее. В полвторого ночи не станешь стучаться ко всем подряд, так что они поехали обратно в Висбю, где она решила заночевать в отеле. Вот ведь денег куры не клюют! Пассажирка поблагодарила Петера за приятную беседу, сказав: оно того стоило. Он заподозрил, что никаких родственников на Форё у нее нет — дамочке просто захотелось приключений и с кем-нибудь поболтать. Петер был не против, тем более что байки у нее — заслушаешься, даже денег за поездку брать не хочется. И чего только в старину не случалось! Так, одному пастору, получившему приход на Форё, прострелили ухо насквозь, когда он потребовал от местных жителей выплачивать ему церковную десятину, как было заведено на материке. След от пули и по сей день можно разглядеть в картине у алтаря прямо под изображением Иуды. Вот такое назидание новым священнослужителям. Смеясь, дама рассказывала о чудаках, ни разу в жизни не выезжавших с острова. А зачем, когда твой дом и так в центре мира? Чего такого не видали они на периферии? Следующая история повествовала еще об одном церковном служителе. Тот перебрал маленько на деревенском празднике, и по дороге домой — на очередном вираже — у него нога соскользнула с педали, так что машина со всей дури въехала, повалив забор, прямо во двор к Хильде. «Не пугайся, дитя мое, это твой духовный пастырь решил тебя навестить, только и всего!» У пассажирки был явный артистический дар, и Петер от души хохотал. Но больше остальных ему запомнилась история о «папе для всех» — мужчине, который усыновил половину детей на острове, дабы искоренить безотцовщину. Вот почему на Форё нынче все друг другу родственники.

Распрощавшись с пожилой дамой, Петер повез следующего пассажира в отделение неотложной помощи. У того была стенокардия, но «скорую» он вызывать не стал — не хотел никого утруждать. Когда они приехали в больницу, врачи подняли переполох. Петер попробовал узнать, как дела у Берит Хоас, но никто не обращал на него внимания, все были заняты его пассажиром. Петеру оставалось благодарить Бога, что мужик не помер прямо в такси.

С трех до четырех вызовов не поступало, и Петер прикорнул прямо в машине, в чем потом, когда его во всех деталях расспрашивали о событиях той ночи, честно признался врачу-инфекционисту. Но это случилось позже, а пока Петер и не подозревал, какое вскоре начнется светопреставление.

— Ну все, Петер, вылезай из постели! Полицейские приехали, хотят с тобой поговорить. Я уже поставила кофе вариться, — с этими словами Сонья сорвала с него одеяло и сильно дернула за шнур, отчего штора взлетела вверх, лишний раз перекрутившись. Он просто ненавидит, когда жена так делает. Штора застревает, и потом приходится долго с ней возиться, чтобы все поправить. Хлынувший в комнату свет резал глаза, а мышцы ныли, все до единой.

— Про Рубена я им и так уже все рассказал. Мне нечего добавить. Я пришел, а он лежит мертвый в кровати. Больше ничего не знаю.

Инспектор Еспер Эк сидел на кухне и наблюдал, как Сонья ходит от буфета к столу и обратно, доставая все новые коробки с печеньем. Такие же жестяные красно-желто-зеленые коробки разных размеров, чтоб их можно было сложить друг в друга, были у его бабушки. Стол ломился от вкусностей: тут тебе и хворост, и ореховое печенье, и корзиночки с глазурью, и вафли, и солидного размера булочки с шафраном. Затем Сонья выставила шоколадные кексы, рулет с самодельным кремом, песочное печенье с карамелью и бисквиты с кокосом.

— Ой, да что вы, не стоит… — попытался отказаться Эк, но Сонья лишь улыбнулась.

— Уж не знаю, чем потчуют хозяйки на материке, но у нас на Готланде угощенья не жалеют. А что с Рубеном-то приключилось, страх, да и только! До сих пор не могу поверить. Сначала загубил всех своих голубей, а потом съел ядовитых грибов и еще Берит угостил в придачу. Что она ему сделала, эта милая женщина? Его не разберешь. Беда, просто беда! — Сонья открыла кран с водой, воспользовавшись полотенцем на случай, если кто-то уже трогал его грязными руками. Она всегда следила за такими вещами.

— Опять попусту языком мелешь, Сонья! — с укором перебил жену Петер Седеррот. Он вышел на кухню уже в брюках и рубашке, но босиком. Носки он тоже пытался надеть, но спину так ломило, что он свернул их и с досадой кинул в Сонью, когда та в четвертый раз пришла позвать его. Он попал ей по крестцу, но жена даже не заметила.

Эк вооружился блокнотом и ручкой, задал стандартные вопросы, а затем стал выяснять детали:

— Теперь давайте все по порядку. Что за дело у вас было к Рубену Нильсону?

Петер объяснил про соревнование, на которое Рубен так и не явился, и описал жуткое зрелище, встретившее его на голубятне. Рассказал, как он зашел к Берит Хоас и как они вместе отправились к дому Рубена и были вынуждены разбить окно, поскольку сосед не отвечал на стук.

— Может, он и вправду лишил себя жизни, как жена говорит, но грибами-то Берит его угостила, а не наоборот. Я и сам не раз приходил к ней тушеных сморчков отведать, и жив-здоров, как видите. Готовит Берит отменно.

— На сморчки, говоришь, ходил? — возмутилась Сонья. — Интересно, когда это? А я-то, дура, и не знаю ничего. Вот и обедай теперь там. Да хоть переезжай вообще! Нет, когда успел-то? Верно, до того, как я тебе на шею села. Берит от ворот поворот тебе тогда дала, а сейчас передумала, что ли?

— Давайте не будем отвлекаться, — прервал инспектор распалившуюся хозяйку дома, видя, что она уже набрала воздуха для новой тирады.

Муж явно наступил ей на больную мозоль. Если чем и гордилась Сонья Седеррот, так это тем, какой умела накрыть стол, а упоминаний о чужих кулинарных талантах она не терпела. Петер выслушал все упреки совершенно невозмутимо — видно, не впервой. Он сидел за кухонным столом, подперев голову руками. «Выглядит неважно», — подумал Эк, присмотревшись к нему.

— Вы не знаете, кто мог желать Рубену зла? — задал следующий вопрос инспектор.

Строго говоря, оснований подозревать убийство пока не было: никаких внешних повреждений на теле, кошелек с деньгами лежит нетронутый, — но соблюсти процедуру все равно следует.

— Ни друзей, ни врагов. А что касается чужаков, был тут один торговец картинами намедни, кроме него, мы больше посторонних не видели. Еще я подумала про голубей Рубена, они ведь все подохли, а я недавно читала в журнале про заразу, передающуюся половым путем, кажется, хламидиоз называется, что-то вроде попугайной болезни. Если голубь такую гадость подхватит, то заболеет воспалением легких и умрет. А вот где именно они заразиться могут, черт знает, — произнесла Сонья, поежившись.