Брижит Обер - Снежная смерть

Ее жалкий бред действует мне на нервы. Как же такие опасные люди могут одновременно быть такими гротескными? Как же эта девочка-подросток смогла убить моего дядю, испытав при этом не больше эмоций, чем если бы она раздавила таракана? Неужели пустота — это прелюдия к моральной тупости?

— Самое смешное, — продолжает она, — что во время этого коллоквиума проходила выставка работ Жюстины. Ее этюдов на тему «звукового диссонанса душ». Я была просто потрясена, когда она сюда приехала! К счастью, риска, что она нас узнает, не было.

Увы! Тогда бы их дьявольский план сорвался, и столько людей остались бы в живых.

Она кашляет. Садисты-убийцы кашляют, чихают, смеются или плачут. Мне кажется нечестным, что внешне они человекообразны, что мы считаем их себе подобными. Конечно, все мы — лишь мешки кожи, наполненные плотью и костями, с одинаковыми отверстиями, и в наших черепах скрыт компьютер, который позволяет нам думать. Но только у них он заражен вирусом разрушения. Без сожаления, без отдыха, без ремиссии.

Когда я думаю, что ты прохлаждалась в кроватке, слушая музыку техно, пока Мартина вешала Магали в соседней комнате… Магали, которую заставили увидеть Вора. Я пишу первое, что приходит мне в голову, ручка рвет промокшую бумагу.

«Кухня?»

— Идиотская идея Мартины, это все ее склонность к спиритизму…

«Мерканти-Вор в камине?»

— Хм-м-м. Этот идиот нам чуть все дело не испортил, он неправильно рассчитал взрывчатую смесь. Я хотела сама этим заняться, но вы же знаете, что это за типы, старомодные мачо! Слава Богу, вы разбили окно! Должна вам кое в чем признаться, относительно Вора: его не существует, но…

— Вор существует, я с ним встречался! — перебивает Бернар.

— Ты путаешь его с Богом, солнышко! — насмешливо отвечает Летиция.

— С Богом я тоже встречался! — подтверждает Бернар.

— Вот-вот! — разражается смехом Летиция. — Именно это я вам и хотела сказать: даже если Вора не существует — Бернар, молчи! — он все же был задуман, и притом не нами.

«Я знаю: рукопись Б*А*».

— Нет, не только. Ваша продажная авторша придумала то же, что и мы: вовлечь вас в новую авантюру. Мы говорили об этом на ужине после коллоквиума. О влиянии реальности на художественный вымысел и наоборот. Мы все немножко поддали, и она сказала, что думает создать для вас виртуального противника, чтобы посмотреть на вашу реакцию, на то, что из этого получится.

И она сделала это! Она прислала мне дурацкий факс.

— Вот она удивилась, наверное, эта святоша, если узнала, что выдуманный ею Вор принялся резать людей! — со смехом добавляет Летиция.

Со стороны Бернара доносится бормотанье:

— Мама святая! А груди надо класть в лифчик.

— Твоя мать умерла! — бросает Летиция. — И она была полная дура! Она тебя четырнадцать лет из дома не выпускала! Вот славная была парочка!

— Мой отец предпринимательный, — кричит Бернар. — А предпринимательные строят дома для своих глупых детей!

Очень долгая пауза, нарушаемая только бормотанием Бернара.

— Что именно ты хотел сказать нам, Бернар? — дрожащим голосом спрашивает Летиция.

Смех. Там, правее и немного ниже меня, болезненный смех, переходящий в кашель.

— Это Бернар, а не Леонар! — удается наконец выговорить Жюстине. — Имеющий уши да слышит!

— О, нет, только не надо этой собачьей галиматьи! Объяснитесь! — приказывает Летиция.

— Сын Ферни — это он, Бернар! — шепчет Жюстина, и ее ледяная рука прикасается к моему колену. — Я только что поняла, это как озарение. И он унаследует состояние Гастальди!

Бернар — сын моего дяди. Бернар мой двоюродный брат. Встреча с черной дырой. С другой стороны кружится Земля, маленький ребристый шарик для игры в петанк, брошенный через всю Вселенную в направлении созвездия Большого Поросенка. Элиз Андриоли хочет скакать верхом на Земле, чтобы волосы развевались по ветру, а звезды мерцали в мозгу. Но черная дыра не принимает меня, я возвращаюсь обратно, и теперь, в этой мерзкой грязи времени, где стирается реальность, я возвращаюсь к логически выстроенному кошмару. Элиз, возьми себя в руки. Послушай, как Летиция шипит сквозь зубы: «Но это же всего лишь роман!», а Жюстина чеканит:

— Реальность не так-то легко переделать, детка! Вы думали, что достаточно вывести Элиз на сцену вашего театрика и столкнуть ее с другими персонажами, чтобы история, которую вы сочинили, написалась сама собой. Неправда! История — это как музыка, ее нельзя написать без молчания… без лжи, без пропусков…

— Заткнись!

— Вы хотели сделать из Элиз настоящую героиню, — гнет свое Жюстина, — но вы забыли, что герой прежде всего принадлежит автору. Я уверена, что вы получите огромное удовольствие, когда будете читать о ее новых приключениях в своей камере для буйно помешанных, — добавляет она без всякого выражения.

Летиция несколько минут переваривает услышанное, потом вопит:

— Это чушь! Это мы все придумали!

— Слишком надуманно! — восклицает Жюстина. — Вроде как «перебор»: вы вышли за рамки!

— Б*А* тоже сядет! — в отчаянии кричит Летиция.

— За что? Она извлечет пользу из зла, содеянного вами. «Чужое добро впрок не идет», но «на чужих ошибках учатся»! — поучительно произносит Жюстина.

— Я вас сейчас убью, пристрелю, как двух сучек, и никто не извлечет пользы из приключений Элиз! — надрывается Летиция. — А этому сынку старого козла, я ему башку размозжу, я…

— Не советую вам и пальцем трогать мальчика! — раздается женский голос из-за деревьев.

Иветт! Ей удалось! Трам-та-ра-рам! Звените, горны, гремите, трубы!

— А что…? — потерянно лепечет Летиция.

— Я капитан Бертран, штурмовая группа Национальной жандармерии! — мужской голос, усиленный мегафоном, звучит неестественно сухо. — Вы окружены! Сдавайтесь!

Кавалерия! Наконец-то!

— Я вооружена, у меня заложники! — орет Летиция. — Я прикончу их!

— У вас есть три секунды, чтобы положить оружие! — отвечает капитан Бертран. — Вас держат на мушке четыре элитных снайпера. И я не в лучшем настроении. Раз!

В кино так переговоры не ведут. Надеюсь, он знает, что делает.

— Требую вертолет, или я убью их! — опять кричит трясущаяся от бешенства и отчаяния Летиция.

— Меня зовут Марк, — произносит другой, не менее холодный голос. — У меня в прицеле ваш правый глаз. Только что были обнаружены тела наших товарищей, — добавляет он, — мы действительно не расположены шутить. Если честно, мы надеемся, что вы откажетесь сдаться, тогда мы получим законное право нажать на спуск.

— Два!

— Время — деньги, — говорит Бернар.

Она подчинится или выстрелит? В кого она целится? В Жюстину? В Бернара? В меня? Имею ли я право надеяться, что она держит на прицеле одного из них? Я аморальна, если всеми силами души надеюсь, что это не моя голова разлетится на куски?