Жан-Кристоф Гранже - Пассажир

— Ноно, говоришь складно. Но теперь нам вернуть то, что должен.

Сомнений не оставалось. Ноно наверняка зажал наркотики, или деньги за эти наркотики, или то и другое. Возможно, все это спрятано в лофте. А может, приступ случился с ним как раз тогда, когда он должен был их поставить. Чудо, что он все еще жив.

Шаплен из последних сил сохранял хладнокровие. Вытянуть как можно больше сведений о себе самом, прежде чем это встреча обернется сеансом пыток.

— Я не гоню, Юсеф.

— Тем лучше. Bolje ikad nego nikad. [48] Лучше поздно, чем никогда (сербохорват.). Товар где? О штрафных думать потом.

Он рискнул назвать его по имени: человек-щелчок — в самом деле Юсеф. Он узнал еще кое-что. Товар. Наркота. Шаплен отбросил предосторожности.

— Как мы познакомились?

Он взглянул на Юсефа, тот усмехнулся в ответ:

— Ты стать совсем glup, [49] Дурак (сербохорват.). Ноно. Я тебя тащить из канава, парень.

— Ты это о чем?

— Когда я тебя нашел, ты быть паршивый пес. — Он сплюнул на землю. — Кусок дерьма. Нет документы, не знать откуда, никакого дела. Я тебе всему учить.

— Чему?

Юсеф приблизился. Лицо у него застыло. Шутки кончились. Щеки казались впалыми под высокими скулами, затенявшими приподнятые уголки губ. Эта вечная улыбка делала его похожим на японскую маску.

— Уже не смешно, Ноно. Отдай то, что должен, и мы валить отсюда.

— А что я вам должен? — завопил он.

Бычара бросился на него, но Юсеф остановил его жестом. Он решил действовать сам. Схватил Шаплена за руку, держа дуло полуавтоматического пистолета в нескольких миллиметрах от его разбитого носа.

— Кончай дурить. Ты играть с огнем, браток.

Теперь глаза босняка были совсем близко. В кратких промежутках между морганиями Шаплен разглядел суженные зрачки. Они посверкивали холодным зеленоватым светом. Юсеф был еще молод, но что-то грызло его изнутри. Болезнь. Холод. Проклятие.

— Я не смогу вернуть тебе все сразу, — попытался выкрутиться он.

Юсеф поднял голову, словно отбрасывая назад свою прядь.

— Начни с паспортов. Там смотреть.

Тут его осенило. Подделыватель. Он был подделывателем. Тут же обрели смысл его противоречивые впечатления от этой студии. То, что кульман и рекламные эскизы выглядели как декорации. То, что краски, чистые полотна и химикаты казались фальшивыми. Он не рекламщик и не художник. У него вообще нет легального статуса: он мастер по фальшивкам.

Вот почему за ним гоняются все приезжие Парижа. Кланы, группы, сети, заплатившие ему за паспорта, удостоверения личности, разрешения на проживание, кредитки, но так ничего и не получившие.

— Завтра будут, — пообещал он, не задумываясь о последствиях.

Юсеф отпустил его и дружески похлопал по плечу. Лицо его слегка оттаяло. Камень превращался в смолу.

— Круто. Но без глупостей. Амар следить. — Он подмигнул ему. — Смотри не дразнить его, а не то поплатиться за свои проделки.

Он развернулся. Шаплен схватил его за руку:

— Как с тобой связаться?

— Обычно. Мобильный.

— У меня нет номера.

— Все похерил?

— Говорю тебе: у меня плохо с памятью.

Секунду Юсеф смотрел на него. Недоверие разливалось в воздухе, как опасный токсин. Время от времени босняк слегка кивал головой. Наконец он продиктовал цифры по-французски и добавил таинственное «glup». Шаплен догадался, что это ругательство, но прозвучало оно ласково.

Гости исчезли, оставив его одного в разгромленной студии. Он даже не услышал, как хлопнула дверь. Глядя прямо перед собой, он пытался освоиться со своим ближайшим будущим, словно оглушал себя дозой спиртного.

Впереди у него ночь, чтобы отыскать свою мастерскую.

И свое мастерство.

Он начал с простейшей гипотезы.

Мастерская в подвале.

Приподнял ковры в поисках люка. Но так ничего и не нашел. Нигде ни ручки, ни щели, за которыми мог бы скрываться проход. Он схватил метлу, валявшуюся среди разбросанной по полу кухонной утвари. Постучал по полу, прислушиваясь, не послышится ли где глухой звук. Но до него доносился лишь низкий и плотный отзвук плитки.

Он зашвырнул метлу в дальний угол. Лихорадочными волнами на него накатывал страх. Едва схлынуло облегчение, которое он испытал после ухода громил, как перед ним ясно обозначилась задача ближайших часов. Впереди всего одна ночь, чтобы отыскать мастерскую. Вновь обрести навыки, изготовить фальшивые паспорта… Сама эта мысль казалась нелепой.

Снова бежать?

Амар наверняка неподалеку.

Пока он рылся в ящиках в поисках ключей, адреса, хоть какой-то подсказки, часть его мозга осмысливала его новое положение. Подделыватель. Где он выучился этому ремеслу? Где нашел деньги, чтобы начать свое дело? Юсеф сказал, что вытащил его из канавы. Выходит, он выбрался из какого-то переплета. Без имени, без прошлого, без будущего. Славянин помог ему встать на ноги, но кто его выучил?

Подделыватель. Он твердил это слово себе под нос, продолжая поиски. Лишь чудом босняки не нашли его денежки в корпусе «Пен Дюка». Им помешал его приход. Обыск галереи они так и не закончили.

Подделыватель. Лучшего ремесла для хронического самозванца и не найти. Разве он не подделывает собственную жизнь? Он остановился, осознав тщетность своих усилий. Ничего для него здесь нет. Измученный, он присел и почувствовал, как пробуждается боль от ударов. Лицо. Живот. Промежность. Он ощупал ребра, моля бога, чтобы они не были сломаны. Зашел в ванную, смочил махровое полотенце, как накануне, и приложил компресс к лицу. Чуть-чуть полегчало.

Отбросив мысль о подвале, он прикинул, нет ли здесь потайной комнаты. Тоже полный бред. Несущие стены в этом лофте — в несколько метров толщиной. Нигде ни единого закоулка, чтобы устроить тайник. И все-таки он снова спустился на первый этаж. Передвинул холодильник. Обследовал чуланы. Обшарил стенные шкафы. Приподнял вентиляционные решетки…

Внезапно ему захотелось рухнуть на кровать, забыться сном и никогда не просыпаться. Но нужно держаться. Переступая через обломки, он направился на кухню и сделал себе кофе. Тут ему пришло в голову: а нет ли у него где-то в поселке лофтов подсобного помещения? Нет. Нашлись бы счета, квитанции об аренде.

Тем не менее он с чашкой в руке подошел к двери и оглядел мощеную улочку. Все тихо. Здешние обитатели и представить не могли, что творится у них под боком. Взгляд зацепился за металлическую плиту с двойными створками, врытую в землю в пяти метрах от его порога. Он обернулся к стойке Ноно-художника, порылся, нашел молоток и отвертку: с их помощью он, вероятно, закреплял полотна в подрамнике — или, по крайней мере, создавал видимость работы.

Он пошел к люку, воткнул отвертку между створками. Хватило удара молотком, чтобы она сработала как рычаг. Створка поддалась. Шаплен обнаружил бетонную лестницу. Он шагнул вниз, закрыл люк над головой, нащупал выключатель. Вспыхнул свет. От лестницы тянулся коридор с целым рядом деревянных дверей. Пахло затхлостью и пылью. Подвалы лофтов. Он двинулся вперед, гадая, какой из них принадлежит ему.