Жан-Кристоф Гранже - Пассажир

Судья слушал ее не перебивая. О том, какое впечатление на него произвел ее рассказ, сказать было затруднительно.

То ли он ничего не понимал, то ли не испытывал никакого желания усложнять себе жизнь.

— Пока я могу сделать только один вывод, — наконец заговорил он. — Главный подозреваемый по делу…

— Свидетель.

— Хорошо, пусть свидетель. Но он в бегах, а вам так и не удалось напасть на его след.

— Его видели в Марселе. Я связывалась с тамошними коллегами. Его активно ищут. Никуда он от нас не денется.

Вообще-то это не вполне соответствовало тому, что ей сказали полицейские Марселя, но она предпочла не акцентировать внимание на трудностях. Ей хотелось во что бы то ни стало сохранить доверие судьи.

Он снял очки и потер себе веки.

— Почему он туда вернулся? Разве это не странно?

— Может быть, решил, что Марсель — последнее место, где его будут искать? Или у него есть свои причины…

— Какие причины?

Анаис ничего не ответила. Время излагать свои гипотезы еще не пришло.

— Что конкретно вы намерены предпринять? — Судья снова нацепил очки.

Анаис мысленно вытянулась по струнке:

— Я планирую отправиться в Марсель и принять участие в поисках главного свидетеля по делу.

— Вы полагаете, в этом есть смысл?

— Я разговаривала с руководителем следственной группы Жан-Люком Кронье. Он со мной согласен: моя помощь им не помешает. Я лично знакома с беглецом.

— Да, мне об этом докладывали.

Анаис сделала вид, что не поняла намека.

Затем собралась с духом и выпалила:

— Господин судья! Следствие в Бордо топчется на месте. Мы отсмотрели все видеозаписи с камер наблюдения. Допросили всех бездомных, имевших возможность встречаться с жертвой, то есть Филиппом Дюрюи. Пытались разыскать его собаку. Установили, где он доставал для нее корм, где добывал себе одежду. Отследили цепочки, через которые он доставал наркотики. Мы частым гребнем прочесали вокзал, места сборищ бездомных, каждую городскую подворотню. Изучили состояние всех запасов имальгена — снотворного препарата для животных, которым воспользовался убийца, — в радиусе пятисот километров от Бордо. И что мы получили? Ноль. У нас был косвенный свидетель, присутствовавший на месте преступления, — Патрик Бонфис. Но он был убит вместе со своей женой. Таковы результаты на настоящий момент. Свидетелей нет. Улик нет. Нет ни одного стоящего следа. Единственное, чем мы располагаем, — это отпечатки пальцев Матиаса Фрера, он же Виктор Януш, на рельсах в ремонтной яме. Моя группа может продолжать работать в Бордо, но я должна найти Фрера. А Фрер сейчас в Марселе.

Судья скрестил руки на груди. Он молчал. О чем он думал? Взгляд за толстыми стеклами очков оставался непроницаемым. Анаис умирала от жажды, но попросить стакан воды не осмелилась.

Только сейчас она осознала, что обстановка кабинета совершенно изменилась. Ле-Галь его полностью переоборудовал. Выбросил привычные картотечные шкафы, металлические столы и синтетическое ковровое покрытие. Заменил их стеллажами лакированного дерева и крытыми фетром стульями. На пол постелил настоящий шерстяной ковер. Воссоздал атмосферу нотариальной конторы начала прошлого века…

Еще поразительнее было то, что, несмотря на насморк, она учуяла запах тлеющих ароматических палочек. Может, судья не так прост, как кажется? Может, он тайный буддист? А во время отпуска совершает пешие восхождения на Гималаи?

Ле-Галь по-прежнему не произносил ни слова. Анаис поняла, что должна предпринять что-то еще. Не вставая, она положила локти на стол и самым проникновенным тоном сказала:

— Господин судья! Нам с вами ни к чему рассказывать друг другу сказки. Ставки в этой игре высоки как для меня, так и для вас. Мы с вами молоды. Все вокруг только и ждут, чтобы мы допустили оплошность. Положитесь на меня. С одной стороны, у нас имеется ритуальное убийство, совершенное ненормальным в Бордо. С другой — двойное убийство в Стране Басков. Единственная связь между двумя делами — Матиас Фрер, он же Виктор Януш. Именно я должна найти его, где бы он ни прятался. Отпустите меня в Марсель. Дайте мне ровно два дня!

Судья криво улыбнулся. Казалось, горячность Анаис его позабавила: надо же, ребячество какое. В сущности, каждый из них играл сейчас роль.

— Что конкретно вы намерены делать в Марселе? Или вы рассчитываете найти там что-нибудь еще, помимо Фрера?

Анаис встала и улыбнулась. Ей все-таки удалось углядеть за стеклами очков Ле-Галя светившийся в его глазах острый ум. Тот самый ум, благодаря которому он с блеском сдал все мыслимые экзамены и занимал сейчас это кресло.

— Я думаю, что Януш и из Марселя бежал. Он чего-то боялся. Кроме того, я убеждена, что он тоже идет по следу.

— По какому следу?

— Пока не знаю. Возможно, по следу убийцы.

— Я вас не понимаю. Он убийца или сыщик?

— Обе гипотезы вероятны.

— Вы что, слышали о другом убийстве? Думаете, мы имеем дело с маньяком?

Анаис замахала обеими руками: она терпеть не могла это слово. И считала, что делать подобные выводы слишком рано.

— Вы проверяли по базе данных преступников с психическими отклонениями? — не отставал судья.

— Разумеется. И в Форт Рони звонила. Безрезультатно. Но это настолько тесно связано с критериями квалификации преступлений…

— Знаю. Но все же на чем основаны ваши предположения?

Она могла выдать ему целый букет трескучих фраз. Но предпочла голую истину:

— На интуиции.

Судья несколько долгих секунд в упор смотрел на нее. Скромный нотариус исчез — перед ней сидел загадочный будда с непроницаемым лицом. Наконец он испустил глубокий вздох и приподнял кожаный бювар. Под ним лежал белый листок. Анаис обратила внимание на необычное качество плотной глянцевитой бумаги. От листка веяло стариной. На такой бумаге присылали приглашения на бал. Или отказ в помиловании.

— Что это?

— Я освобождаю вас, капитан.

У нее дернулась челюсть.

— Вы… вы меня отстраняете?

— Ос-во-бож-да-ю, — произнес он по слогам. — Вы понимаете человеческую речь? Я направляю вас в Марсель. Статья восемнадцатая Уголовного кодекса, пункт четвертый. Следственный судья имеет право направить следователя, работающего по делу, в любую точку Франции, если это служит «установлению истины».

Она нутром чуяла какой-то подвох. Слишком уж все просто.

— А моя группа? Она будет продолжать расследование в Бордо?

— Скажем так: она будет помогать новому руководителю группы.

Вот оно что. Судья выслушал ее, но все было решено заранее. Наверняка Деверса еще вчера был в курсе дела. Она могла бы сейчас кричать, негодовать. Уйти, хлопнув дверью. Но, если честно, ей было все равно. Ее отпускают в Марсель. А это — главное.