Вэл Макдермид - Тайные раны

Она извлекла два листа бумаги и положила их на прикроватный столик, одновременно хватая пульт управления койкой и беспорядочно давя на кнопки.

Тони вдруг обнаружил, что его то поднимает вверх, то опускает вниз: это Ванесса пыталась сообразить, как сделать так, чтобы он сел в кровати.

— Почему я обо всем этом слышу только сейчас? А что там с деньгами за аренду?

Удовлетворившись положением койки, Ванесса пренебрежительно отмахнулась:

— Ты бы их все равно растранжирил зря. Ну что бы ты с ними сделал? Накупил еще больше идиотских книжонок? В любом случае ты получишь свою долю, когда подпишешь договор о продаже. — Порывшись в сумочке, она вытащила ручку — Вот, подписывай.

— Мне надо прочесть, — запротестовал Тони, когда она сунула ему ручку.

— Зачем? Это тебе ничего не даст, ты все равно в этом ничего не смыслишь. Просто подпиши, Тони.

Ему подумалось: невозможно понять, пытается она его одурачить или нет. Она в любом случае вела бы себя одинаково — нетерпеливо, раздраженно, в непоколебимой уверенности, что он, как и весь остальной мир, норовит воспользоваться любой возможностью, чтобы вставить ей палки в колеса.

Он мог бы попробовать воспротивиться, потребовать, чтобы она дала ему прочесть документы целиком и предоставила время обдумать, чего она хочет. Но сейчас ему было все равно. Нога у него болела, голова болела, и он знал, что ничего важного она у него забрать не может. Конечно, не исключено, что она скрывала от него то, что ему принадлежит. Но до сих пор он прекрасно обходился без этого и, вероятно, сможет обойтись и впредь.

— Ладно, — вздохнул он.

Но он не успел: дверь распахнулась, и, подобно военному кораблю, в палату вплыла миссис Чакрабарти в окружении своего флота, выстроенного в боевой порядок.

Одним молниеносным движением Ванесса отправила документы обратно в сумочку. Похлопывая сына по руке, она незаметно вынула у него из пальцев ручку, не переставая озарять миссис Чакрабарти своей самой лучшей профессиональной улыбкой.

— Видимо, вы и есть знаменитая миссис Хилл, — промолвила хирург. Тони почудилась в ее тоне какая-то сухость.

— Я вам очень признательна за прекрасную работу над коленом моего сына, — заворковала Ванесса. — Ему трудно было бы примириться с мыслью, что он до конца дней своих останется калекой.

— Полагаю, как и большинству людей. — Врач повернулась к Тони: — Я слышала, им удалось извлечь из вас дренаж и при этом не убить.

Он выдавил усталую, какую-то стариковскую улыбку:

— Чуть не убили. Вначале мне показалось, что от удара топором боль была слабее.

Миссис Чакрабарти подняла брови:

— Вы, мужчины, сущие дети. Хорошо, что вам не приходится рожать, а то человечество давно бы вымерло. Ну что ж, теперь нам предстоит снять этот большой тяжелый лубок и посмотреть, что произойдет. Боль будет острая, но если она для вас окажется слишком сильной, тогда о попытке встать можете даже не заикаться.

— В таком случае я пойду, — объявила Ванесса. — Не могу видеть, как он страдает.

Тони промолчал, позволив ей солгать. Лишь бы она ушла.

— Мучайте по полной, — сказал он, когда дверь за Ванессой закрылась. — Я крепче, чем кажусь.

Стейси Чен тоже была крепче, чем казалась. Иначе ей было нельзя. Несмотря на феноменальный талант по части программирования и системного обеспечения, ей мало что в жизни давалось легко. Казалось бы, при таких способностях всем должно быть безразлично, что она — дочь иммигрантов, но в ее профессии, как и везде, царили двойные стандарты. Вот почему она предпочла службу в полиции блестящей научной карьере.

Свой первый миллион она заработала еще старшекурсницей, разработав остроумный код защиты операционной системы, который продала американскому софтверному гиганту. Но вместе с успехом ей достались и снисходительные взгляды. И она поняла, что не хочет быть частью этого мира.

А вот в полиции другое дело: здесь ты четко знаешь свое место. Никто, кроме боссов в высоких кабинетах, далеких от настоящей работы, не прикидывается, будто твой пол и национальность им неважны. Предвзятое отношение, зато честное. Она вполне могла с этим мириться, поскольку больше всего на свете любила возможность проникать в компьютерную жизнь других людей, которую ей предоставляла служба в полиции. Она могла спокойно совать нос в электронную переписку, выявлять извращения, раскапывать секреты, которые люди считают надежно погребенными. И все — на законном основании.

Еще одно преимущество работы в полиции: никого не интересовали ее доходы фрилансера. Месячное жалованье едва покрывало расходы на содержание пентхауса в центре города, не говоря уже о сшитых на заказ костюмах и рубашках, которые она носила в полицейском управлении. Остальные деньги, и немалые, она получала за программы, которые писала дома на собственных компьютерах. Это приносило ей отдельное удовлетворение. Да, теперь она обрела что хотела, но, Господь свидетель, она добилась этого сама.

Единственный недостаток такого существования заключался в том, что время от времени все-таки приходится общаться с людьми лично. Почему-то в полиции до сих пор считают, что ты добьешься лучших результатов, если, так сказать, подышишь одним воздухом с теми, кого опрашиваешь. Какой-то прошлый век, недовольно подумала Стейси, но тут спутниковый навигатор объявил: «Заданная улица достигнута».

Штаб-квартира «Лучших дней нашей жизни» ничем не походила на здания компьютерных фирм, которые до этого приходилось посещать Стейси. Типичный пригородный домик на окраине Престона. Совсем недалеко от шоссе М-6, но небольшой отрезок дороги до автострады забит машинами — одна сплошная пробка. Ей показалось странным, что фирма, контрольный пакет акций которой всего несколько месяцев назад пытались купить за много миллионов долларов, ютится в ветхой коробке образца семидесятых, стоимостью никак не больше пары сотен тысяч. Однако именно этот адрес значился в каталогах Регистрационной палаты, и именно этот адрес ей сообщили в электронном письме.

Не успела Стейси выйти из машины, как входная дверь открылась, и визитерше жизнерадостно улыбнулась женщина лет под тридцать, в джинсах с модными прорехами и майке с надписью: «Регби. Чемпионат Британского содружества».

— Должно быть, вы детектив-констебль Чен, — произнесла она с акцентом, выдававшим в ней уроженку западных графств. — Входите.

Стейси, нарочно для такого случая вырядившаяся в хлопчатобумажные твидовые брюки «Гэп» и фуфайку с капюшоном, улыбнулась в ответ:

— Гейл?

Женщина откинула со лба мелированные пряди светлых волос и протянула ей руку:

— Очень приятно, заходите.

Она провела Стейси в гостиную, в которой стояло несколько диванов и кресел. В углу, возле телевизора, валялась груда детских игрушек. Столик был завален журналами и какими-то распечатанными списками.