Нора Робертс - Искушение злом

Кэм взял ее и понял, что это была банковская расчетная книжка. Счет в банке штата Виргиния.

Джек Кимболл или И. Б. Стоуки. Первый вклад, огромная сумма в пятьдесят долларов, был сделан за год до смерти Кимболла. В год, мрачно припомнил Кэм, когда тот участок земли был продан под торговый центр. Были еще вклады и изъятия со счета, продолжающиеся и после смерти Кимболла вплоть до месяца, предшествующего смерти Биффа.

Боб откашлялся. — А я и не знал, что у Джека и Биффа был, ну, общий бизнес.

— А ведь похоже, что так, верно?

Счет в свое вермя доходил до ста тысяч, а после того, как с него снимали деньги в последний раз, на нем осталось менее пяти.

— Ценю, что ты принес это сюда, Боб.

— Решил, что так будет лучше. — Он боком двинулся к двери. — Думаю, что если бы Бифф был жив, у него была бы масса неприятностей, — торопливо проговорил он.

— Похоже на то. — С задумчивым видом Кэм разглядывал торговца стариной. — Думаю, что излишне предупреждать тебя о том, чтобы ты помалкивал обо всем этом.

У этого Боба хватило совести покраснеть. — Кэм, ты же знаешь, что я умею молчать, но когда я наткнулся на это, Бонни Сью как раз оказалась рядом. Откуда мне знать, кому она уже рассказала.

— Вот именно, — пробормотал Кэм. — Еще раз благодарю.

Он откинулся в кресле, похлопывая по ладони книжкой и раздумывая, как лучше показать ее Клер.

Клер вернулась домой уже в сумерках, злая и подавленная. Больше часа она разговаривала с хирургом Лайзы. Вторая операция была позади, и ногу Лайзы поместили в обычный белый гипс, на котором уже расписались родственники, друзья и почти весь медперсонал третьего этажа.

Не пройдет и недели, как она вернется в Филадельфию.

Но на балетную сцену ей уже никогда не вернуться.

Никакие споры или уговоры не заставили доктора Сью изменить свой прогноз. При тщательном уходе и лечении Лайза сможет нормально ходить, даже немного танцевать. Но ее колено никогда не сможет выдержать балетную нагрузку.

Клер сидела в машине у обочины перед своим домом, уставившись в скульптуру на дорожке, постепенно обретающую форму. Женщина, стремящаяся к звездам и достигающая их.

О, черт.

Она посмотрела на свои руки, медленно сжимая и разжимая ладони, поворачивая их. Что бы чувствовала она, если бы больше не смогла заниматься скульптурой? Никогда бы не могла взять в руку молоток, паяльную лампу или резец?

Пустоту, смерть, гибель. Лайза лежала в постели, в глазах ее была боль, но голос звучал твердо.

— Мне кажется, я давно это поняла, — сказала она. — Все-таки лучше знать наверняка, чем гадать, надеяться.

Нет, нет, думала Клер, с треском захлопывая дверцу машины. Терять надежду всегда нелегко. Она остановилась перед скульптурой, разглядывая ее в угасающем свете. Форма лишь намечалась, удлиненная, тонкая, с поднятыми вверх изящными руками, расставленными пальцами. Стремящаяся ввысь. Но в своем воображении она уже видела ее завершенной с чертами лица как у Лайзы.

«Она могла сделать это», — подумала Клер. Она могла придать лицу статуи черты Лайзы, ее изящество и мужество. Может быть, это станет чем-то значительным. Глядя себе под ноги, она прошла в дом.

Звонил телефон, но она не взяла трубку. Ей все еще не хотелось ни с кем разговаривать. Не включая света, она прошла через кухню в гостиную, мечтая заснуть и забыться.

— Я ждал тебя.

Эрни поднялся, тень среди теней, и стоял, выжидая. От неожиданности она вздрогнула, но затем успокоилась и уже посмотрела на него как взрослый на ребенка.

— Обычно люди ждут на улице, пока их не пригласят войти. — Она потянулась включить лампу.

— Не надо. — Он быстро подошел, накрыв ее руку своей ладонью. Та была холодной и потной. — Нам не нужен свет.

К ее раздражению теперь добавилось что-то вроде страха. Она подсказала себе, что окна открыты, и закричав, она сможет позвать на помощь соседей. И что он всего лишь мальчик. Она высвободила свою руку. Запутавшийся в своих сексуальных переживаниях, но всего лишь мальчик.

Но не убийца. В это она не могла поверить. Не осмеливалась.

— Ладно, Эрни. — Она непринужденно отошла и подвинула кушетку между ними. — В чем дело?

— Ты должна была стать той самой. Ты так смотрела на меня.

— Я смотрела на тебя по-дружески. Вот и все.

— Ты должна была стать той, — упрямо повторил он. Она была его надеждой. Возможно, последней. — Но ты пошла с Рафферти. Позволила ему обладать тобой.

Жалость, сначала охватившая ее сердце, тут же испарилась. — Мои отношения с Кэмом не подлежат обсуждению. Это мое личное дело.

— Нет. Ты должна была быть моей.

— Эрни. — Терпение, сказала она себе. Терпение и логика. — Я на десять лет старше тебя, и мы знакомы лишь пару месяцев. Мы оба знаем, что я никогда не делала ничего такого, позволяющего тебе думать, что я предлагаю что-либо помимо дружбы.

Он несколько раз медленно покачал головой, устремив на нее пристальный взгляд темных глаз. — Ты была послана. — В голосе послышались плачущие нотки, так свойственные юности. Это смягчило ее.

— Послана? Эрни, ты ведь знаешь, что это неправда. Ты создал в своем воображении что-то совершенно несуществующее.

— Я видел статую, которую ты сделала. Ту, верховного жреца.

Потрясенная, она отступила на шаг. — Что такое ты говоришь? Ты украл ее?

— Нет, это сделали другие. Другим известно, что ты знаешь. Ты видела. И я тоже.

— Видела что?

— Я принадлежу к ним. Теперь я ничего не могу поделать. Я один из них, разве ты не понимаешь? Не можешь понять?

— Нет. — Она положила руку на спинку кушетки. — Не могу. Но хотела бы. Я хотела бы тебе помочь.

— Предполагалось, что от этого мне станет лучше. Что я получу все, что пожелаю.

Его ноющий тон перешел в слезы, но у Нее не хватило духу подойти поближе и успокоить его. — Эрни, давай я лучше твоих родителей позову.

— Какого черта? — Слезы сменились вспышкой ярости. — Что они знают? О чем беспокоятся? Они думают, что смогут все исправить, если заставят меня пойти к психиатру. Может, им это и поможет. Ненавижу их. Ненавижу обоих.

— Ты так не думаешь.

Он зажал уши руками, как будто желая заглушить слова, ее и свои собственные. — Они не понимают. Никто не понимает, кроме…

— Кроме? — Она шагнула к нему. Белки его глаз блестели в темноте. Она видела капельки пота над верхней, еще безусой губой. — Эрни, сядь. Сядь и расскажи мне. Я попытаюсь понять.

— Дороги назад уже нет. Я знаю, что я должен делать. Я знаю, с кем я. — Повернувшись, он бросился бежать.

— Эрни! — Она выбежала за ним, помедлив посреди двора, когда он вскочил в свой грузовик. — Эрни, подожди. — Когда он промчался мимо, она в отчаянии оглядела улицу. Его дом не был освещен. Клер чертыхнулась и бросилась к своей машине. Ей не удалось предотвратить то, что случилось с Лайзой. Может быть, ей удастся помочь Эрни.