Нора Робертс - Искушение злом

— А ваша жена, она знает?

— Мин? — При мысли о ней он улыбнулся терпеливой, любящей улыбкой. — Ну, мы не станем обсуждать мою Мин. Одно из наших главных правил состоит в том, чтобы не вовлекать наших жен и дочерей. Можно сказать, что у нас исключительно мужской клуб. Ты можешь посчитать это одновременно дискриминационным и неконституционным. Мы же предпочитаем видеть в этом принцип элитарности.

— А док Крэмптон? Не могу поверить, что он участник всего этого.

— Он один из наших отцов-основателей. Вряд ли тебе известно, что в медицинском колледже у него были проблемы с наркотиками. — Он бросил на нее быстрый взгляд. — Тебе стоит знать, что люди не всегда таковы, какими кажутся. Хотя в последнее время наш добрый доктор и доставил мне некоторые хлопоты, я вполне могу с ним справиться. Всему свое время. — Ему доставит огромное удовольствие разделаться с Крэмптоном в том же духе, как он разделался с Биффом. После этого не останется уже никого, кто бы посмел оспаривать его действия. — Не так уж трудно найти мужчин, жаждущих обновить свой образ жизни, — продолжил он. — В особенности, когда этот, другой образ жизни предлагает секс, деньги, наркотики и чувство власти.

Теперь они поднимались по крутой, петляющей дороге, прорезающей необработанные участки земли. С обеих сторон дорогу окаймляли леса. Атертон нажал на акселератор и прибавил скорость до пятидесяти километров.

— Замечательный автомобиль. Жаль будет его уничтожить.

— Уничтожить?

— Для нас это делает Джордж из «Автомагазина Джерри». Сначала мы, конечно, снимем с него все запчасти. Это будет компенсацией за бесполезность старого побитого «Шевроле» Сары Хыоитт.

— Сары? Вы…

— Боюсь, что это было неизбежно. Она знала больше, чем ей полагалось.

— И Бифф.

— Казнен. — Он улыбнулся. В возможности вот так безнаказанно говорить о совершенных преступлениях он ощутил какую-то новую грань своей власти.

— Все очень просто, он ведь уже не мог контролировать себя ни в отношении алкоголя, ни наркотиков. Он нарушил Закон, напав на одного из наших, а затем публично вступив в драку с шерифом. Какая жалость. Он ведь был одним из первых, кто принял величие настоящего жертвоприношения. Я восхищался его незамутненным эгоизмом. Ему хотелось заполучить Джейн Рафферти, но на его пути стоял Майк Рафферти. Он убил его.

— Бифф убил отца Кэма?

— Блестящий и смелый ход. Думаю, что сначала он ударил Майка так, что тот потерял сознание, а потом с помощью цепей и домкрата навалил на него трактор. Рискованно, безусловно. Но что наша жизнь без риска. И вот он уже рядом, утешает скорбящую вдову.

Охваченная отвращением, она задвигалась. Ее нога наткнулась на металлический напильник, забытый на полу автомобиля со дня поездки к жилищу Энни. С бьющимся сердцем Клер зажала его ногами.

— Ваш культ всего лишь предлог для убийства. — Вовсе не предлог. — Он повернул на покрытую грязью дорогу и вынужден был замедлить ход, объезжая кочки. — А образ жизни. Способ брать и владеть. Каждый член нашей группы имеет то, что хочет, то, что ему нужно и даже сверх того. Наши ряды постоянно растут. В маленьких селениях и больших городах. Тридцать лет назад я был жалким призывником в армии. В Калифорнии, где я считал дни, оставшиеся до конца службы, после которой я был обречен продолжать свою скучную безрадостную жизнь. Меня привлекли в секту, поразительную, но совершенно неорганизованную группу людей. Я начал думать над тем, как с должной осторожностью и упорством превратить их религию в процветающее и доходное дело. В конце концов, стоит только взглянуть на богатство и мощь католической церкви. От них и от других подобных им групп я взял то, что мне было нужно, а когда вернулся домой, стал искать сторонников. Тебя не удивляет, с какой легкостью можно завлечь солидных граждан?

— У меня это вызывает отвращение.

Атертон хихикнул. — Впрочем, это касается не всех. Я очень рассчитывал на Кэмерона, но он меня разочаровал. Боюсь, что придется от него избавиться.

Увидев выражение ужаса на ее лице, он рассмеялся. — О, не беспокойся. Сомневаюсь, что здесь нам потребуется насилие. Достаточно будет политического давления, чтобы вытолкнуть его отсюда. Я уже предпринял некоторые шаги, которые уведут его в другом направлении в поисках убийцы Биффа. Мне нечего бояться со стороны Кэмерона. И пока это так, он в достаточной безопасности. Ну вот мы и приехали.

Дорога теперь поднималась в гору, примерно на милю вверх. Они остановились перед высокими воротами. Атертон мурлыкал под музыку Шопена, пока Мик вылезал из передней машины и, подойдя к воротам, раскрыл их настежь.

— Вот о чем я как раз подумал, — сказал Атертон, проезжая через ворота. — Тебе уже не придется заняться тем копом. Какая жалость. Мне так хотелось увидеть, что же ты из него сделаешь.

Клер бесшумно подняла напильник к лодыжкам. — Вы меня здесь убьете?

— Зачем, конечно же нет. Как дочь Джека, ты имеешь право на особую церемонию. Я даже решил исключить ритуал с сексом. В честь его памяти. — Он остановился перед маленьким приземистым домиком. — До дня солце-стояния мы постараемся устроить тебя здесь как можно удобнее.

— Мне сейчас будет плохо. — Она неуклюже упала, крепко зажав напильник между играми ног. Когда Мик открыл дверь машины, ее голова вывалилась наружу. — Прошу вас, сейчас меня стошнит.

— Наклони ей голову между ее колен, — сказал Атертон, открывая автомобильную дверь со своей стороны.

— Спокойно, Клер. — Мик отстегнул ремень, связывающий ее. — Мне очень жаль, что так получилось. Но мы не можем сделать ничего другого. — Он наклонил ей голову вниз.

Схватив напильник в руки, она резко вскинула его вверх. Из его груди хлестнула кровь. Он отступил назад, так что ее второй удар лишь слегка задел ему бедро. — Подонок. Ты убил моего отца.

Когда он, тяжело дыша, упал на колени, она изо всех сил пыталась выбраться из машины. Ее голова раскалывалась от боли, и она свалилась без чувств прямо под ноги Атертона.

Куда, черт возьми, она подевалась? Кэм уже второй раз за эти полдня обшагал насквозь дом Клер. Ему не хотелось впадать в панику. Может быть, она поехала покататься или навестить знакомых. А может, ей вдруг захотелось отправиться порыться на блошином рынке, как это с ней иногда бывало.

Но почему она не позвонила?

Записка, которую он оставил на кухонном столе, заезжая накануне вечером и прождав два часа, так и осталась лежать там. Кровать ее, как и всегда, была смята. Невозможно было понять, спала ли она на ней. Ее сумочка лежала на месте. Но она часто оставляла ее дома, засовывая деньги в карман и мчась к машине, когда спешила.

Может быть, он был слишком настойчив с ней, когда просил сделать те рисунки, и теперь ей требовалось какое-то время, чтобы побыть в одиночестве?