Дин Кунц - Подозреваемый

А вот Митч боялся человека, укрывшегося в ночи. Он боялся даже того, что лежал на дороге у заднего бампера «Крайслера».

И пусть этот парень почти наверняка умер, он все равно пугал Митча. Ему не хотелось приближаться к нему.

Но ему приходилось делать именно то, чего делать он не хотел, потому что у этого сукиного сына, умер он или всего лишь потерял сознание, было оружие. Митчу требовалось заполучить оружие. И быстро.

Он только что узнал, что способен на насилие. Пусть и в пределах самообороны, но его поразила калейдоскопическая быстрота событий, последовавших за первым выстрелом, скорость, с которой следовало принимать решения, новые трудности, возникавшие одна за другой. На дальней стороне дороги второй телохранитель мог укрыться за кустами или за несколькими валунами. Если ветерок и дул с моря, то на таком расстоянии от берега пустыня целиком засасывала его в себя. Так что листву могла шевелить рука только человека, но никак не природы.

Но в лунном свете Митч не улавливал ни малейшего движения. Все листочки застыли.

Понимая, что движение выдаст и его, со скованными руками, Митч на животе пополз к телохранителю, лежащему у заднего бампера.

В его открытых и немигающих глазах монетками застыл лунный свет.

Около тела в этом свете поблескивало что-то знакомое и металлическое. Митч уже протянул руку, но тут же понял, что на дороге лежит ставший бесполезным его револьвер.

Обеими руками, соединенными короткой цепью, он принялся ощупывать тело. Одной рукой угодил во что-то теплое и мокрое. К горлу подкатила тошнота, по телу пробежала дрожь, он вытер руку об одежду мертвеца.

И когда уже пришел к выводу, что убитый им телохранитель вышел из «Крайслера» без оружия, наткнулся на рифленую рукоятку пистолета, которая торчала из-под трупа. Вытащил пистолет.

Раздался выстрел. Мертвец дернулся, получив пулю, которая предназначалась Митчу.

Он бросился к «Крайслеру» и услышал второй выстрел, услышал свистящий звук пролетающей совсем рядом смерти, услышал, как пуля ударила в автомобиль и отлетела в сторону, не пробив толстого металла. Услышал еще какой-то свист, словно одним выстрелом оставшийся в живых телохранитель выпустил две пули, но, скорее, тут Митчу что-то прислышалось.

Поскольку теперь автомобиль находился между ним и стрелком, Митч почувствовал себя в большей безопасности, однако ощущение это тут же испарилось, как дым.

Стрелок мог обойти «Крайслер» как спереди, так и сзади. Право выбора оставалось за ним, как и момент начала активных действий.

Митчу же одновременно предстояло контролировать два направления. Задача невыполнимая.

А враг мог появиться в любой момент.

Митч поднялся с земли и, согнувшись в три погибели, метнулся от автомобиля, прочь с дороги, в заросли мескаля, которые затрещали, выдавая его местонахождение.

За обочиной начинался уходящий вниз склон. Митч счел это добрым знаком. Если бы склон поднимался, он оказался бы на виду у противника, а его широкая спина стала бы удобной мишенью с того самого момента, как оставшийся в живых телохранитель показался бы из-за «Крайслера».

Повезло ему и в том, что почва на склоне была твердой и песчаной, то есть он не попал на камни, которые выскальзывали бы из-под ног и катились вниз с предательским шумом. Луна освещала ему путь, поэтому он лавировал между кустами, а не ломился сквозь них. Удержаться на ногах удавалось не без труда, поскольку скованные руки не способствовали сохранению равновесия.

Миновав тридцатифутовый склон, Митч повернул направо. С учетом положения луны вроде бы двинулся на запад.

Стрекотали цикады. Кричала какая-то незнакомая птица.

Он наткнулся на островки высокой травы, которая доходила ему до пояса. Островки не контактировали друг с другом, ревностно оберегая свои границы, так что Митчу пришлось лавировать и между ними. Сухие травинки царапались, кололи, как иглы, даже резали. Углубившись на территорию островков, Митч присел и оглянулся. Никто его не преследовал.

Долго скрываться в траве он не собирался. Уязвимую позицию у автомобиля покинул лишь для того, чтобы выгадать пару минут и обдумать сложившуюся ситуацию.

Он понимал, что оставшийся в живых телохранитель не уедет на «Крайслере». Джулиан Кэмпбелл не относился к тем боссам, которым докладывали о неудаче, рассчитывая сохранить работу или жизнь.

Кроме того, такие люди обожали охоту на человека, а Митч показал себя опасной дичью. Так что охотником должна была руководить не только жажда насилия, благодаря которой он и подписался на такую работу, но гордость и желание отомстить за напарника.

И Митч не мог пойти на то, чтобы затаиться до зари или убежать. У него не было ни малейшего желания вступать в смертельную схватку с профессиональным убийцей, но он слишком хорошо понимал, каковы будут последствия ухода от этой схватки.

Если бы второй телохранитель выжил и доложил о случившемся Кэмпбеллу, информация о том, что он, Митч, целехонек и на свободе, рано или поздно попала бы к Энсону. И Митч потерял бы шанс застать старшего брата врасплох.

Скорее всего, Кэмпбелл не рассчитывал получить отчет о выполнении порученного дела этой ночью. Возможно, он даже не ждал возвращения своих прислужников раньше второй половины следующего дня.

Скорее, Кэмпбелл хватился бы «Крайслера Виндзор», а не телохранителей. Вполне возможно, что этот автомобиль он полагал одной из жемчужин своей коллекции.

Митчу требовалось застать старшего брата врасплох, требовалось оказаться в его доме к полудню следующего дня, чтобы ответить на звонок похитителей. Холли находилась в еще более опасном положении, чем прежде.

Он не мог прятаться, а его враг не стал бы. Хищнику и дичи (кем бы кто ни оказался) предстояла смертельная схватка.

Затаившись в траве, Митч вспоминал грохот двух выстрелов, посвист пуль, которые едва не достались ему, когда он вытаскивал пистолет из-под трупа.

Если бы у его противника пистолет был с глушителем, как в библиотеке, выстрелов он бы просто не услышал.

В столь пустынном месте стрелок наверняка не боялся привлечь к себе ненужное внимание, но снял глушитель не потому, что ему нравился грохот выстрелов. Причина, конечно же, была иная.

Глушители, скорее всего, запрещены законом. Они позволяют убивать без шума. И использовались зачастую там, где выстрел мог вызвать подозрения, скажем, в особняке, где не приходилось рассчитывать на благонадежность всего обслуживающего персонала.

Логика быстро привела Митча к надлежащему выводу: глушитель шел в ход лишь при стрельбе с очень близкого расстояния, потому что он существенно уменьшал точность стрельбы .