Ранульф Файнс - Профессионал

Пропустив через наручники парашютную стропу, Мейсон закинул концы на люстру. Он потянул за них так, что руки Сайминса напряглись, и наркобарон вынужден был приподняться на цыпочки, чтобы уменьшить резкую боль в плечевых суставах.

– В тегеранской тюрьме Эвин это называется «крюк мясника», – объяснил Дэвид. – Но прежде чем перейти к следующему шагу, мы должны обеспечить полную тишину.

– Сколько вы хотите денег? – еле слышно произнес Сайминс. – Назовите цену, и я немедленно расплачусь наличными.

– Наш друг решил перейти прямо к делу? – усмехнулся Даррел, тыча Сайминсу в рот большим пальцем, как он делал, дрессируя охотничьих собак.

Запихнув Сайминсу в рот его же собственные носки, он крепко прихватил кляп поясом халата, стянув концы в узел на затылке.

– Полная звукоизоляция, – пробормотал Даррел.

Вдвоем с Мейсоном они потянули за парашютную стропу. Теперь Сайминс едва доставал мысками до пола, и то с огромным трудом.

Усевшись на кровати, Мейсон раскурил сигару «Монтекристо» и принялся листать «Файненшл таймс». Здесь командовал Даррел. Джо оставался внизу, в зарослях рододендронов. Ему можно было не опасаться родезийских овчарок Сайминса благодаря пакетикам с анисовыми семенами, которые он щедро рассыпал на пути от того места, где все трое перебрались через забор, до водосточной трубы, ведущей к окну спальни Сайминса.

– Кто мы такие? – спросил Даррел у Сайминса и, не получив ответа, ткнул его кулаком в живот, да так, что тот плавно закачался взад и вперед.

Наконец кончики пальцев ног смогли снова принять на себя часть веса тела, хоть немного облегчив невыносимую боль в руках.

– Мы двое из тех многих, кого попросили присматривать за тобой. Куда бы ты ни поехал в этой стране, мы окажемся неподалеку. Пройдет десять лет, а мы по-прежнему будем за тобой наблюдать. То, как ты поступаешь со своими людьми, мальчик, нас не касается. Если они мирятся с садизмом, пусть будет так. Но… – Даррел снова толкнул Сайминса, расплачиваясь за Джейсона, – но с этого дня все твои дела с наркотиками прекращаются раз и навсегда. И чтобы ты никогда не забыл этот вечер, мы посидим в твоей компании часок. И если однажды ты вспомнишь краткую экскурсию в преисподнюю, вспомни и мое предупреждение: это лишь легкое предисловие к тому, что будет в следующий раз.

Даррел потянул за стропу одной рукой, другой упираясь Сайминсу в пах. Он не хотел, чтобы крюк, на котором висела люстра, вырвался из потолка. Сайминс повис в воздухе. Это была уже не боль – это была агония. Большинству людей за всю жизнь не приходится выдержать и нескольких секунд подобной муки.

Даррел продолжал свой монолог.

– Уясни хорошенько: если лет через пять ты вдруг решишь, что следующего раза не будет, это станет роковой ошибкой. Если ты хоть пальцем прикоснешься к наркотикам, мы вернемся и тогда уже потолкуем с тобой без шуток.

Он взглянул на часы, затем, устроившись поудобнее в кресле, достал дешевое, в бумажном переплете издание путевых заметок Джорджа Борроу «Дикий Уэльс». Дома у Даррела имелась целая коллекция книг в твердом переплете о путешествиях и приключениях, многие тома с автографами. Частенько, когда выдавался часок-другой свободного времени, он обзванивал букинистов, охотясь за недостающими старинными изданиями.

Минут через тридцать Даррел и Мейсон опустили Сайминса на ковер на десять минут. Затем снова поставили его на пятнадцать минут на цыпочки и, наконец, еще полчаса продержали в воздухе. Когда они уходили, Сайминс оставался подвешенным к люстре, но его ступни были на полу.

Халлет надеялся, что утром, когда принесут завтрак, Сайминс будет уже невменяемым. Однако это зависело от порога его болевой чувствительности.

На обратном пути Мейсон не тратил времени на восстановление сигнализации. Спайк едва ли поднимет шум из-за пары использованных устройств для разрыва электрических цепей. Все трое перелезли через стену, и Хонгозо отвез Мейсона и Даррела к их машинам, оставленным на въезде в город.

– Для меня было большой честью с вами познакомиться, мистер. – Венгр крепко пожал Мейсону руку.

Они не знали имен друг друга. Хонгозо обнял Даррела, как это принято в Восточной Европе.

– Друг мой, надеюсь, следующая наша встреча не заставит долго ждать.

Двое «местных» расстались. Халлет пребывал в подавленном состоянии. Еще много дней у него перед глазами будут острия восьмидюймовых гвоздей, выходящие из запертой двери. Мейсон оставался невозмутим. Все прошло так, как рассчитывал Спайк. И результат, хотелось надеяться, будет ожидаемый. Остановившись у телефона-автомата, Мейсон позвонил на автоответчик Спайку.

– Все в порядке, – сказал он.

Он не назвал ни время, ни свое имя. Спайк находился у себя дома и слушал автоответчик. Он узнал голос Дэвида. Если бы что-то пошло не так, Спайк сделал бы все возможное – как частное лицо, не вмешивая Комитет.

Сена, музыка невидимого аккордеона и галльская суета блошиного рынка Вернэзон окружали цыганское кафе, убаюкивая его клиентов, преимущественно туристов, до ностальгической дремы. Официанты-цыгане в черных беретах и фартуках сновали между столиками, и их аккуратно подстриженные усики презрительно топорщились. Старший официант, мнивший себя кем-то вроде комиссара Мегрэ, решил, что три господина за седьмым столиком являются иностранными бизнесменами. Отсутствие дождевиков позволяло предположить, что они пришли из единственной гостиницы, расположенной поблизости, – «Георга V». Старший официант заключил, что все трое уже провели пару ночей под крышей гостиницы, поскольку ее собственный ресторан «Ле прэнс» славился изысканной кухней, а подвалы предлагали отличный выбор вин.

Старший официант толкнул в бок своего помощника.

– Пусть седьмым столиком займется Санчо. Эти трое из «Георга». Если они могут выкладывать по девять сотен за ночь, то не моргнув глазом добавят двадцать процентов за обслуживание.

Де Вилльерс и Дэвис и впрямь походили на топ-менеджеров, но Майер на их фоне явно выглядел лишним. Его костюм из плотной твидовой ткани бы измят, брюки, хотя и больше на два размера, не могли скрыть стоптанных башмаков, а стекла очков в стальной оправе нуждались в чистке.

– Этот бифштекс чересчур сладок для говяжьего, – пробормотал Дэвис.

– Может, конина? – предположил де Вилльерс. – Но не бери в голову. Чипсы выглядят аппетитно.

– Картофель фри, – поправил Дэвис.

Де Вилльерс пожал плечами. Официант принес ему омара, которого он сам выбрал в аквариуме, где бедные существа ожидали, когда их сварят живьем. Де Вилльерс повернулся спиной к кастрюле с кипящей водой, куда бросили омара. Так он мог наблюдать за входом в кафе, но при этом не видеть мучений морского рака, чьи безмолвные крики совпали по времени с такими же криками Патрика Сайминса, висевшего в одиночестве под люстрой у себя в спальне. Однако омар ничем не заслужил подобной кары.