Ранульф Файнс - Профессионал

Бааки положил другу на плечо кисть, иссушенную тяжелым трудом и скудным питанием.

– Хамуду удалось уговорить старейшин. Он говорит, что конец войны близок. С каждым днем правительство усиливает свой контроль над горцами. Вскоре жизнь кочевников изменится бесповоротно, да будет на то воля Аллаха. Откроются новые возможности, и нам понадобится сильный, уважаемый вождь, чтобы поспевать в ногу со временем. Хамуд говорит, что ты слаб, а твой позор запятнал все племя. Он утверждает, что согласно законам шариата тебя нужно изгнать, поскольку ты не смог отомстить за свою кровь, причем не один раз, а трижды.

Поочередно зажимая пальцем ноздри, Бааки шумно высморкался на землю.

– Хамуд предложил, чтобы племя воспользовалось перегоном стад на летние пастбища и собралось на совет в пещере Кум. Многие семьи уже дали свое согласие. – Умолкнув, Бааки посмотрел в небо, провожая взглядом стремительный «хоукер-хантер» султанских ВВС из эскадрильи, подаренной королем Иордании. – Амр, друг мой, ты должен отправиться на совет. Больше того, ты должен его возглавить, как будто ничего не произошло. Затем перехвати инициативу… пообещай отомстить за смерть своих сыновей.

Бааки видел неуверенность в глазах Амра, его поникшие плечи, растерянные движения рук. Он вздохнул.

– Вот уже много месяцев ты совершенно не похож на того Амра бин Иссу, которому я когда-то помогал избираться нашим шейхом. Твое сердце куда-то исчезло. – Бааки заглянул брату в глаза. – Это так? Собираешься сдаться без борьбы? Хочешь, чтобы Хамуд посадил нашим вождем кого-нибудь из своих кровавых дружков-безбожников? – Покачав головой, он схватил Амра за плечи. – Помни, если ты уйдешь, многим придется страдать. Твоим родственникам, друзьям. Всем тем, кто рисковал, говоря правду в трудные времена, чтобы поставить во главе племени тебя и сдержать сторонников Хамуда.

Устало кивнув, Амр посмотрел на своего сына. Бахайт, симпатичный пятнадцатилетний подросток, уже проявил себя не по годам умным. Сам он говорил мало, но внимательно слушал других. Своего отца Бахайт любил так, как кукуруза любит солнце.

– Мы поедем на совет, отец, – сказал Бахайт, и в его голосе прозвучали не вопрос и не решимость, а просто поддержка.

«Лендровер» Амра, груженный мешками с рисом, корейскими расческами и коробками с немецкими ножами, катил следом за машиной Бааки, держась в некотором отдалении, чтобы не попасть в поднятую ею пыль.

Через два часа они приехали в Мидвей, чтобы запастись горючим. Возведенная в шестидесятые посреди пустыни заправочная станция, состоявшая первоначально из шести деревянных бараков, разрослась в военную базу площадью свыше квадратной мили, где имелась даже современная взлетно-посадочная полоса, которой пользовались истребители султанских ВВС. Тысячи следов, оставленных верблюдами и автомобилями, расходились по похожей на лунный пейзаж пустыне вокруг Мидвея. Маскат, столица Омана, лежал в шестистах милях к северо-востоку, в ста милях западнее проходила граница с Южным Йеменом, а на юге всего в часе езды на машине начинались горы Кара.

По дороге путники не встретили никаких признаков жизни, лишь верблюды щипали жухлую траву в сухом русле-вади. Только дрок, акация да корявое деревце мугхир способны расти в этих безводных местах. Когда впереди в знойном мареве показались очертания далеких гор, машины прибавили скорость, проносясь мимо развалин Хануна. На огромном гипсовом пустыре были разбросаны руины гончарных и кремневых мастерских эпохи неолита. Здесь две тысячи лет назад процветала торговля ладаном, а в расположенном к востоку Андхуре был главный рынок смолы лакат, благовония, которое поставлялось во все провинции Римской империи и ценилось дороже золота.

Когда этими землями правила из соседнего Йемена царица Савская, здешние племена поклонялись богу луны Си-ну и были рабами бесчисленных жутких предрассудков. Их уклад жизни определялся также гхазу, межплеменными распрями, и бесконечными разборками на почве кровной мести, которые порой растягивались на целые столетия. Ваххабитский ислам и его религиозные реформы безжалостно изгнали старые верования из большей части Аравии, но им так и не удалось проникнуть в неприступные ущелья гор Кара, где прежние порядки прекрасно дожили до второй половины двадцатого века.

Еще в начале шестидесятых прежний султан, редко покидавший свой дворец в прибрежном городе Салала, предпринял попытку запретить кровную месть. С таким же успехом он мог бы плюнуть в дьявола, ибо тхаар – не просто обычай; это закон, глубоко укоренившийся образ жизни. В 1975 году султан Кабус, встревоженный новым всплеском убийств на почве кровной вражды, следствием междоусобной войны, выступил по оманскому телевидению и пригрозил смертью всем тем, кто уличен в тхааре.

Приблизившись к крутым склонам Акбат аль-Хатаба, джип Бааки начал подниматься к зеленым пастбищам, лежащим на склонах гор Кара.

Три месяца в году муссоны с Индийского океана окутывают горы туманным покровом толщиной несколько сот ярдов. Моросит нескончаемый дождь, превращая землю в волшебный рай, зеленый словно Виргиния, и бурлящий жизнью. Здесь можно встретить колибри, гиен, ядовитых кобр и тьму иных ползучих тварей. А также тысяч тридцать кочевников-горцев.

Две машины петляли по склонам Акбат аль-Хатаба, оставляя позади пустыню. По обеим сторонам от дороги простиралась засушливая гористая местность, похожая на лунный пейзаж. Приблизительно через милю на земле появился блеклый ковер травы, сухой как трут после долгой засухи, пришедшей следом за муссонами. По мере того как дорога поднималась к вершине, все чаще попадались заросли колючих кустарников, и наконец потянулись сочные луга с пасущимися стадами, рассеченные похожими на жилки листа узкими долинами с густой зеленью.

На совет прибыло больше шестидесяти взрослых мужчин племени байт-джарбоат, представляющих четырнадцать родов. Тысячелетия эрозии и ливневых наводнений прорезали глубокие щели в известняковых скалах долины Кум. Обвалившиеся своды открыли пещеру размером со школьный спортивный зал. В течение трех часов до и после полудня этот обращенный на юг естественный амфитеатр купался в лучах солнца. Пол пещеры, покрытый толстым слоем козьего навоза, плавно поднимался, встречаясь со стенами из известняка. Разбившись на группки, кочевники расселись прямо на земле; кто сидел на корточках, кто стоял, опираясь на винтовку. Некоторые были в брюках и рубашках армейского образца, многие сочетали традиционные платки и визаары с западной одеждой. Все до одного были при оружии, в основном при бельгийских винтовках FN FAL, розданных правительством бывшим членам партизанских формирований коммунистического толка, но кое у кого имелись автоматы Калашникова, которыми вооружался НФОО.