Ранульф Файнс - Профессионал

Хотя к моменту удара фюзеляж «аугусты» выровнялся, резкое торможение, вызванное первым касанием воды, привело к катастрофическим последствиям. Сорванный с креплений главный редуктор устремился вперед, пробив крышу и блистер пилотской кабины. В гидравлической системе при этом сработала «обратная связь» и резко, до пяти тысяч фунтов на квадратный дюйм, увеличилось давление, вследствие чего выскочили заглушки из двух других цилиндров, к которым Майер не прикладывал руку.

Джон и Али, пристегнутые ремнями только через пояс, но не через плечо, вылетели из кресел, словно из катапульт, и потеряли сознание, ударившись о приборную панель.

Сраженная «аугуста» плавала на поверхности моря еще несколько секунд. Затем меньше чем за минуту вертолет затонул на глубине около сорока футов. Кабина мгновенно заполнилась водой. Джон и Али захлебнулись, не приходя в сознание.

Спасательная операция была организована без промедления. Через считаные минуты аквалангисты, в числе которых был Джордж Холберт, погрузились в воду, надеясь обнаружить выживших, оставшихся в воздушных мешках. Пятерым курсантам не удалось покинуть кабину, остальные вынырнули на поверхность и были вскоре подобраны спасательными лодками. Если бы вертолет зарылся носом при первом ударе о воду, всех находившихся на борту постигла бы гибель.

Было проведено тщательное расследование. В итоговом докладе отмечалось, что катастрофа была обусловлена многими факторами. Вырванные заглушки не ускользнули от внимания экспертов, однако это ни у кого не вызвало подозрений.

Через три дня после трагедии Мейсон, узнав о ней из некролога в «Таймс», позвонил из Берлина в Сееб. Билла Бейли не оказалось на месте, но другой офицер ответил ему:

– Нет и речи о том, что это диверсия. Дело или в ошибке пилота, или в каком-то техническом дефекте.

Билл Бейли тоже был уверен, что катастрофа не является следствием саботажа. Он не знал, кто такой Мейсон и где его найти, поскольку сообщения на автоответчик оставались без ответа, а сам Мейсон так больше и не появился. Уверенный в том, что визит Мейсона не имеет никакого отношения к трагическому происшествию, Бейли тем не менее передал фотографии Майера сотруднику оманской полиции, косвенно участвовавшему в расследовании катастрофы. Дальнейших действий не последовало, поскольку отсутствовала отправная точка и не было никаких оснований задавать вопросы.

Некролог на гибель Джона Миллинга в «Таймс» от 22 марта 1977 года был кратким: «В результате воздушной катастрофы в Омане 20 марта 1977 года погиб Джон Миллинг, бывший офицер Королевской морской пехоты, служивший в авиации Королевской полиции Омана, любимый муж Бриджет (урожденной Уоллис), отец Оливера, любимый сын Десмонда и Дианы».

В журнале морской пехоты «Земной шар и лавровый венок» говорилось: «Можно считать знаком заслуженного уважения к Джону то, что на известие о его гибели откликнулись сотни оманцев и англичан в обеих странах. Свое соболезнование лично выразил его величество султан Кабус».

Джон был погребен на христианском кладбище в Маскате, откуда открывается вид на бухту Мина эль-Фахаль и Оманский залив. На похоронах присутствовало великое множество его друзей, как христиан, так и мусульман. Видные оманцы и простые солдаты были опечалены гибелью верного друга их родины.

…Во время Второй мировой войны алмазы требовались для изготовления инструментов, необходимых для производства новых видов оружия, поэтому цена на подходящие камни взлетела. Затем во время войны в Корее по всему Западу люди скупали алмазы, нередко закладывая для этой цели свои дома, так как были уверены, что вот-вот начнется Третья мировая. Когда стало ясно, что ее не будет, стоимость алмазов резко обрушилась, и это привело к многочисленным самоубийствам. До 1979 года новых стремительных взлетов цен на алмазы не было, но в 1980-м ситуация в мире вызвала новый великий бум. Стоимость алмаза класса «D» без изъянов весом в один карат поднялась до шестидесяти пяти тысяч долларов. Менее чем через год цена такого камня упала всего до семи тысяч.

Поскольку алмазы, как и наркотики, прятать и перевозить гораздо проще, чем золото, они лежат в корне многих преступлений.

В апреле 1976 года некий Дерик Куинн, владелец сети ресторанов в Родезии, примкнул к стремительно растущему числу белых, желающих переправить себя, свое состояние и свои семьи – как правило, именно в таком порядке – в более спокойную страну. В то время Южная Африка по сравнению с Родезией выглядела тихой гаванью, но в июне того же года начались первые массовые беспорядки в Соуэто [22], и разница между двумя странами стала быстро стираться. Обе уже не могли предложить безопасное будущее для белых.

К международному эмбарго против ОПН (одностороннего провозглашения независимости) Яна Смита [23]официально присоединилась и Южная Африка, однако достаточное количество жизненно важных товаров, и в том числе нефть, продолжало попадать в Родезию по железным и автомобильным дорогам через пограничную реку Лимпопо.

Куинн на протяжении многих лет процветал за счет того, что его бизнес приносил «живые» деньги. Эти деньги он вкладывал в поместье в Булавайо, пригороде Солсбери; подобная практика, как правило, чужда жителям большинства западных стран, боящихся инфляции, однако в Родезии и Южной Африке она с середины пятидесятых считалась достаточно безопасной. Самый главный страх, перечеркивающий способность жить в мире без тревог и волнений, заключался в том, что черное большинство возьмет власть. Возможно, при этом и будет шанс убежать, но, скорее всего, все произойдет внезапно, с кровопролитием, с пылающими виллами, с групповым изнасилованием жен и дочерей.

Старый школьный друг, владелец гостиничной сети в Южной Африке, которому также принадлежали отели на курортах Мавритании и Намибии, дал Куинну один адрес, после чего многолетние смутные намерения вдруг сменились лихорадочными действиями.

Детей у Куинна не было, но он гордился своей хорошенькой женой Давизи, уроженкой Южной Азии. Он тотчас же посвятил ее в новые замыслы, и Давизи приняла в их реализации самое деятельное участие.

В течение четырех месяцев Куинн дважды слетал в Йоханнесбург и оба раза посетил роскошный офис торговца алмазами Кранни Макэллена. Офис находился в здании алмазной биржи на углу Куартц и Де-Вилльерс-стрит в северной части города. Куинн обнаружил, что упоминание друга из гостиничного бизнеса прибавило ему веса, сделав более приемлемым клиентом для Макэллена, человека от природы подозрительного.

Если бы Куинн хотел обосноваться в Южной Африке, он сделал бы это без особого труда, однако он верил в принцип домино. Как только падет Родезия, Южная Африка и Намибия быстро последуют за ней. Куинн хотел перевести свои средства в самое безопасное место, каковым считал Женеву. Давиза, которая в Южной Африке считалась бы цветной, убедила Куинна в том, что им лучше всего перебраться в Лондон.