Харлан Кобен - Мертвая хватка

— Удостоверение личности нашел? — спросила она.

— Нет. Ни кошелька, ни сумочки.

— Наверное, сперли, — высказал предположение один из констеблей.

Мужчины закивали.

— Нарвалась на банду, — заметил Тремон. — Вот, гляньте-ка. — Он указал на зажатую в руках трупа зеленую бандану.

— Может, это дело рук новой банды, шайки черных парней, которые называют себя «Аль-Каедой», — сказал один из копов. — Они как раз носят такие, зеленые.

Мьюз поднялась и начала ходить вокруг трупа. Подъехала машина «скорой помощи». Полицейские уже успели огородить место преступления лентой. Зеваки, их нашлось с дюжину, может, чуть больше, стояли прямо за ограждением, тянули шеи, старались получше рассмотреть.

— Пошлите информаторов потолковать с местными девочками, — велела Мьюз. — По крайней мере хоть название улицы, где она работала, пусть скажут.

— Нет, вы видели? — насмешливо воскликнул Тремон. — Неужели думаешь, я этим уже не занялся?

Лорен Мьюз промолчала.

— Эй, Мьюз…

— Что тебе, Фрэнк?

— Мне не нравится, что ты здесь.

— А мне не нравится сочетание коричневого ремня с черными ботинками. Придется нам обоим смириться с этими фактами.

— Это неправильно.

Мьюз понимала: по-своему он прав. Но дело в том, что она обожала новое свое назначение. Главный следователь — это вам не шутки. Мьюз в свои тридцать с небольшим стала первой женщиной, занявшей такой пост. Она страшно гордилась этим. И одновременно скучала по настоящей работе. По сложным делам, связанным с убийствами. Поэтому и выезжала на место преступления при всяком удобном случае, особенно когда расследование поручали старой заднице Фрэнку Тремону.

Подошла медэксперт Тара О’Нил, отогнала парней в униформе.

— Господи Иисусе… — пробормотала она.

— Хорошая реакция, док, — заметил Тремон. — Мне нужны отпечатки пальцев прямо сейчас, чтобы можно было прогнать по базе.

Эксперт кивнула.

— Пойду помогать опрашивать шлюх, здесь, поблизости, где кучкуются эти банды, — сказал Тремон. — Если вы, конечно, не против, босс.

Мьюз не ответила.

— Дохлая проститутка, Мьюз. Не больно-то громкое для вас дело. Не приоритетное.

— С чего ты взял, что убийство этой девушки не приоритетное?

— Не понял?

— Сказал, что для меня не слишком громкое дело. Это я понимаю. А потом добавил: не приоритетное. Это почему?

Тремон ухмыльнулся.

— Ой, пардон, ошибочка вышла. Убитая шлюха — это, конечно, страшно важное дело. Можно сказать, номер один. И мы займемся им, как занялись бы убийством губернаторской жены.

— Это твое отношение, Тремон. Потому я здесь.

— А, ну да, конечно, вот почему. Тогда позволь мне напомнить, как обычно люди смотрят на мертвых шлюх.

— Только не говори, что такие женщины, как она… сами на это напросились.

— Нет. Но ты послушай, может, поймешь. Если не хочешь закончить жизнь в канаве или мусорном баке, не демонстрируй профессиональные навыки в таких местах, как это.

— Вполне подходящая для тебя эпитафия, — ядовито заметила Мьюз.

— Не пойми меня неправильно. Я поймаю этого урода. Только не надо играть в игры касательно приоритетов и прочее. — Тремон придвинулся ближе, стоял, едва не касаясь ее толстым животом. Мьюз не шелохнулась. — Это мое дело. Так что возвращайся к себе в кабинет, предоставь работу взрослым ребятам.

— Или?..

Тремон улыбнулся.

— На кой шут тебе все эти неприятности, маленькая леди? Ты еще нахлебаешься, поверь.

Он резко отошел. Мьюз осмотрелась. Медэксперт возилась со своим чемоданчиком, делала вид, будто никак не может открыть и ничего не слышала.

Мьюз решительно тряхнула головой и вернулась к телу. Так, все по порядку. Факты таковы: жертва — белая женщина. Судя по состоянию кожи и телосложению, ей около сорока, но работа на улицах старит быстро. Татуировок вроде нет. Лица тоже.

Мьюз лишь однажды довелось видеть изуродованный до такой степени труп. Ей было двадцать три, и она проходила шестинедельную практику в отряде полицейских патрульных на главной автомагистрали Нью-Джерси. Грузовик выехал за разделительную линию и врезался в «тойоту». Лобовой удар. Водитель «тойоты», девятнадцатилетняя девушка, ехала из колледжа домой на каникулы.

Бедняжку смяло в кашу. Когда, наконец, удалось отодрать стальную обшивку, все увидели, что у девушки просто нет лица. Как и в данном случае.

— Причина смерти? — спросила Мьюз.

— Пока не знаю. Но тот, кто это сделал, — явный псих, сукин сын. Кости не просто сломаны. Раздроблены на мелкие кусочки.

— Как давно?

— По предварительным прикидкам, часов десять-двенадцать назад. И еще: ее убили не здесь. Слишком мало крови.

Мьюз уже это знала. Она осмотрела одежду проститутки — коротенький розовый топ, узкая кожаная юбочка, туфли на шпильках. Осмотрела и покачала головой.

— Что?

— Как-то это все неправильно. Не так.

— В каком смысле?

У Мьюз зазвонил мобильник. Высветился номер. Прокурор округа Пол Коупленд. Она оглянулась на Фрэнка Тремона. Тот вскинул пятерню, ухмыльнулся во весь рот.

— Привет, Коуп, — бросила она в трубку.

— Чем занимаешься?

— Работаю на месте преступления.

— И отшиваешь коллегу.

— Подчиненного.

— Подчиненного «занозу в заднице».

— Но ведь я над ним главная, так?

— Фрэнк Тремон любит поднимать шум. Натравливать на нас журналистов и телевизионщиков, мутить воду среди своих парней. Нам это надо?

— Судя по всему, да, Коуп.

— Как прикажешь понимать?

— Да потому что он неправильно подошел к расследованию этого дела.

Данте Лориман первым вошел в кабинет Айлин Гольдфарб. Как-то слишком крепко пожал руку Майку. Вслед за ним появилась Сьюзен. Айлин Гольдфарб поднялась со своего места. Снова надела очки. Подошла к посетителям, обменялась с ними рукопожатием. Затем вернулась за стол и открыла лежащую перед ней папку.

Потом уселся Данте. За все это время ни разу не взглянул на жену. Сьюзен робко опустилась на стул рядом с ним. Майк остался стоять в стороне, в дальнем углу комнаты. Скрестил руки, прислонился к стене. Данте Лориман принялся аккуратно подворачивать рукава. Сначала на правой руке, затем на левой. Потом сложил руки на коленях и приготовился выслушать от Айлин Гольдфарб самое худшее.

— Итак? — подал голос Данте.

Майк смотрел на Сьюзен Лориман. Та сидела с высоко поднятой головой, затаив дыхание и застыв в неподвижности. А потом, словно почувствовав на себе взгляд, обернулась и посмотрела на Майка. Тот старался сохранять нейтральное выражение лица. Это было шоу Айлин. А он здесь лишь зритель, не более.

— Мы провели все необходимые анализы, — начала Айлин.

— Я хочу быть им, — перебил ее Данте.