Роберт Ладлэм - Близнецы-соперники

— Я подготовлю список людей. Пять-шесть — не больше. Найти их будет непросто. Вы отдадите ларец им.

— Как они с ним поступят? — не унимался Эндрю.

— В зависимости от того, что именно содержится в ларце. Они обнародуют документы, или уничтожат их, или снова спрячут.

Вмешался Адриан: юрист внезапно забеспокоился.

— Разве у нас есть выбор? Думаю, что нет. Это ведь принадлежит не нам. Следует обнародовать содержимое тайника.

— Чтобы ввергнуть мир в хаос? Надо думать о последствиях.

— У кого-нибудь еще есть ключ? — поинтересовался майор. — Маршрут того путешествия четырнадцатого июля тысяча девятьсот двадцатого года?

— Нет. Для всех прочих это полная бессмыслица. Осталось очень немного людей, кто знает об этом поезде и о том, что именно он вез. Старцы из патриархии. Один из них жив и находится в Кампо-ди-Фьори, но его дни сочтены.

— И нам не следует никому рассказывать, — продолжал майор. — Никто, кроме нас, не должен ничего знать.

— Никто. Есть немало людей, кто готов пожертвовать всем чем угодно, лишь бы получить информацию об этом ларце.

— Ну, я думаю, ты преувеличиваешь!

— Ты очень ошибаешься. Надеюсь, мать рассказала вам все. Помимо опровержения догмата филиокве и арамейского свитка в том ларце находится пергамент, на котором написана исповедь, способная изменить всю церковную историю. Если ты полагаешь, что правительства многих стран и многие народы в данном случае останутся всего лишь равнодушными наблюдателями, ты глубоко ошибаешься.

Эндрю примолк. Адриан посмотрел на него, потом на Виктора.

— Как ты считаешь, сколько времени это может занять? Поиски... ларца? — спросил он.

— По моим расчетам — месяц. Вам понадобятся снаряжение, альпийские проводники, неделя на инструктаж, но не более, я полагаю.

Адриан потряс в воздухе ксерокопиями.

— А какова, по твоим подсчетам, возможная территория поисков?

— Трудно сказать. Это будет зависеть от того, как успешно будет продвигаться поиск, насколько изменилась за прошедшие годы местность. Но если память мне не изменяет, от пяти до восьми квадратных миль. — От пяти до восьми! — воскликнул майор. — Да это же нереально! Извините меня, но это безумие. Поиски могут затянуться на годы и годы. Речь же идет об Альпах, где нужно обнаружить ямку в грунте, а в ямке ящик размером не больше гроба. Да придется облазить с десяток вершин!

— Число наиболее вероятных мест тайника ограничено. Речь идёт об одном из трех-четырех перевалов высоко в горах — думаю, туда мы с отцом никогда не лазили.

— Мне раз пятьдесят приходилось делать съемку местности в труднодоступных районах, — произнес майор медленно и так подчеркнуто вежливо, что его слова прозвучали снисходительно. — Ты очень упрощаешь эту чрезвычайно сложную проблему.

— Не думаю. Я же только что сказал Адриану, что все будет зависеть от того, что там сейчас делается. Ваш дед всегда был очень скрупулезен в серьезных делах. Он наверняка предусмотрел все возможности, все случайности. — Виктор замолчал и сел поудобнее. — Савароне был стар. За этот ларец шла настоящая война, и он лучше, чем кто-либо другой, это понимал. В Кампо-ди-Фьори он не стал бы оставлять легко опознаваемого знака, но я не сомневаюсь, что вблизи тайника с ларцом должен быть какой-то ориентир, какой-то знак, какая-то веха. Он должен был оставить нам свое послание.

— И что же нам надо искать? — спросил Адриан, на мгновение переведя взгляд на брата. Майор рассматривал ксерокопированные страницы.

— Я изложил все возможные варианты, — сказал Виктор. — В городе Шамполюк жила семья проводников. Гольдони. К их услугам прибегал мой отец, а до него и его отец. К северу от городка есть небольшая горная гостиница. Пансионат. Уже много десятилетий пансионат принадлежит семейству Капомонти. Когда мы отправлялись в Шамполюк, мы всегда останавливались в этом пансионате. Хозяева были близкими друзьями Савароне. Если он кому-то что-то и рассказал, то, несомненно, только им.

— Да, но прошло более пятидесяти лет, — возразил Адриан.

— Члены семей, живущих в горах, сохраняют очень тесные узы. Жизнь двух поколений одной семьи — не слишком большой отрезок времени. Если Савароне оставил им какое-то устное поручение, то оно должно передаваться от отца старшему ребенку. Запомните: ребенку — то есть либо сыну, либо дочери! — Он слабо улыбнулся. — Спрашивайте! Ваши вопросы помогут мне еще что-нибудь вспомнить.

Они задали несколько вопросов, которые не вызвали у Виктора никаких ассоциаций. Он пытался вспомнить, но не мог. Если что-то и было, то уже за пределами его утомленной памяти.

Но тут кое-что припомнила Джейн. Слушая ее, Виктор улыбнулся. У его голубоглазой англичанки была потрясающая память на мелочи.

— Ты написал, что железнодорожная колея вилась в горах к югу от Церматта и спускалась к Шамполюку мимо семафоров. Еще там были вырубки, сделанные в лесу для стоянок альпинистов и лыжников.

— Да. До войны. Теперь-то на автомобилях проще простого преодолеть заснеженные поля.

— Но вполне логично предположить, что поезд с ларцом, судя по описанию, тяжелым и громоздким, наверняка должен был остановиться на одной из этих вырубок. Чтобы ларец можно было перенести из вагона на трактор или вездеход.

— Согласен. И что же?

— А то, что вырубок между Церматтом и Шамполюком было... Сколько ты сказал?

— Много. Не меньше девяти или десяти.

— Ну вот видишь! Впрочем, вряд ли это поможет делу. Увы!

— К северу от Шамполюка первая вырубка называлась «Пик Орла», по-моему. Потом «Воронья сторожка» и «Гнездо кондора»... — Виктор замолчал. Птицы! Названия птиц. Память ожила... Он стал вспоминать, но на этот раз воспоминания унесли его не на тридцать лет, а всего лишь на несколько дней назад. В Кампо-ди-Фьори. — Картина! — произнес он тихо.

— Какая картина? — спросил Адриан.

— Под изображением мадонны на стене. В кабинете отца. Сцена охоты с птицами...

— И в названии каждой вырубки вдоль дороги, — сказал поспешно Эндрю, выпрямившись на стуле, — фигурировало название птицы. А какие птицы изображены на той картине?

— Не помню. Освещение было тусклое, я думал о своем. И не вгляделся в картину.

— Картина принадлежала твоему отцу? — спросил Адриан.

— Не уверен.

— А ты можешь туда позвонить? — спросил майор: его вопрос прозвучал скорее как приказ.

— Нет. Кампо-ди-Фьори — склеп, отрезанный от внешнего мира. Единственная линия связи с поместьем — это абонентский ящик в Милане, зарегистрированный на фирму «Барикур, отец и сын».

— Мать сказала, что там живет старик священник. Как же он там существует? — Майор был недоволен.

— Я у него не спрашивал, — ответил Виктор. — Был там еще один — шофер, который привез меня из Милана. Думаю, это курьер того монаха. Мы со стариком проговорили почти всю ночь, но он сам меня мало заботил. Я все еще считал его своим недругом. И он это понял.