Павел Астахов - Продюсер

— Точно. А теперь слушай вторую. В Америке обнаружилось завещание Иосифа Давыдовича. По нему все имущество завещано сыну.

— И что же здесь хорошего?

Фарфорова, честно говоря, устраивала и первая хорошая новость. Но чисто машинально он продолжал спорить.

— А то, что в завещании и про тебя сказано, Кирилл, — терпеливо разъяснил Павлов, — есть в наследстве один предмет, который Ося завещал вам, Кирилл Брунович.

— Предмет? Какой предмет? Книгу, что ли? Темочка, не тяни, дорогой!

— Ну у тебя и фантазия! Книгу?! Бери выше! Звукозаписывающую студию в центре. Особняк в три этажа. Ну? Как тебе такой «предмет»?

— Шутишь? — осторожно и очень напряженно переспросил певец.

— Нет. Не шучу. Серьезно. Меня Виктория просила тебе лично это сказать, только вот ты меня чуток опередил. Позвонил первый. Так что, Кирилл, собирай чемоданы и прыгай в самолет. Да поскорее.

— Артемушка, родной! Я тебя расцелую!

— Но-но! Это уже слишком, Фира! Здесь тебя другие ждут, чтобы расцеловать и… ну, и так далее… Так что давай, выдвигайся.

— И все равно. Вернусь и зацелую! Лечу, дорогой мой адвокат. Как только рейс узнаю, сразу наберу. Только ты мобильный не выключай, как сегодня утром, и не переадресовывай. Пока!

Счастливый певец даже не дождался ответа и, похоже, уже мчался в ближайший аэропорт Лазурный Берег.

Восторженные таблоиды, боевые листки желтого жанра и прочие передовики скандально-гламурного печатного фронта наперебой обсуждали неожиданную развязку «Дела Шлица». Причем обсуждалось не столько само убийство, о котором уже все было сказано, сколько спор вокруг наследства и, главное, неожиданное решение: передать недвижимость Фарфорову.

Нетерпеливая звезда Фарфорова взошла во весь свой жар и свет. Газеты пестрели сообщениями о внезапном богатстве, свалившемся на голову «Зайки Кирилла». Не сдержанный в своей саморекламе певец растрезвонил по всему свету, что стал наследником Шлица. При этом неизменно добавлял: «Единственным!» С поправкой на то, что сын Иосифа был несовершеннолетним и не мог вступить полностью в наследные права, так и выходило.

Надо сказать, Кирилл всегда отличался особой способностью рекламировать любое свое приобретение. Приобретал же он много и часто: и когда стремительно поднимался по эстрадной лестнице, завоевывая концертные залы и стадионы, город за городом, страну за страной, и когда он неожиданно женился на Примадонне отечественной эстрады, а затем так же внезапно расстался с ней. Даже во время провокационного скандала, устроенного противниками Киры, когда столь же нахальная, сколь и настойчивая журналистка допекла его настырными и глупыми вопросами, Кира вышел с приобретением.

Да, нервный срыв привел Фарфорова на скамью подсудимых и обошелся ему штрафом и условным лишением свободы на полтора года. Подобные просчеты публика не прощала многим прежним кумирам. После такого гораздо более яркие американские, французские, итальянские и российские звезды закатывались навсегда. Однако и здесь Фарфоров только выиграл, триумфально вернувшись спустя год на большую эстраду с новым талантливым и эффектным турне по стране. Теперь публика еще более жаждала увидеть возвращение «уголовника Фарфорова». И он не обманул своих верных поклонников.

Последние годы не все шло гладко; Фарфоров не слишком удачно занялся продюсерским ремеслом и постепенно даже впал в апатию. Но судьба, столь часто благоволившая певцу, снова преподнесла подарок: сперва в виде уголовного преследования со стороны следователя Агушина, а затем полного оправдания, снятия обвинений и награды в виде баснословного наследства Шлица.

Довольно глупо с его стороны было бы промолчать в такой ситуации. И он не молчал. Больше суток он вещал всевозможным журналам, газетам и телеканалам про свою Фортуну и дружбу с покойным продюсером Шлицем. Раскрыв рот после беседы с Артемом Павловым, Кирилл Фарфоров уже его не закрывал: ни на Лазурном Берегу, ни в самолете до Москвы, ни тем более в свете множества встречающих его в Домодедово фотовспышек.

— Да, друзья мои! — махал он рукой журналистам. — Кирилл Фарфоров всегда возвращается победителем! Всегда! Скажите это всем!

А там, на стоянке перед аэропортом, уже стоял его роскошный белый лимузин, возле которого визжали от восторга бог весть как узнавшие о прилете Кирилла преданные поклонники и поклонницы.

— Ки-рилл! — скандировали они.

— Ки-рилл!!

— Ки-рилл!!!

— Я здесь, любимые мои! — слал воздушные поцелуи Киря, проходя паспортный контроль.

— Я здесь, обожаемые мои! — чуть не плакал он от умиления, параллельно руководя получением своего немалого багажа.

— Я здесь…

Понятно, что светская тусовка и народные массы после услышанной, прочитанной и даже увиденной по центральным ТВ-каналам новости пребывали в легком смятении. Одним из первых об этой новости узнал Корней Львович Фрост. Прочитав в утреннем выпуске его же собственной газеты «СССР — самые свежие сплетни родины» ту же самую новость, он вдребезги разбил стоявший на столе хрустальный глобус с надписью «Number ONE Producer of the World», что соответствовало названию его основного телеканала. Осколки былого величия разлетелись по кабинету, оставив вмятину на ореховой стене напротив стола. На звон и грохот в кабинет заглянула встревоженная секретарша, но поспешила спрятаться за дверь от замахнувшегося статуэткой «ТЭФИ» теперь уже в ее сторону разъяренного босса.

— Вот же сучонок! Фирка — в жопе дырка!

Корней пытался унять свой гнев и выругаться пожестче в адрес ненавистного певца. Но получались какие-то детские считалки, а не унижающие и уничтожающие, как ему того хотелось, ругательства. От собственного бессилия Фрост еще больше нервничал и злился. Не выпуская статуэтку бронзового атланта, он набирал телефон Романа Ротмана. Тот долго не отвечал, но с третьей попытки телемагнат услыхал то ли шепот, то ли сопение в трубке. Корней раздраженно гаркнул:

— Твою за ногу!.. Роман! Ты что сопишь? Алло!

— Да-да, — еле-еле слышно донеслось из динамика.

Фрост разозлился пуще прежнего:

— Ротман! Не мычи! Отвечай!

— А кто это? — странный придушенный голос не был похож на Романов, но все же это был именно радиобог Ротман.

— Е-е-оперный театр! Рома, это Корней! Корней Фрост. Ты чего шифруешься? — недоумевал телемагнат.

— А-а-а-а? Тьфу ты! Корней, ты, как всегда, очень не вовремя! Я не могу ни с кем сейчас говорить. Все! Прощай!

Фрост едва успел завопить в ухо исчезающего коллеги:

— Погоди ты!!! Срочные вести! Обнаружилось завещание Шлица.

— Ну и что?! — почти равнодушно, но все так же приглушенно отвечал Ротман.