Джеффри Дивер - Собиратель костей

— Прекрасно, — объявил Купер. — У нас имеется волосок. Обнаружен в кармане жертвы.

— Целый? — без особой надежды спросил Райм, и поэтому ничуть не удивился, когда Мел со вздохом ответил:

— Увы, нет. Без луковицы.

Без луковицы волос нельзя индивидуализировать, он может служить только не слишком информативным вещественным доказательством. По нему нельзя определить структуру ДНК и определить преступника. Хотя определенную ценность волосы, разумеется, представляют. Канадские ученые-исследователи несколько лет назад доказали, что если на месте преступления найден волос, то шансы на то, что это и есть волос подозреваемого, равны примерно 4500:1. Однако вся проблема заключается в том, что по волосу слишком мало можно сказать о человеке, потерявшем его. Практически невозможно определить пол человека и даже расу. Возраст удается узнать, только имея дело с волосами младенцев. Цвет — фактор обманчивый, если учитывать достижения современных красок. А так как каждый нормальный человек теряет по несколько десятков волос в сутки, трудно даже сказать, лысеет ли он при этом или нет.

— Проверь его на принадлежность к жертве. Сравни чешуйки и пигментацию, — приказал Райм.

Уже через несколько секунд Купер, оторвавшись от микроскопа, уверенно заявил:

— Это не ее волос. Не Ти-Джей Колфакс.

— Каково описание?

— Светло-коричневый. Отклонений нет, поэтому негроидная раса исключается. По пигментации также ясно, что это и не монголоид.

— Значит, белая раса, — довольно подтвердил Райм, кивая в сторону таблицы на стене. — Это только подтверждает показания нашего свидетеля. Волосок с головы или с тела?

— Диаметр варьирует не слишком сильно, кроме того, по распределению пигмента можно сделать заключение, что он с головы.

— Длина?

— Три сантиметра.

Том спросил, нужно ли добавить в таблицу тот факт, что у подозреваемого каштановые волосы.

— Нет, надо дождаться подтверждения. — Райм не стал торопиться. — Напиши только то, что нам доподлинно известно. Он пользуется лыжной маской темно-синего цвета. Что там с ногтевыми соскобами, Мел?

Купер уже рассмотрел их в микроскоп, но ничего полезного не нашел.

— А тот отпечаток на бочке, что ты обнаружила? Давайте посмотрим. Покажи мне его, Амелия.

Сакс колебалась несколько мгновений, потом поднесла к нему поближе поляроидный снимок.

— Вот так чудовище! — прокомментировал Райм, рассматривая огромную деформированную ладонь, на которой вместо изящных завитков и бугорков виднелись лишь смазанные беспорядочные черточки. — Великолепная картина, ты просто виртуальный Эдвард Вестон, Амелия. Но, к сожалению, это не ладонь, а эти черточки — не пальцевые рисунки. Это перчатка. Кожаная. Довольно старая. Верно, Мел?

Купер молча кивнул.

— Том, запиши, что наш подозреваемый имеет пару старых перчаток, — приказал Райм и обратился ко всем присутствующим: — Вот теперь мы начинаем кое-что понимать о нашем преступнике. Он никогда не оставляет своих отпечатков на месте преступления. Зато след его перчатки у нас уже есть. И если мы найдем ее саму, то сможем утверждать, что он был там, в котельной. Наш подозреваемый умен, но не гениален.

— А что же носят гениальные преступники? — поинтересовалась Сакс.

— Замшевые перчатки с хлопковой подкладкой. — Где фильтр?

Мел вытряхнул вакуумный фильтр, напоминавший конусообразную деталь от кофеварки, на чистый лист бумаги.

Вещественные доказательства…

Журналисты и присяжные заседатели любят видеть в качестве вещественных доказательств вполне очевидные предметы: окровавленные перчатки, ножи, огнестрельное оружие, которым недавно пользовались, любовные письма, остатки спермы и отпечатки пальцев. Но Линкольн Райм больше всего любил пыль и жидкости всех сортов. Именно на это меньше всего обращают внимание преступники, оставляя после себя подобные следы.

Но и фильтр на этот раз не захватил ничего ценного.

— Ну, ладно, — успокоил остальных Линкольн. — Пойдем дальше. Давайте посмотрим на наручники.

Сакс напряглась, наблюдая, как Купер открывает пластиковый пакет и вытряхивает наручники на лист бумаги. Как Райм и предупреждал, крови здесь было совсем мало. С пилой на этот раз пришлось работать медэксперту. Правда, для полной уверенности он дождался, когда адвокат нью-йоркской полиции перешлет официальное согласие на эту процедуру по факсу.

Купер внимательно осмотрел наручники:

— Фирма «Бойд и Келлер». Серийный номер отсутствует. — Он опрыскал их жидкостью из пульверизатора и осветил. — Отпечатков нет, только следы от перчатки.

— Теперь открой их.

При помощи стандартного ключа Купер расстегнул наручники, а потом продул механизм воздушным очистителем для линз.

— Ты все еще сердишься на меня, Амелия? — обратился к Сакс Линкольн. — Насчет рук.

Вопрос прозвучал неожиданно и застал ее врасплох:

— Я не рассердилась, — через пару секунд заговорила Амелия. — Я подумала, что такие действия квалифицируются как непрофессиональные. Я имею в виду то, что вы предлагали.

— Ты знаешь, кто такой Эдмон Локар?

Она отрицательно помотала головой.

— Француз. Родился в 1877 году. Он основал при Лионском университете Институт криминалистики. Он вывел один закон, который всегда помогал мне, когда я работал в следственном управлении. Принцип обмена Локара. Этот ученый был уверен в том, что когда два человека контактируют, обязательно будет произведен какой-то обмен. Один человек забирает что-то у другого и что-то отдает. Может быть, это просто пыль, кровь, клетки кожи, волокна, крошечные металлические частицы. Бывает очень сложно определить, что именно участвовало в процессе обмена, и еще сложнее понять, что бы этот обмен мог значить. Но это происходит, и именно руководствуясь этим принципом, мы поймаем нашего подозреваемого.

Впрочем, этот экскурс в историю совсем не заинтересовал Амелию.

— Тебе еще повезло, — обратился Мел Купер к Сакс, даже не поворачивая к ней головы. — Он хотел, чтобы ты вместе с медэкспертом поехала в лабораторию, присутствовала при аутопсии и исследовала содержимое ее желудка.

— Это нам не помогло бы, — пробурчал Райм, стараясь не встречаться взглядом с женщиной.

— Но я его отговорил, — заявил Купер.

— Аутопсия, говорите… — вздохнула Сакс с такой обреченностью, будто теперь никакая информация, касающаяся Линкольна Райма, была не в состоянии удивить ее.

«По-моему, эта красотка сейчас даже не находится вместе с нами, — продолжал злиться Райм. — Она уже унеслась куда-то за тысячи миль».

— Ага, — обрадовался Купер, — Что-то нашел. Кажется, это и есть кусочек перчатки.

Он поместил крошечный фрагмент под микроскоп и принялся изучать его: