Дин Кунц - Ночь Томаса

Когда я надевал футболку, буксир качнуло, а с палубы вновь донесся глухой удар.

Хотя я и не думал, что кто-нибудь спустится вниз до завершения работы, свет я выключил и остался в темноте. Если бы кто-то открыл дверь, я застрелил бы его в тот самый момент, когда он потянулся бы к выключателю.

Иллюминатора в маленьком туалете не было. А минимальная щель между дверью и дверной коробкой свет не пропускала.

Я подумал о зеркале в ванной Сэма Уиттла, которое подалось вперед, чтобы забрать его задержавшуюся в этом мире душу.

Здесь над раковиной висело маленькое зеркало. И я не мог видеть, что вылезало из него в темноте.

Даже моему обычно воспаленному воображению не хотелось фантазировать на эту тему.

Я же понимал, что одной смертью дело не закончится.

Дверь к безжалостности, которую я открыл в моем разуме, еще не закрылась. И того, что могло выйти из этой внутренней двери, я боялся даже больше, чем зеркал и темноты.

Покинув туалет, я направился к трапу, который вел на кормовую палубу.

На верхней ступени остановился у двери, через которую попал вниз. Из иллюминатора открывался вид на длинную, укутанную туманом кормовую палубу, которую по-прежнему освещала подвешенная на стреле крана яркая галогеновая лампа.

Два ящика, которых не было на палубе, когда мы отчаливали от пристани, теперь лежали вдоль правого борта. Каждый размером с гроб, с размытыми туманом контурами, эти контейнеры не говорили о том, что в них находятся бомбы, которые могут уничтожать целые мегаполисы. Скорее я бы подумал, что мы взяли на борт графа Дракулу и его невесту, которые еще спали в своих солнценепроницаемых гробах, но до их пробуждения оставалось не так уж много времени.

Утгард Ролф, в черных нейлоновых штанах и такой же куртке, совещался у маленького крана с мужчиной, которого я видел впервые.

Двое других мужчин у левого борта складывали инструменты в большой металлический ящик, закрепленный на палубе.

На ходу вытаскивая пистолеты, Утгард и его собеседник, несомненно Бадди, пересекли палубу и синхронно выстрелили мужчинам в спину. Оба распластались на палубе, и их палачи сделали по контрольному выстрелу в затылок.

Замерев за дверью, я подумал, что они обвяжут мертвецов цепями или привесят к ним какой-нибудь груз, прежде чем выбросить за борт.

Но, вероятно, они полагали, что находятся далеко от берега, и тела могло вынести туда лишь через несколько дней (если бы вообще вынесло), а к тому времени они уже собирались начать новую жизнь в дальних краях. Поэтому они убрали пистолеты, взяли трупы за воротник и пояс и потащили к ограждению левого борта.

Пока они находились спиной ко мне, но я понимал, что беззащитными они останутся лишь на короткий промежуток времени. Сильный, как бык, Утгард не стал подтаскивать свою жертву к самому борту. Быстро поднял и понес на руках.

Я не решился думать о том, что от меня здесь требовалось, постарался сосредоточиться на другом: почему у меня нет права на ошибку? Перед моим мысленным взором промелькнули дети, сгорающие заживо, женщины, которых взрывная волна рвет на части, мужчины, превращающиеся в пар, здания, от которых остается только пыль, рушащиеся церкви, вскипающий асфальт улиц, квадратные мили пепла, смоченного кровью миллионов.

Не помня о том, как открывал дверь и переступал порог, я нашел себя на кормовой палубе.

Галогеновый свет серебрил туман. Над головой он оставался белым, за бортами серел. Огни яхты туман уже проглотил, как кит — Иону с его фонарем.

Влажный воздух холодил лицо, а в желудке просто образовался кусок льда.

Утгард, с ношей на руках, добрался до борта. Перекинул через него труп, но ноги мертвеца зацепились за планширь. Какой-то момент мертвец висел головой вниз, но потом Утгард скинул его в воду.

Боясь поскользнуться и упасть, я тем не менее шел по чуть покачивающейся палубе, как бывалый моряк. Пистолет держал обеими руками.

Бадди тем временем только взвалил своего мертвеца на планширь. Утгард поспешил ему на помощь.

Сочувствуя возникшим у них трудностям, я ждал, пока они закончат начатое.

Герой не стреляет своим противникам в спину. Но героем меня называли совершенно напрасно, и я никогда не стремился к этому титулу.

Как только второй труп исчез в ночи и тумане, я дважды выстрелил Утгарду в спину с расстояния менее восьми футов. Его бросило на планширь, но за борт он не вылетел.

Второй мужчина в ужасе отпрянул, но тут же попытался выхватить пистолет из кобуры на бедре.

Я выстрелил в него дважды, целясь в живот и грудь, но позволил пистолету уйти вверх, так что первая пуля попала в лицо, а вторая лишь чиркнула по волосам.

К счастью, выстрела в голову хватило, чтобы он замертво рухнул на палубу.

Не в лучшей форме, держась за планширь, Утгард повернулся ко мне. Под галогеновым светом его желтые, словно у койотов, глаза напоминали фонари, в которых горело дьявольское масло.

Лицо покрывали синяки, один глаз практически заплыл, на одном ухе запеклась кровь: полтергейст в комнате для допросов не прошел для него бесследно.

Когда я шагнул к нему, рука Утгарда потянулась к пистолету, и я выстрелил в него еще дважды.

Он сполз с планширя и улегся на бок. Голова ударилась о палубу.

Какое-то время я глубоко вдыхал, а потом выдыхал, пытаясь сбросить напряжение, от которого руки начали дрожать, будто у глубокого старика.

Понаблюдав, как пыхтели Утгард и Бадди, перекидывая тела через борт, я передумал, решил, что лучше оставить их на палубе. Действительно, избавляться от них не имело смысла, поскольку Джой по-прежнему лежал около стола с радиопередатчиком, и я сильно сомневался, что смогу вытащить его на палубу, а потом сбросить в море.

Тем более я по-прежнему рассчитывал, что моего личного участия в передаче властям буксира и бомб не потребуется. А если б я оставался за кадром, не пришлось бы объяснять, как и почему мне пришлось убивать.

Я повернулся спиной к трупам и направился к напоминающим гробы ящикам, которые стояли у правого борта.

Фильмы учат нас ждать, что злодей, напичканный пулями, вроде бы мертвый, поднимается в предсмертный миг под жалостливый визг скрипок. Но в реальности нет симфонического саундтрека, и мертвые остаются мертвыми. Поднимаются только души.

На борту буксира я оставался один и сомневался, что тот, кто имел на руках контракт на душу Утгарда, позволит ему задержаться в этом мире, чтобы устроить полтергейст.

Ранее, настроившись на грядущие убийства, я пересекал палубу решительно и уверенно, но теперь, после убийств, с координацией возникли проблемы. Ноги спотыкались о препятствия, которых не было, руки тянулись к подпоркам, но не находили их.