Дин Кунц - Ночь Томаса

— Тогда кухня очень даже подойдет.

Рыжеголовый и я сели друг против друга за кухонный стол. Он по-прежнему держал меня на мушке, но уже не столь агрессивно.

Указал на один из декоративных магнитов на передней панели холодильника.

— Что вот это значит… «Я жаловался, что у меня нет башмаков, пока не встретил человека без ног».

— Понятия не имею. Полагаю, обуви у преподобного Морана хватало.

— Каким образом у человека может не быть ног?

— Допустим, кто-то их отрезал.

— Такое может случиться, — кивнул он. — Моран всегда меня раздражал. Я всегда считал, что нечего ему делать в этом проекте.

— А как он туда попал? — спросил я. — Священник. Церковь. Иисус. Атомный терроризм. Не понимаю.

— Он был Эм-эм-о-ди-ви, — ответил рыжеголовый.

— Что такое Эм-эм-о-ди-ви? — спросил я.

— Международная межконфессиональная организация доброй воли. Он ее основал.

— Теперь я знаю меньше, чем раньше.

— Он ездил по всему свету, проповедуя мир.

— И теперь посмотрите, какой он готовил нам рай.

— Знаешь, я думаю, ты — забавный парень.

— Мне это уже говорили. Обычно направив на меня пистолет.

— Он вел переговоры со странами, где притесняли христиан.

— Хотел, чтобы притеснений прибавилось?

— Разумеется, Морану приходилось вести переговоры с притеснителями.

— Готов спорить, переговорщиками они были жесткими.

— В процессе ему удалось наладить контакты с важными людьми.

— Вы про диктаторов, бандитов и безумных мулл.

— Именно. Со многими он подружился. И в какой-то момент понял, что занят безнадежным делом.

— Проповедуя добрую волю.

— Да. Он устал, разочаровался, впал в депрессию. Каждый год в этих странах убивали полмиллиона христиан. Ему за это время удавалось спасти от силы пятерых. Он из тех людей, которые обязательно должны бороться за какую-то идею, ему хотелось найти ту, что могла привести к успеху, и он ее нашел.

— Позвольте догадаться… собственное благополучие?

— Эм-эм-о-ди-ви, как благотворительная организация, имела безупречную репутацию. И стала идеальным каналом для отмывания средств, сначала для государств-изгоев… потом для террористов. Одно вело к другому.

— И в итоге привело к пуле в голову.

— Ты его убил? — спросил он.

— Нет. Нет. Шэкетт.

— Ты убил миссис Моран?

— Нет-нет. Ее убил преподобный Моран.

— Так здесь ты никого не убивал?

— Никого, — подтвердил я.

— Но не на борту буксира.

— Я полз, чтобы он мог ходить. Я ходил, чтобы он мог летать.

Рыжеголовый нахмурился.

— И что это значит?

— Понятия не имею. Только что прочитал на холодильнике.

Он облизал почерневшие, рассыпающиеся зубы, при этом поморщился.

— Гарри… тебя действительно зовут Гарри?

— Ну, уж точно не Тодд.

— Знаешь, почему я до сих пор не убил тебя, Гарри?

— Я не давал повода? — с надеждой спросил я.

— Во-первых, на нас с братом возложена серьезная ответственность.

— Сходство поразительное. Вы — однояйцевые близнецы?

— В текущей операции мы представляем страну, которая поставила бомбы.

— У вас будет полное право продать права на создание фильма.

— Чтобы спасти собственную шкуру, нам придется представить им идеальную версию, правдоподобную до мелочей.

— Да, конечно. До мелочей. Что ж, тут есть над чем поработать.

— Если ты будешь сотрудничать с нами по части этих мелочей, мне не придется убивать тебя. Есть и другой аспект.

— Другой аспект есть всегда.

Он окинул меня озорным, расчетливым взглядом.

— Я подслушивал, стоя у двери в кабинет, до того, как ты увидел меня.

— Ваши работодатели не зря платят вам хорошие деньги.

— И кое-что из услышанного заинтриговало меня. Таблетки, Гарри.

— Ой-ей-ей.

— Я всегда ищу возможность испытать что-нибудь новенькое.

— А я — нет. В эти вечер и ночь наиспытывался.

Я бы не удивился, если б в этот момент в дверях появился койот с пистолетом и застрелил бы рыжеголового. Тогда бы мы и увидели, сколь долго я смогу оставаться в живых, поддерживая такой вот разговор.

— Мой брат не прикасается к наркотикам, — сообщил он.

— В любой семье обязательно найдется такой человек.

— У меня возникла небольшая проблема с метамфетамином.

— Это печально.

— Но я уже вылечился.

— Это хорошо.

— Балуюсь героином, но в меру.

— Это главное условие. Не перебирать.

Он наклонился ко мне. Я ждал, что от его дыхания начнет шелушиться пластик.

— Это правда? — прошептал он. — Таблетки, от которых, как и говорил Шэкетт, у человека появляются сверхъестественные способности?

— Это сверхсекретная государственная разработка.

— Америка — удивительная страна, не правда ли?

— У меня пузырек в машине. Их невозможно отличить от аспирина.

— Знаешь другую причину, по которой я еще не убил тебя, Гарри?

— Теряюсь в догадках.

— Ты ни разу не посмотрел на мои зубы.

— Ваши зубы? А что с вашими зубами?

Он широко улыбнулся.

— И что? — я вроде бы и не понял. — У некоторых людей вообще нет зубов.

— Ты очень тактичный человек, знаешь ли.

Я пожал плечами.

— Это так, Гарри. Люди могут быть такими жестокими.

— Можешь мне не рассказывать. Знаю по себе.

— Ты? Ты же симпатичный парень.

— Да, грех жаловаться. Но я не о себе. У меня тоже есть брат. Может, вы слышали, как я рассказывал о нем Шэкетту.

— Нет, должно быть, пришел позже.

— Мой брат, у него парализованы ноги.

— Случай, чел, это ужасно.

— И он слеп на один глаз.

— Теперь я понимаю, как ты научился состраданию.

— Учение далось мне нелегко.

— Знаешь, что я собираюсь сделать? Вытащу все зубы и заменю их на импланты.

— Ух ты.

— Ради Фредди.

— Любовь заставляет мир вертеться. Но все же…

— Они делают наркоз. Это безболезненно.

— Надеюсь, что это правда.

— Если врач солжет, потом я его убью.

Он рассмеялся, и я рассмеялся и выстрелил в него под столом из пистолета миссис Моран.

Рыжеголовый машинально тоже нажал на спусковой крючок, пуля просвистела мимо моей головы, я достал пистолет миссис Моран и уже над столом всадил в рыжеголового две пули.

Он чуть не свалился назад вместе со стулом, но потом упал на стол, мертвый, как Линкольн, но не столь великий, а пистолет вывалился из его руки на пол.

Какое-то время я просто сидел, не мог подняться, меня трясло. И я так замерз, что дыхание, наверное, срывалось с губ изморозью.

Когда рыжеголовый застрелил чифа, я отпрянул, и мне удалось упасть на жену священника лицом вниз.

Преподобный не ошибся: под блейзером оказался пистолет в плечевой кобуре.

Наконец я поднялся из-за стола. Подошел к раковине, положил пистолет на разделочный столик.

Включил горячую воду. Сполоснул лицо. Никак не мог согреться. Замерзал.