Полина Дашкова - Эфирное время

Зал сменился каким-то мраморным фойе. На экране появился известный композитор:

— Этот мальчик взлетел на небосклоне нашей эстрады, как яркая комета. Такой талант не мог остаться незамеченным.

— Русланчик — просто чудо, я каждый раз не могу сдержать слез, когда слышу его голос, — сообщила стареющая эстрадная звезда из того же мраморного фойе и послала в камеру воздушный поцелуй. Далее в кадре возник Старый Арбат.

Невидимый Бутейко остановил трех девочек лет четырнадцати.

— Вам нравится Руслан Кудимов?

— Я его обожаю! Я записываю все его концерты!

— Я балдею от него!

— Когда я слышу его голос, вижу его лицо, со мной что-то происходит.

Опять появилось лицо Руслана Кудимова. На этот раз он был заснят за банкетным столом в ресторане. Он смеялся и подносил рюмку ко рту. Кадр замер.

— Посмотрите внимательней в лицо Руслана, запомните его таким, красивым, веселым, — мрачно произнес Бутейко за кадром, — таким он был всего неделю назад. Мы праздновали день его рожденья.

Действие продолжилось. Это была любительская видеосъемка. На экране, за банкетным столом, среди пьющих и жующих гостей, мелькнуло лицо Александра Анисимова. Камера плясала в руках оператора. Вероятно, снимал сам Бутейко, потому что его в кадре не было.

— Мы просто праздновали день рожденья. Нам было весело. Руслан пригласил самых близких друзей, — комментировал голос за кадром, — возможно, кто-то из нас выпил лишнее, но праздник есть праздник. А сейчас смотрите внимательно.

На экране появилась красивая девушка, она хохотала, запрокинув голову. Она была сильно пьяна, а возможно, и под наркотиком. Внезапно вскочив на стол, она стала танцевать, расшвыривая ногами посуду.

— Это подружка одного из гостей, совершенно случайная девушка, — продолжал спокойно комментировать Бутейко, — никто из нас не знал ее, наверное, она вела себя неприлично, но вот так с женщиной поступать нельзя.

Кадр замер. В кадре было видно, как официант и метрдотель пытаются снять девушку со стола. На заднем плане смутно белело лицо певца. Рот его был открыт. Когда пленка закрутилась дальше, стало ясно, что он кричит.

Потом кадры замелькали с невероятной быстротой. Певец полез на официанта и метрдотеля с кулаками. Он отпихивал, расшвыривал тех, кто пытался его удержать.

— Да, Руслан заступился за девушку, то есть поступил как настоящий мужчина, — объяснял Артем, — вот сейчас еще можно решить все мирно, еще можно договориться.

«Ну, это вряд ли, — подумал Илья Никитич, наблюдая за потасовкой, — слишком все они пьяны».

— А вот сейчас решить уже нельзя ничего, — сообщил голос Бутейко.

В кадре появилось несколько милиционеров. Они вполне спокойно и профессионально пытались навести порядок. Пляшущая камера выхватила на миг широкое угрюмое лицо одного из стражей порядка. Кадр застыл.

— Вглядитесь в это лицо. Перед вами капитан милиции Василий Соколов. А теперь в последний раз посмотрите на Руслана.

Застывшее изображение певца было явно не отсюда. Этот кадр вклеили позже. Лирическая задумчивость, аккуратность прически никак не вязались с пьяной дракой. Вероятно, была использована одна из рекламных фотографий Кудимова. Через секунду действие вернулось в ресторан. Певец дрался с милиционером. Взлетел тяжелый кулак капитана. Кадр застыл еще раз. Кудимов пригнулся, закрыл лицо руками. Еще удар. Крупный план окровавленного, разбитого лица.

— Руслана на «скорой» увезли в больницу. Ему предстоит пережить несколько пластических операций, — сообщил Бутейко, — а капитану Соколову ничего, кроме выговора, не грозит.

В кадре появилась хорошенькая худенькая девочка лет двенадцати. Это было продолжение профессиональной съемки на Старом Арбате.

— Как тебя зовут? — спросил Бутейко.

— Наташа.

— Тебе нравится Руслан Кудимов?

— Он мне не просто нравится, когда мне плохо, я смотрю на его фотографии, и сразу на душе становится светло. Он для меня как солнышко. Я очень, очень его люблю. Его лицо для меня — это все…

— Наташа, что бы ты сделала с человеком, который изуродовал лицо Руслана?

— Я бы его убила, — не задумываясь, ответила девочка.

Сюжет закончился. На экране была студия.

— Я действительно не знаю, что сказать, — произнес один из ведущих после долгой, многозначительной паузы. — У нас в гостях автор сюжета Артем Бутейко, а также свидетель этих ужасных событий Александр Анисимов.

— Знаете, когда рассказывают ужасы про нашу милицию, кажется, что многое преувеличивают. Все мы слышали о том, как бьют в отделениях, как выбивают признания. Просто волосы дыбом встают, когда подумаешь, что за это никому ничего не бывает, — мрачно начал Бутейко.

— Я сначала просто глазам своим не поверил, — вступил Анисимов, — я не представлял, что можно вот так просто разбить человеку лицо. В общем, ведь ни за что. Действительно, просто так, потому что ты милиционер, ты наделен властью.

— Прости, Саша, у нас звонок, — перебил ведущий, — слушаем вас.

— Я бы тоже убила этого милиционера, — зазвучал возбужденный девичий голос, — вообще, сколько можно терпеть? Они звери какие-то, делают, что хотят.

Звонки зазвучали один за другим. Зрители были единодушны в своем возмущении.

Илья Никитич досмотрел кассету до конца. Он смутно вспомнил скандал трехлетней давности. Ну конечно, именно эта передача подняла волну, из дела капитана Соколова устроили что-то вроде показательного процесса. Тогда как раз в МВД в очередной раз менялось руководство, начиналась очередная кампания по борьбе со злоупотреблениями, сюжет имел резонанс на самом высоком уровне, и несчастного капитана превратили в козла отпущения. Кажется, он получил три года. Впрочем, все это надо уточнить.

В Шереметьево-2, еще не выходя из международной зоны, Лиза увидела сразу обоих, и мужа, и Юру. Она ждала багаж, подошла к стеклянному ограждению. Муж весело улыбался и махал ей рукой. Юра курил у другого выхода и тоже смотрел на нее, но мрачно, без улыбки.

«Надо будет что-то придумать, подойти к Юре, иначе он страшно обидится», — Лиза улыбнулась мужу, знаками показала, что багажа еще нет. Повернув голову, встретилась взглядом с Юрой.

«Тоже мне, конспиратор. Надел кепку, очки и думает, его нельзя узнать. Конечно, Миша видел его мельком, не больше двух раз, однако интуиция у него отличная. Дело даже не в том, что Юра все-таки приехал, вопреки моим уговорам. Дело в моем напряжении, которое Миша почувствует моментально».

Она отступила назад, пытаясь спрятаться в толпе от радостных глаз Михаила Генриховича, не спеша направилась к другому выходу, где вжался лицом в стекло Юра. Там, у красного коридора, народу было меньше. Им удалось обменяться несколькими фразами сквозь стекло. Они поняли друг друга по движению губ.