Полина Дашкова - Легкие шаги безумия

Из всей большой оперативно-следственной группы только один человек высказывал сомнения в виновности Никиты Слепака — старший лейтенант Игорь Захаров. Но в конце ноября 1982-го он был убит при невыясненных обстоятельствах. Это убийство сочли случайным хулиганским нападением. Никаких следов не нашли. Смерть Игоря Захарова так и осталась тайной.

— Здравствуйте. Вы Надежда Ивановна Захарова?

— Я Захарова, — кивнула полная седая женщина и вытерла о фартук обсыпанные мукой руки.

— Моя фамилия Полянская. Я из Москвы. Двенадцать лет назад вы прислали мне в журнал рассказ вашего сына Игоря, — Лена вытащила из сумки и протянула хозяйке старое письмо.

Надежда Ивановна осторожно взяла его кончиками пальцев.

— А, так вы — та самая журналистка? Я помню, конечно, помню.

— Бабуль! Это кто пришел? — послышался детский голос из глубины квартиры.

— Это ко мне, Игоряша, — обернувшись, крикнула в ответ женщина.

— У тебя там духовка горит! — В прихожую вышел крепкий, стриженный под ежик мальчик лет тринадцати. — Здравствуйте, — кивнул он Лене и уставился на нее с любопытством. — Да вы проходите, раздевайтесь, — спохватилась хозяйка, — тапочки вот… Простите, я сейчас.

Она побежала на кухню. Оттуда действительно пахло чем-то пригорелым.

— А вы по какому вопросу? — серьезно спросил мальчик, не спуская с Лены глаз.

— По личному, — улыбнулась она, сняла куртку и стала расшнуровывать ботинки.

Появилась хозяйка, уже без фартука, и пригласила ее в комнату. Лене сразу бросился в глаза висевший на стене большой портрет старшего лейтенанта Захарова, сделанный с увеличенной фотографии.

— Столько лет прошло. Уже вот внук вырос, — сказала Надежда Ивановна, усаживаясь за стол напротив Лены. Она кивнула на мальчика:

— Игорек-маленький родился, когда большого уже не было. Через три месяца. — Она вздохнула, замолчала и, подперев ладонью подбородок, вопросительно посмотрела на Лену.

— Надежда Ивановна, я знаю, что ваш сын Игорь был в группе, которая занималась делом Слепака. — Это что же, опять решили настоящего убийцу искать? Через столько лет?

— Почему опять? — тихо спросила Лена, чувствуя, как холодеют пальцы. — Так ведь приходила женщина, из Москвы специально приезжала, следователь союзной прокуратуры. Давно, в восемьдесят четвергом, по-моему. Через год после того, как Слепака осудили. Расспрашивала меня, очень подробно, что когда мне мой Игорек рассказывал. Я ей отдала дневник его и еще кое-какие бумаги. Я, знаете, так надеялась, что найдут все-таки настоящего, а заодно и того, кто моего сыночка… — Она нервно сглотнула и не договорила фразу.

— Простите, Надежда Ивановна, а вы абсолютно уверены, что та женщина была из прокуратуры?

— Ну что вы, — махнула рукой хозяйка, — я ведь грамотный человек. Она удостоверение показала, красную книжечку. И вопросы задавала профессионально. У меня ведь все-таки сын был милиционер, я в таких вещах хоть немного, да разбираюсь.

— Еще раз простите, но ведь у меня вы не спросили никакого удостоверения, — заметила Лена.

— Так я ж помню вас, — улыбнулась в ответ хозяйка, — вы же выступали в клубе милиции, я в первом ряду сидела. У вас лицо запоминающееся. А вы и не изменились совсем. К нам ведь редко из Москвы приезжали, да еще из такого известного журнала. Вот и запомнила я ту встречу. А Игорек мне ваши письма вслух читал, рецензии, которые вы писали ему. И журнал я выписывала много лет. Вы там специальным корреспондентом работали, и ваша фотография была над статьями. Нет, вы не думайте, я бы авантюристку какую-нибудь в дом не пустила.

— Надежда Ивановна, если у вас такая хорошая память на лица, может быть, вы помните, как выглядела та женщина?

— Подробно я ее, конечно, описать не смогу. Но знаете, она была… Как бы это сказать? Внешне неприятная, лицо такое… В общем, неприятное лицо. Но человек очень хороший. Знаете, бывает, посмотришь — урод настоящий, а как поговоришь, пообщаешься с человеком, сразу забываешь об этом. Очень обаятельная женщина, вот как звали, не помню.

— Вы кому-нибудь из коллег Игоря рассказывали о ее приходе?

— Нет, что вы! Она с самого начала предупредила, что союзная прокуратура пересматривает это дело секретно. Она сказала, есть основания подозревать, что настоящий убийца работал в милиции. Мол, так все подстроено хитро, будто он знал о ходе расследования все, каждую мелочь. Поэтому она просила, чтобы я никому ничего не говорила. Даже подписку взяла о неразглашении. Бланк был официальный, «Прокуратура СССР». Она обещала, что вернет Игоряшин дневник, но не вернула. Видимо, у них там все в тупик зашло, ей не до того было.

«Да, — подумала Лена, — ей было не до того…»

— Значит, никаких бумаг, ничего не осталось? — спросила она.

— Никаких. Все, что было, я отдала. Да и было мало: общая тетрадь, дневничок Игоряшин, и еще он какие-то заявления хотел писать, были черновики тех заявлений, исчерканные, непонятные.

— А куда он хотел писать, не помните?

— Так туда и хотел, в Генеральную прокуратуру.

— Он успел их написать и отправить?

— Нет, — покачала головой Надежда Ивановна, — не успел. Он хотел еще кое-что выяснить, прежде чем отправлять. И не успел.

У Надежды Ивановны Захаровой Лена пробыла совсем недолго. Она обещала Майклу вернуться к шести. Он загорелся идеей навестить старую библиотекаршу прямо сегодня.

— Человек, проработавший в книгохранилище столько лет, просто обязан много знать, — заявил он, — к тому же эта старая леди может рассказать о двадцатых-тридцатых годах, о раскулачивании, о том, как большевики охотились на языческих шаманов. Она живой очевидец. Нельзя упускать такую возможность.

Лена собиралась завтра найти дом, в котором жил когда-то Волков. Она не знала адреса, но надеялась найти по памяти. Там наверняка остались те, кто помнит его. Она скажет, что пишет статью о детстве и юности великого продюсера. Но это завтра. А пока нужно немного перевести дух, отвлечься хотя бы на один вечер. Слишком много всего…

Она опоздала на десять минут. В фойе гостиницы сидели Майкл и Саша, а между ними какая-то незнакомая красотка, которая бойко болтала с Майклом по-английски.

Девушка была потрясающе красивой — огненно-рыжие прямые, до пояса, волосы, раскосые зеленые глаза, высокие скулы, большой чувственный рот. Одета она была просто и дорого — шерстяные светло-серые брюки, черный кашемировый свитер.

Подойдя ближе, Лена остановилась в нерешительности. — О, вот и ты наконец! — радостно воскликнул Майкл. — Познакомься, это Наташа.

Девушка окинула Лену оценивающим взглядом и, холодно кивнув, продолжила рассказывать Майклу рецепт приготовления настоящих сибирских пельменей. Но Майкл перебил ее.