Полина Дашкова - Образ врага

— Короче, чего надо? — мрачно спросил Юрий.

— Да, в общем, ничего особенного. Ваш шеф сейчас проводит одну операцию, и от вас требуется, чтобы вы выполняли не его указания, а наши.

— Так он же меня потом по стенке размажет.

— Не успеет.

— Ну конечно, вы его остановите! — саркастически усмехнулся Глушко.

— Не мы. Президент вашего концерна. Милиция, в конце концов.

— А вы сами-то откуда?

— Узнаете, но чуть позже.

Он понял: эти трое представляли весьма серьезную структуру. Не потому, что они солидно выглядели. Дело было в другом. Они разговаривали спокойно и мирно, они не просто грозили, размахивая пушкой перед носом, как это стали бы делать мелкие отморозки. Они пытались объяснить, убедить. То есть чувствовали свою силу и предпочитали работать серьезно, основательно, без грубого шального наскока.

— Очень интересно… — пробормотал он с нервозной усмешкой.

— Да, это действительно интересно. Харитонов решает свои личные проблемы за счет службы безопасности «Шанса». Знаете, ради чего задействовано столько людей? Ради того, чтобы шантажировать беззащитную женщину, мать-одиночку, у которой на руках больной десятилетний ребенок. Неужели вам не противно в этом участвовать? Вы, отец двоих детей…

— А вы, значит, хотите благородно защитить женщину с ребенком?

— Мы много чего хотим. В том числе и защитить. Послушайте, Юрий Сергеевич, пока не поздно, не ввязывайтесь вы в интриги вашего шефа. Вы же знаете, он человек крайне жестокий, неуравновешенный.

— Мой шеф действует в интересах фирмы.

— Нет, он действует в своих личных интересах. Эта женщина знает слишком много о его прошлой работе в КГБ, достаточно много, чтобы посадить его на скамью подсудимых.

— Нет, ребята, вы что? Так дела не делаются, — попытался возразить Глушко, — вы мне сейчас что угодно можете рассказать. Харитонов — человек аккуратный, вряд ли он мог серьезно засветиться перед кем-то… — он запнулся.

По двору бежала его четырнадцатилетняя дочь Настя.

— Папочка, хорошо, что ты еще не уехал. В школу подбросишь меня?

Школа находилась в двух шагах, в соседнем переулке. Но Насте нравилось, когда отец подвозил ее на машине.

— Нет, Настюша, я спешу.

Не обращая внимания на трех незнакомых людей, девочка подбежала к нему, притянула к себе, быстро чмокнула в щеку.

— Пап, а ты чего бледный такой? Ну ладно, я побежала.

— Настенька, ты не беги, дорогу переходи осторожней, — напутствовал ее один из троих незнакомцев, — там опасный перекресток перед школой.

— Ладно, — весело крикнула девочка в ответ и исчезла за поворотом.

— Ну как, Юрий Сергеевич, мы договорились? — спросили его. — Там ведь действительно опасный перекресток, и ждет наша машина.

В руках одного из своих собеседников Глушко заметил переговорное устройство.

— Да, мы договорились, — Юрий Сергеевич взял у них из рук увесистую пачку долларов.

Сейчас, сидя в своем офисе, он думал о том, что действительно лучше быть здоровым и богатым, чем бедным и больным.

Натан Ефимович не спешил уезжать из Швейцарии. Ему хотелось дождаться каких-нибудь конкретных новостей об Инге Циммер. Было не по себе оттого, что сумасшедшая безжалостная немка скрывается где-то в Альпах и в руках у нее может оказаться второй контейнер.

Когда он говорил в интервью, что она не могла прихватить второй контейнер при похищении, он вовсе не кривил душой. Он был уверен на девяносто девять процентов: Инга наврала, чтобы ее боялись ловить. Но все-таки один процент вероятности оставался и не давал покоя.

В каждом выпуске новостей швейцарское телевидение сообщало: продолжаются поиски… владелец магазина деревни Сант-Мориц заявил, что к нему заходила женщина, похожая на Ингу Циммер. К сожалению, это произошло до того, как ее фотографии были показаны по телевидению. Она купила лыжи, спортивный рюкзак, продукты, расплатилась наличными и с … самого начала показалась лавочнику несколько странной.

Шофер рефрижератора уверял, будто подвез некую лыжницу к небольшому городку в окрестностях Бри, неподалеку от итальянской границы, у перевала Сим-плон. Он заподозрил, что имеет дело с разыскиваемой преступницей, однако она выглядела значительно старше, чем на снимках, поэтому он не был уверен, к тому же опасался агрессии с ее стороны.

Глубокой ночью, в последний раз включив телевизор, чтобы посмотреть новости перед сном, Натан Ефимович вздрогнул.

— В горах, на перевале Симплон, обнаружен металлический предмет цилиндрической формы. Район оцеплен в радиусе трех километров спецподразделениями. Начаты мероприятия по антибактериологической защите населения.

— Какие, к черту, мероприятия? — взвился Бренер. — Если он вскрыт, то уже ничего нельзя сделать.

— Министры Швейцарии и Италии по чрезвычайным происшествиям расходятся во мнениях о целесообразности эвакуации местного населения. Из-за начавшегося снегопада видимость затруднена, пока невозможно точно определить, что представляет собой обнаруженный предмет, снабжен ли он взрывным устройством.

Не успел комментатор закончить репортаж, в номере взвизгнул телефон.

— Господин Бренер, нам необходима ваша консультация.

— Разумеется, я готов вылететь к Симплону прямо сейчас.

— Как вылететь? — опешили на другом конце провода. — Мы вовсе не собирались подвергать вас такому риску, вы пожилой человек, еще не пришли в себя после похищения, нам просто нужно…

— Присылайте машину. И не забудьте приготовить емкость с соляной кислотой, не меньше десяти литров.

— Профессор, мы вас правильно поняли? Вы что, собираетесь лететь прямо на перевал?

— Ну надо ведь разобраться с этим контейнером. Кто же, если не я? Давайте, я жду, не будем терять время.

В вертолете Бренера всегда тошнило. Он прикрыл глаза, попытался расслабиться. Прежде всего надо понять, зачем она оставила контейнер. Ее никто не пытался задержать на перевале. Граница между Швейцарией и Италией открыта. После шофера рефрижератора ее вообще никто не видел, во всяком случае, сообщений не поступало.

— Какого объема контейнер? — спросил он сидевшего рядом офицера спецназа, не открывая глаз.

— Такой же. Полтора килограмма.

— Вы сумели разглядеть маркировку?

— Мы смотрели в оптический бинокль. Там есть знак, череп с костями, и крупная надпись по-английски: «Осторожно, опасно для жизни».

— Что еще? Какие-нибудь надписи на иврите?

— Слишком мелкие буквы. Мы не поняли, какой это язык. К тому же контейнер сверху был припорошен снегом. Сейчас он занесен полностью.

— Это скверно, — задумчиво произнес Бренер, — хуже быть не может. Как вам кажется, зачем ей это понадобилось? У нее ведь не было никаких препятствий на пути. А что, если она просто решила его выбросить?