Полина Дашкова - Питомник

— О Господи, ну кто же еще? Я же сказала, он сумасшедший. Он вернулся потому, что забыл в ванной нож.

— Какой нож? — Капитан не выдержал, выбил из пачки сигарету, но, покосившись на ребенка в коляске, закуривать не стал.

— Очень странный нож. Я не знаю, возможно, он принадлежал моей свекрови, она занимается антиквариатом, и преступник пришел за ним, нашел, отправился умываться в ванную и забыл в спешке. Но, возможно, это его нож, он открывал им шкатулку с драгоценностями. Она была взломана.

— И где сейчас этот нож?

— Там и лежит, в ванной. Он старинный, дорогой, на ручке инкрустация, и лезвие, как шило, ромбовидной формы.

«Оба на!» — рявкнул кто-то в голове капитана. Дело в том, что к ориентировке на серийника прилагалось примерное описание орудия убийства. Речь шла о ноже с ромбовидным лезвием, как у кортика.

— То есть лежит в ванной, а у преступника есть ключ от квартиры? — уточнил капитан, вскакивая и вылетая из кабинета.

«Ну вот, сейчас пришлют вооруженную группу, — подумала Ксюша, — в квартире устроят засаду. Напрасно. Ножа там уже нет. За это время он мог десять раз успеть».

Из сумочки она достала зеркало, взглянула на себя и впервые за последние месяцы самой себе улыбнулась. Вместо всяких чужих злобных безобразных физиономий, которые она привыкла видеть в зеркалах, на нее смотрела она сама, живая, красивая, счастливая.

— Что же такое хорошее сегодня у нас случилось? — спросила она веселым шепотом у спящей Маши. — К кому сегодня вечером мы отправляемся в гости? Может, все это не правда, минутный порыв, может, он в очередной раз поссорился с очередной стервой, и звонок пришелся кстати? Даже если так, не важно.

— Вы с собой, что ли, разговариваете? — удивился капитан, появившись на пороге.

— Нет, с ребенком.

— Но она же спит.

— Ничего, она и во сне все слышит. А что вы собираетесь делать?

— Ловить бандита. Вы не могли бы одолжить ключи от квартиры?

— Надеетесь схватить его на месте преступления?

— Пожалуйста, дайте ключи. Очень мало времени. Вы посидите здесь еще минут сорок, а потом мы вас проводим домой.

Иван Косицкий оставил машину на небольшой площадке у ворот дачного поселка и к дому Солодкиных отправился пешком. Бесшумно открыв калитку, пройдя несколько шагов, он услышал, как на первом этаже звякнуло и распахнулось окно. Вдоль фасада росли высокие кусты сирени, окон не было видно.

— Отстань, — донесся хриплый, тяжелый бас, — и закрой, комары налетят.

«У него был очень низкий голос», — вспомнил капитан слова официанта, на цыпочках подошел к дому, спрятался за кустами под окном, с большим интересом прослушал разговор между Солодкиным и домработницей и только потом постучал в дверь.

Олег даже не потрудился встать с койки, когда в столовую вошел капитан милиции.

— Вот, Олежек, это к тебе, — шепотом сообщила Раиса и обратила к капитану испуганные глаза. — Только, пожалуйста, скажите сразу, что случилось? Да вы присаживайтесь, может, вам кофейку? Или вот, морс у нас есть клюквенный.

— Спасибо, — улыбнулся ей Косицкий, — от кофе не откажусь, и от морса тоже. Олег Васильевич, — обратился он к бледному, опухшему чучелу на диване, — когда вы в последний раз встречались с Коломеец Лилией Анатольевной?

— А в чем дело? — спросил Солодкин без всяких эмоций, однако все-таки сел и спустил ноги с дивана.

— Пожалуйста, отвечайте на вопрос.

— Нет, ну что случилось? Вообще, кто вы такой и как сюда попали?

— Я уже представился. Капитан Косицкий, уголовный розыск. Вот мое удостоверение.

— Да к черту удостоверение. Почему вы спрашиваете о Лиле? Что с ней? — Он как будто немного ожил, пришел в себя и уставился на капитана выпуклыми шоколадными глазами.

— В ночь с шестого на седьмое июня Лилия Анатольевна Коломеец была жестоко убита в своей квартире. Восемнадцать ножевых ранений.

— А-а! — тихо вскрикнула Раиса, застывшая на пороге.

— Что с ребенком? — Олег вскочил и подлетел к капитану. — Где девочка?

— Сядьте, пожалуйста, — скомандовал Косицкий. — Люся в больнице, в подростковом отделении Института имени Сербского.

— Что с ней? Ну не тяните, скажите мне. — Он тяжело упал на стул. — Ее не ранили, не изнасиловали? Прошу вас, не мучьте меня.

— Никто вас мучить не собирается, — проворчал капитан и достал сигареты. — Ее не ранили. Ее убедили взять на себя убийство тети. Она все время повторяет, что убила тетю Лилю. А что касается изнасилования, — он прикурил и глубоко затянулся, — ваша дочь была на третьем месяце беременности. В больнице у нее случился выкидыш.

— Ой, батюшки, — прошелестел голос Раисы, — я говорила тебе, забери ее оттуда.

Олег схватился за виски, губы его посинели, капитан услышал тихую деревянную дробь и не сразу понял, в чем дело. Солодкин дрожал, и ножки стула под ним стучали, словно барабанные палочки.

— Мне нужен адрес семейного детдома, в котором жила Люся, — быстро, громко произнес Косицкий.

— Ня… лоп, — прохрипел Олег, лицо стало серым, он попытался встать, потерял равновесие, опрокинул стул, попятился к дивану, но не дошел, сел на пол, продолжая трястись так, что был слышен стук зубов. Дышал он часто, хрипло, губы налились синевой, словно он пил чернила.

— Ланрус… ня… бол… ся… тру… восемь… два… — повторял он громко и довольно внятно, глядя на капитана бешеными умоляющими глазами.

— Вам плохо? — тихо спросил капитан.

— Лоп… тру… Руслан…бух… сердце…

— Олежек, миленький, что, сердце болит? — бросилась к нему Раиса. — Ну не дрожи так, что сделать, что?

— «Скорую» надо, вот что. — Капитан присел у дивана на корточки и посчитал пульс. Не меньше ста двадцати в минуту. Кожа мокрая и холодная. — Есть у вас аптечка? Что-нибудь сердечное, кардеомин, или хотя бы нитроглицерин. Да звоните же, быстрей!

Раиса заметалась по комнате, жалко взглянула на капитана и всхлипнула:

— Вечно, вечно куда-то закидывает свой мобильный телефон… Не могу найти…

— У меня есть. — Капитан вытащил свой сотовый и позвонил «03».

Олег трясся, быстро, хрипло дышал, открывал рот, но вместо слов вырывались бессмысленные звуки.

— Что я могу сделать до вашего приезда? — спросил капитан диспетчера «Скорой». — У него судороги, холодный пот, губы синие, пульс сто двадцать, сильнейшая одышка и что-то с речью. Он наркоман. Да, я понял, спасибо.

Илья Никитич вошел во двор и увидел две милицейские машины у подъезда.

— Ну что? — обратился он к старшему лейтенанту, сидевшему за рулем, и показал свое удостоверение.

— Только поднялись, — сообщил лейтенант, ищут.

— Поднялись куда?

— Ну как, в квартиру, конечно.

— Погодите, в какую квартиру? Что здесь у вас произошло? Я попросил только проверить двор.