Рассел Эндрюс - Гедеон

Карл встряхнул Аманду, но та не двигалась. Он закричал изо всех сил и не услышал собственного голоса. В ушах звенело, и он потряс головой, чтобы отогнать этот назойливый звон. Краем глаза Карл заметил, как проезжающая мимо машина при виде пылающих обломков вильнула в сторону и остановилась на обочине. Аманда пошевелилась и что-то сказала — он по-прежнему ничего не слышал. Карл ткнул пальцем в сторону леса, и она слабо кивнула. Грэнвилл встал на четвереньки, Аманда же никак не могла оторваться от земли, тело отказывалось ей повиноваться. Он схватил ее за руку и рывком поднял на ноги.

Вначале неуверенно, а потом все быстрее и быстрее они поспешили к кустам, подальше от приближающегося воя сирен и машин, которые сбились в кучу на обочине. Когда ослабевшие ноги уже не могли нести их дальше, а боль в обожженных глотках стала невыносимой, Карл и Аманда вновь упали на сухую, запекшуюся землю.

Карл посмотрел на лицо Аманды, в потеках грязи и покрасневшее от жара взрыва, на обгоревший рукав ее рубашки. С трудом сглотнул и вдруг понял, что вновь может слышать. Все еще тяжело дыша, он положил руку на дрожащее плечо девушки.

— Карл, — выдавила она. — Так всегда бывает, если мотор заклинит?

— В следующий раз ты, может, прислушаешься к моим советам.

Аманда кивнула и сделала глубокий вдох.

— Я любила эту машину, — произнесла она. — Будь они прокляты!

— Да, — отозвался Карл.

Это было все, что он мог сказать.

Затем, с трудом поднявшись на ноги, они углубились в лес, за которым виднелось хлопковое поле, и побежали, стараясь двигаться как можно быстрее.

В мире существовало три вещи, которые Преследователь не выносил: салатная заправка в бутылках, фильмы с Мэг Райан и поражения.

Преследователь терпеть не мог неудач. Они означали, что операцию плохо спланировали, а работу выполнили халтурно. Провалы недопустимы в бизнесе, где элемент неожиданности чрезвычайно важен, второй шанс редок, а смертельные враги так и ждут, чтобы вцепиться в глотку сопернику. И дело даже не в том, что Преследователь не любил поражений.

Он просто не мог позволить себе потерпеть поражение.

Вначале все шло по плану. Следовать за жертвами по Шестому шоссе было легче легкого. Держись примерно в полутора километрах от потрепанной «субару» да время от времени поглядывай на часы на приборной панели. Преследователь считал минуты, наслаждаясь предвкушением восхитительного взрыва, который вот-вот должен был произойти. Когда до него оставалось всего ничего, эта маленькая проржавевшая таратайка свернула на обочину и притормозила. Преследователь не мог остановиться, и потому пришлось промчаться мимо. Когда «сабурбан» отъехал примерно на километр, Преследователь нажал на тормоза и достал из бардачка мощный бинокль. Увидел, как обе жертвы суетятся у открытого капота. Увидел, как они достают вещи из машины… останавливаются… еще мешкают, а часы все тикают, тикают… Увидел, как они — черт их подери! — спокойно уходят прочь.

Когда раздался взрыв, Преследователь развернул «сабурбан» и покатил к жертвам.

Они удирали с места происшествия. Целые и невредимые.

Подобные промахи доставляли Преследователю физический дискомфорт. Хуже могло быть только одно — рассказать о провале клиенту. И, как ни печально, это предстояло сейчас сделать.

— Полагаю, вы звоните, чтобы сообщить хорошие новости, — раздался в трубке голос лорда Линдсея Огмона.

— Нет, — признался Преследователь, его едва было слышно из-за шума подъезжающих пожарных и полицейских машин и карет «скорой помощи». — Случилось…

— Случилось что? — произнес ледяной голос.

Даже Преследователю стало не по себе от неумолимого тона говорившего.

— Непредвиденное обстоятельство.

На другом конце линии замолчали.

— Где они? — спросил Огмон через пару секунд.

— Идут пешком. Пока не представляют угрозы. И к рассвету будут мертвы, я ручаюсь.

— Ценю ваш профессионализм, мой юный друг. К сожалению, гордость за проделанную работу разделила печальную участь давно почивших американских мифов. Но я снимаю вас с этого задания.

У Преследователя похолодело в груди. Боль скрутила внутренности, электрическими разрядами отдалась в висках.

Преследователя никогда раньше не снимали с задания. Никогда. Это было непонятно. Унизительно. Невыносимо.

— Мне это неприятно, — сказал Преследователь, надеясь, что говорит спокойно, не выдавая своих истинных чувств.

— Я плачу не за то, чтобы вам было приятно. Я плачу за то, чтобы вы выполняли все, что я скажу.

— Работа еще не выполнена, — настаивал Преследователь. — Я люблю доводить начатое дело до конца.

— Не сомневаюсь, — согласился Огмон. — Тем не менее вы отозваны, и немедленно. Произошло нечто непредвиденное. Нечто такое, что требует определенной ловкости и умения, навыков, которыми, — тут в голосе Огмона зазвучал неприкрытый сарказм, — как предполагалось, вы обладаете.

Яркий белый свет вспыхнул в мозгу Преследователя.

— Меня нельзя отзывать. Я выполню это задание. Дайте мне всего лишь двенадцать часов, и…

— Невозможно, — оборвал его Огмон. — Мой самолет приземлится в аэропорту Оксфорда через час двадцать минут. На борту будет Пэйтон.

Пэйтон! При одной мысли о том, что этому недотепе придется заканчивать его работу, Преследователя охватили гнев и отвращение, а слова застряли в горле.

— Он сойдет с самолета, вы подниметесь на борт. Инструкции получите уже там. Понятно?

Не слыша ничего, кроме бешено колотящегося сердца, Преследователь молча сжал телефонную трубку.

— Понятно? — повторил Огмон, на сей раз жестче.

— Понятно, — отрывисто произнес Преследователь, словно согласие причиняло ему сильную боль. Впрочем, так оно и было.

— Вот и хорошо, — весело произнес Огмон. — Нет необходимости принимать работу так близко к сердцу. Как вы понимаете, мы — одна команда. И каждый вносит свою лепту. Ваша часть задания закончена, только и всего. Осталось кое-что подчистить, не больше. А уж это Пэйтон умеет.

Когда телефон отключился, Преследователю потребовалось несколько долгих минут, чтобы совладать с гневом. Он сидел в машине, припаркованной у обочины, глубоко дыша, сжимая и разжимая кулаки, пытаясь представить что-нибудь приятное и успокаивающее: Тоби, маленького уличного котенка, забредшего в их двор тем рождественским утром, когда Преследователю было всего семь… Кабо, плывущего на плоту по теплой, голубой воде прошлой зимой, горячие лучи солнца на его загорелых крепких плечах… блондинку, запах и вкус между ее длинных, гладких, великолепных ног за несколько мгновений до того, как выстрел разнес ее лицо…

Боль постепенно отпускала, вспышки яркого света прекратились. Немного успокоившись, Преследователь завел «сабурбан», развернулся на сто восемьдесят градусов и выехал на свободную полосу, бегущую мимо взорванной машины. Полицейский регулировал движение. Пожарные заливали остатки «субару» пеной из шланга.