Петр Разуваев - Синдром гладиатора

— Андре, а вам не кажется все это странным… — начал было он, но тут я предупреждающе вскинул руку, заставив его замолчать. Ага, кажется, накликали…

Из соседнего здания, больше напоминавшего небольшой средневековый замок с высокой квадратной башенкой, вышел человек. Дверь, из которой он появился, была не парадной, и никакого фонаря над ней не висело, поэтому я видел только общий контур, фигуру, не различая деталей. Вооружен ли этот человек, как одет, — совершенно непонятно. Тем временем он, мгновение простояв у входа, внезапно развернулся и уверенным шагом двинулся в нашу сторону. Так-так… Либо это хозяин машины, некстати собравшийся покататься на сон грядущий, либо… Но шел он настолько решительно, что у меня пропали последние сомнения — это был наш клиент. Знаком приказав Давиду спрятаться за машиной, я тоже присел, стараясь слиться с плавными обводами железной «савраски». Гость, не гость — стукну по голове, потом разберемся. Словно угадав мои намерения, человек остановился, не дойдя до джипа буквально несколько метров. А вокруг по-прежнему стояла тишина… Ни черта не понимаю…

— Дюпре? — Его голос разорвал ночной покой, прозвучав для меня громче выстрела. Не узнать Дейва Стеннарда было невозможно. — Я знаю, что вы здесь. Видел вас из окна. Не стреляйте, я пришел один, и оружия у меня нет. Даю честное слово.

Вот так номер! В благородном и проницательном доне проснулась страсть к общению? По меньшей мере, я был удивлен. Но это вовсе не означало, что я сошел с ума.

— Подойдите сюда, Дейв, и постарайтесь не делать резких движений. У меня автомат, и я тоже умею с ним обращаться.

Как я его! Пустячок, а приятно… Вылезать из-за машины на радость всем возможным единомышленникам Стеннарда я отнюдь не собирался. Если он сумел углядеть меня из окна, то что мешало ему посадить на свое призовое место хорошего снайпера?

— Иду, — откликнулся американец коротко.

В его голосе мне послышались какие-то новые нотки. Усталость, разочарование, равнодушие… Интересно, раньше за ним такого не замечалось…

Когда между нами оставалось не больше метра, я выпрыгнул из-за машины, низким маховым ударом ноги сбивая Стеннарда на землю. Классический «хвост дракона», простенько и со вкусом. Он упал навзничь, и тут же получил удар в солнечное сплетение, нанесенный мной скорее по инерции. Рывком оттащив его в безопасное место, я быстро и тщательно обыскал визитера. По крайней мере, насчет оружия он не врал, ничего похожего на пистолет я не обнаружил. Значит — переговоры? Отлично.

— Ну? — коротко рявкнул я. Даже шепотом получилось убедительно.

Стеннард последний раз откашлялся, сплюнул в сторону и уставился на меня долгим, тоскливым взглядом. Мое «Ну?» не произвело на него ни малейшего впечатления.

— Что с моими людьми? — спросил он совершенно безнадежно. — Скольких вы убили?

Я смутился. Несколько странное начало для переговорного процесса.

— Человек десять. — Чуть помедлив, я уточнил: — Или одиннадцать.

— То есть — всех — произнес он, глядя на меня с отвращением. — Бог мой, Дюпре, какой же вы…

Что-то удержало его от окончательной оценки. Возможно, это был инстинкт самосохранения? Держась одной рукой за грудь, он сел, еще раз сплюнул под колеса джипа, и спиной привалился к его колесу.

— Вы неисправимы, Дюпре, — устало произнес Стеннард, не глядя меня. — Если бы вы только знали, как вы мне надоели… Я же просил вас, умолял — не делайте глупостей, подождите… А, ладно… У меня в нагрудном кармане ключи от этой машины. Возьмите и — убирайтесь… Все равно она приготовлена для вас. Я еще днем получил указание — выпустить вас завтра утром. Тихо и спокойно. А вы…

Ключи лежали там, где он и говорил — в нагрудном кармане его пиджака. Что же касается всего остального… Возможно, ему и приказали отпустить лично меня. Но я-то хотел уйти вместе с Давидом.

— А что ваши шефы думают о господине Липке? — спросил я, возвращаясь на место.

— Ничего… — равнодушно ответил он, прикрывая глаза. — Добрый вечер, Давид. Вылезайте из-под машины, там грязно. Вас я тоже видел из окна.

Послышалось тихое шуршание гравия, и рядом с нами появился Давид, изрядно потрепанный, но выглядевший вполне довольным. Жизнью, собой и приятной компанией, в которой он очутился.

— Добрый вечер, мистер Стеннард, — вежливо поздоровался он. — Поверьте, мне очень жаль, что все так получилось.

— Вы даже не представляете, как жаль мне, — эхом откликнулся американец. — Вы всерьез решили связать свою жизнь с этим… Человеком?

— Увы, — согласился Давид. — Он, по крайней мере, не собирается меня застрелить.

— Я не получал такого приказа, — вяло возразил Стеннард.

— Пока не получали, — со свойственной ему мягкостью уточнил Давид. — Но мы-то с вами понимаем, что это неизбежно. Не правда ли?

Крыть ему было нечем. Стеннард пожал плечами и взглянул на меня.

— Надеюсь, вы понимаете, что делаете…

— Я уезжаю и увожу мистера Липке с собой, — ответил я. — Вы ведь не против?

— Разумеется, я против. Но что я могу поделать? У меня здесь было двенадцать человек. Насколько я понимаю, ворота охраняет последний… Проваливайте отсюда, Дюпре, сделайте одолжение, а?

— С удовольствием, — кивнул я. — Только вам придется прокатиться с нами. После того шедевра, который я обнаружил на яхте… Если уж взлетать в воздух, то в хорошей компании.

— С вас обед, — вяло пожав плечами, согласился американец. — Вы весьма осторожный человек, месье Дюпре. Если бы вы к тому же умели играть по правилам, с вами еще можно было бы иметь дело…

И, безнадежно махнув рукой, он отвернулся.

«Если вы сохраняете голову на плечах, когда все вокруг теряют свои, значит, вы просто не понимаете ситуацию». Закон Эванса как нельзя лучше описывал создавшееся положение. Кое-что вполне мог бы разъяснить Давид, но ему было не до того — мистер Липке покойно дремал на заднем сиденье, утомленный праведными трудами, беготней под пулями и прочими непривычными для него занятиями.

Поместье дона Кольбиани мы покинули совершенно спокойно, без каких-либо осложнений. Мистер Стеннард, который, казалось, окончательно утратил интерес к происходящему, позвонил по телефону, найденному нами в машине, и распорядился открыть ворота. Что и было исполнено на наших глазах. Следуя полученным инструкциям, одинокий охранник вышел на хорошо освещенную площадку перед «сторожевой будкой» и аккуратно разоружился, сложив на мелкий гравий традиционный «Узи», кобуру с пистолетом и снятый с себя армейский бронежилет. Затем он отошел метров на десять в сторону и нехотя улегся на землю лицом вниз, заложив руки за голову. Как старый гуманист я прекрасно понимал все неудобства, которые сейчас испытывал этот человек, и отнюдь не собирался затягивать его мучения. Давид уже сидел в машине, и, не тратя время, я направил короткий автоматный ствол на стоявшего рядом американца.