Джон Гришэм - Юрист

Гости, все пятнадцать человек, выглядели изрядно пьяными. Шесть девушек с обнаженной грудью и девять почти голых парней. То, что они исполняли под оглушающе громкую музыку, было трудно назвать танцем, это больше походило на свальный грех: партнеры менялись каждые пять-шесть секунд. Каждый с трудом удерживал в руке полупустой бокал и одновременно затягивался сигаретой или самокруткой с марихуаной. Двенадцать призывно покачивающихся грудей служили соблазнительной приманкой для представителей сильного (но на деле удивительно слабого) пола. Обнаженная плоть – что мужская, что женская – была рядом, только руку протяни. Многие так и делали, причем их действия получали шумное одобрение. Партнеры сближались, входили в контакт, затем разъединялись, чтобы через мгновение слиться с другими. Кто-то держался с подчеркнутой дерзостью, кто-то, перебрав дурманящего зелья и спиртного, медленно угасал. Одни пытались вторить исполнителям песни, другие сливались в долгом поцелуе, давая полную волю рукам.

– По-моему, парень в темных очках – это ты, – с трудно объяснимым удовлетворением заметил Райт.

– Благодарю вас.

Темные очки, желтая бейсбольная шапочка, голубые боксерские трусы и по-зимнему белая кожа, которой явно не хватает солнечных лучей. В одной руке – пластиковый стаканчик, в другой – дымящаяся сигарета. Широко открытый рот – он что, тоже пел? Пьяный недоумок, двадцатилетний юнец, уже готовый свалиться под стол.

Сейчас, пять лет спустя, Кайл не испытывал никакой ностальгии по тем временам, никакого сожаления о студенческой вольнице. Он ничуть не скучал по былым сумасбродствам, по ощущению утреннего похмелья, по чужим постелям, в которых приходилось иногда просыпаться. Но и раскаяния тоже не было. Просматривая эту запись, Кайл испытывал лишь какую-то неловкость, однако все это происходило так давно… В годы учебы он вел себя точно так же, как все, и на вечеринки ходил не реже, но и не чаще, чем однокурсники.

На мгновение музыка стихла, по рукам пошли свежие самокрутки. Одна девушка упала на стул, чтобы проспать на нем до утра. «Уайдспред пэник» затянули новую песню.

– Все это будет длиться еще минут восемь, – сказал Райт, поглядывая в блокнот.

Макэвой не сомневался: Бенни и его подручные скрупулезно проанализировали каждый кадр, каждую секунду записи.

– Ты, наверное, заметил: Илейн пока нет. Она говорит, что находилась в соседней комнате, у друзей.

– Значит, она придумала что-то новенькое.

Словно не услышав его, Райт продолжил:

– Если не возражаешь, я немного прокручу вперед, к появлению полиции. Помнишь приход копов, а, Кайл?

– Помню.

Кадры побежали быстрее, без звука. Через минуту детектив остановил перемотку.

– В 23.25 вечеринка внезапно обрывается. Слушай.

В самый разгар веселья кто-то из гостей, остававшийся невидимым для камеры, истошно завопил: «Копы! Копы!» Кайл увидел, как его собственная рука хватает одну из девушек и куда-то тянет. Музыка резко смолкла, свет в комнате погас. Дисплей стал почти непроницаемо темным.

– По нашим сведениям, – проговорил Райт. – той весной полицию в твою квартиру вызывали трижды. Вот это и есть третий раз. Молодой человек, Алан Строк, с которым ты вместе снимал жилье, пошел открывать дверь. Он поклялся полисменам, что спиртного никто не употреблял, все в полном порядке. Музыка выключена, никто не жалуется. Копы посоветовали ему утихомирить гостей и ушли, даже не сделав никаких предупреждений. Решили, что парочки разошлись по спальням.

– Большинство унесло ноги через черный ход, – сказал Кайл.

– Господь с ними. Поскольку видеокамера реагировала на голос, в тишине она вырубилась. Камера лежала по меньшей мере в двадцати футах от входной двери, владелец бежал, в панике забыв о ней. В суматохе кто-то сдвинул книги на стойке, а вместе с ними и телефон. Ракурс изменился, и далее картинка будет иной, с худшим обзором. Около двадцати минут все тихо, но в 23.48 загорается свет, звучат чьи-то голоса, и камера срабатывает.

Кайл подался к дисплею ближе, примерно треть экрана оказалась закрыта чем-то желтым.

– Должно быть, телефонный справочник, «желтые страницы», – пояснил Бенни.

Вновь заиграла музыка, но уже гораздо спокойнее, приглушеннее.

Четверо собратьев – Кайл, Алан Строк, Бакстер Тейт и Джой Бернардо – расхаживали в футболках и шортах по гостиной со стаканами в руках. На пороге возникла Илейн Кенан. Что-то тараторя, она уселась на краешек софы и поднесла к губам самокрутку. Объектив камеры захватывал лишь половину кушетки. Сбоку от Илейн слабо отсвечивал экран телевизора. Подойдя, Бакстер Тейт произнес короткую фразу, поставил пластиковый стаканчик на пол, стянул с себя футболку и рухнул рядом с ней. В это время трое других парней смотрели телевизор. Они перебрасывались какими-то замечаниями, но музыка и работающий телевизор не позволили расслышать, о чем именно шла речь. Затем перед камерой возник Алан Строк: он обратился к невидимому Бакстеру, после чего снял футболку. Илейн не издавала ни звука. Сейчас на дисплее можно было различить только меньшую часть софы и переплетенные на ней голые ноги.

Вновь погас свет, на пару секунд комната погрузилась в непроницаемую тьму, после чего экран телевизора словно неохотно рассеял сгустившийся мрак. Объектив зафиксировал, как Джой Бернардо, сдернув футболку, приблизился к кушетке, где происходила некая скрытая от глаз, но достаточно энергичная возня.

– Слушай, слушай! – прошипел Райт.

Джой негромко проговорил что-то, но Кайл не разобрал.

– Ты понял? – спросил детектив.

– Нет.

Бенни нажал кнопку «Пауза».

– Наши эксперты самым внимательным образом изучили аудиозапись. Обращаясь к Бакстеру Тейту, Джой Бернардо спрашивает: «Она не спит?» Тейт самозабвенно трахает Илейн, которая вырубилась от спиртного. Разобравшись, что к чему, Джой тоже хочет получить удовольствие и интересуется, в себе ли девчонка. Не желаешь посмотреть еше раз?

– Давайте.

Райт чуть прокрутил запись назад, включил воспроизведение. Кайл приник к дисплею, ловя каждый шорох. Через секунду из динамиков прошелестело: «Не спит?» Детектив сурово качнул головой.

Возня не стихала, и, хотя в комнате царила почти абсолютная темнота, сквозь полумрак на софе можно было различить подрагивающую тень. Какое-то время спустя обнаженный Бакстер Тейт принял вертикальное положение, шагнул в сторону от ложа. На его место тут же опустился Джой Бернардо. Из динамиков прозвучал страстный выдох, за ним последовало размеренное потрескивание.

– Это твоя старая кушетка, – усмехнулся Райт. – По-моему, тут разъяснять нечего, верно?

– Нечего.

Через две или три минуты Кайл услышал долгий стон. Треск прекратился, Джой сполз с кушетки и пропал из кадра.