Уилбур Смит - Лучший из лучших

Стоя перед древним порталом, Ральф задрал голову, разглядывая зигзагообразную кладку, украшавшую стену на высоте тридцати футов. Его вдруг охватил суеверный ужас. Ральф глубоко втянул воздух и мысленно напомнил себе, что он цивилизованный христианин, а не первобытный дикарь, но страх не отпускал.

Поднявшись по ступенькам, стертым подошвами древних обитателей города за века его существования, Ральф поднырнул под завесу лиан, вошел в ворота и очутился в узком петляющем коридоре с высокими каменными стенами, над которыми виднелось небо. Заваленный обрушившейся кладкой и заросший густым кустарником коридор вывел на широкую площадку, где высилась громадная цилиндрическая башня из покрытого лишайником серого гранита.

Все было именно так, как описал отец, – даже сломанный парапет башни в том месте, где Зуга пробил дыру, чтобы узнать, нет ли внутри тайной сокровищницы. Отец прочесал все развалины в поисках сокровищ – вплоть до просеивания земли на храмовой площади. Ему удалось набрать почти тысячу унций золота: бусинки и кусочки фольги, тончайшие проволочки и крохотные кусочки размером с пальчик младенца. Единственное оставшееся на долю Ральфа сокровище – каменные статуи, которые, по словам Зуги, лежали на площади храма.

Мысль о том, что кто-то опередил его, привела Ральфа в уныние и заставила решительно двинуться вперед. Суеверные страхи померкли: куда страшнее было бы потерять добычу.

Окунувшись в высокий, до пояса, кустарник, он стал пробираться к башне – и чуть не упал, споткнувшись о первую статую. Присев, Ральф голыми руками расчистил покрывшие ее заросли и увидел хорошо знакомые с детства пустые беспощадные глаза над изогнутым клювом – это был близнец изваяния, которое стояло у дома Зуги в Кимберли, только поваленный на землю и наполовину скрытый корнями и ветками.

Ральф провел рукой по гладкой поверхности зеленого стеатита, по резному треугольному узору на пьедестале.

– Наконец-то я пришел за тобой, – прошептал он и поспешно оглянулся: голос отдавался от стен странным эхом. Ральфа бросило в дрожь, хотя солнце стояло еще высоко. Он поднялся и продолжил поиски.

Как и насчитал Зуга, статуй было шесть: одна расколотая, точно ударами кувалды, с отбитой головой; еще три повреждены в меньшей степени, а две оставшиеся идеально сохранились.

– Это нехорошее место! – неожиданно раздался загробный голос.

Ральф вздрогнул и резко обернулся: Исази стоял поблизости – ждать в одиночестве у ворот куда страшнее, чем очутиться в узких проходах внутри зловещих стен.

– Нкоси, когда мы уйдем отсюда? – Исази нервно поглядывал в пугающие закоулки обвалившихся проходов. – В таком месте не следует задерживаться надолго!

– Как только погрузим статуи на волов, – ответил Ральф, присаживаясь у каменного изваяния и похлопывая по нему. – До темноты успеем?

– Да, господин! – горячо пообещал Исази. – К наступлению темноты мы уже будем далеко отсюда! Даю слово!

Король снова выбрал его для особого поручения! Базо раздувался от гордости, шагая впереди отряда по секретной тропе, которая уводила все дальше в волшебные холмы Матопо.

Дорога была хорошо утоптанная и достаточно широкая, чтобы два воина могли бежать рядом, едва касаясь друг друга щитами: здесь ходили с тех пор, как старый король Мзиликази привел народ матабеле с юга.

Мзиликази лично проложил тропу к потайной пещере Умлимо. Каждый раз, когда народ матабеле попадал в беду – с наступлением засухи или приходом эпидемии, – старый король шел этой дорогой, чтобы услышать слова пророчицы. Каждый год он приходил за советом по поводу стад, посевов и набегов.

Лобенгула и сам немного разбирался в магии: он впервые попал в пещеры Умлимо еще мальчиком, приведенный туда безумным старым колдуном, который стал его наставником. По слову пророчицы, Лобенгула получил королевское копье, когда оно выпало из рук Мзиликази, – именно Умлимо предпочла Лобенгулу наследнику Нкулумане и другим старшим братьям более благородного происхождения. Волшебница сделала его любимцем духов предков и поддерживала в трудные времена.

Король, измученный требованиями посланцев белого человека, которого он в глаза не видел, ничего не понимал в закорючках на подсунутых ему бумагах; его одолевали сомнения и страхи, старшие вожди никак не могли прийти к согласию, давая противоречащие друг другу советы. И тогда Лобенгула наконец решил вернуться в потайную пещеру.

Он лежал в паланкине, на мягких пятнистых шкурах леопарда, мрачно глядя перед собой загнанным взглядом. Паланкин покачивался на плечах бегущих носильщиков, обнаженные складки и выпуклости громадного королевского тела тряслись и перекатывались.

Лодзи – это имя было на устах всех белых. Со всех сторон Лобенгула только и слышал: «Лодзи, Лодзи, Лодзи».

– Этот Лодзи – король вроде меня? – спросил он у белого с красным лицом: как и все матабеле, король не выговаривал звук «р».

– Мистер Родс не король, хотя и важнее короля, – ответил Радд.

– Почему Лодзи сам не придет ко мне?

– Мистер Родс уехал за океан и послал нас, своих помощников, с поручением.

– Если бы я посмотрел Лодзи в лицо, то увидел бы, действительно ли у него великое сердце.

Однако Родс приезжать не собирался, и день за днем Лобенгула выслушивал настойчивых приспешников Лодзи, а по ночам вожди предостерегали его о грозящих бедах, допытывались подробностей и спорили между собой.

– Дайте белому человеку палец, и он откусит ладонь, – говорил Ганданг. – Получив ладонь, захочет всю руку, потом грудь, сердце и голову.

– О король, Лодзи – человек чести. Его слово подобно слову короля. Он хороший человек, – убеждала Номуса, одна из немногих, кому Лобенгула полностью доверял.

– Надо дать каждому белому понемногу, причем всем одно и то же, – советовал Камуза. Несмотря на молодость, он был одним из самых хитроумных вождей, долго прожил среди белых и знал их повадки. – Тогда каждый белый станет врагом всем остальным белым. Натрави псов друг на друга, чтобы стая не загрызла тебя самого.

– Выбери самого сильного из белых людей и сделай его союзником, – предлагал Сомабула. – Этот Лодзи – вожак стада. Выбери его.

Лобенгула выслушал их по очереди, все сильнее впадая в отчаяние и все больше запутываясь в противоречивых точках зрения, пока не решил, что остается одно – поехать в Матопо.

За королевским паланкином шли носильщики с дарами для пророчицы: мотками медной проволоки, кожаными мешочками с крупной солью, горшками бусин, шестью огромными бивнями, рулонами ярких тканей, ножами, сделанными королевским кузнецом, с рукоятками из рога носорога – целое состояние в уплату за слова, которые, как надеялся Лобенгула, принесут ему утешение.