Михаил Март - Черная кошка в темной комнате

Но вот ажиотаж начал сходить на нет. Гости поняли, что хозяйке пора переходить к деловой части. Лиля села в высокое готическое кресло под своим портретом. Дочь стояла рядом, а в кресле напротив то и дело стали меняться люди. Элегантного типа Лиля узнала, его фотографию она видела во французской газете.

– Рада видеть вас, месье Лотнер. Отличная реакция. Работаете на опережение?

– Мамочка, я не знаю французского, говори по-русски, – нагнувшись, шепнула дочь.

Лиля не знала французского. Что за чушь. Странно! Она не думала, на каком языке заговорила.

– Мадам Ксения, у меня к вам предложение…

Он говорил по-французски, но она прекрасно понимала его.

– Секундочку, Роже, дочь – моя компаньонка. К сожалению, она нас не понимает, будем говорить по-русски.

– Извините, мадмуазель, за бестактность. Начну без предисловий, к вам уже выстроилась очередь. Выставка поразительна. Такие вернисажи надо устраивать в Париже и Лондоне, а не в Сибири. Готов купить любые три картины на ваш выбор и заплатить за каждую полтора миллиона английских фунтов сразу же. Это для начала.

– И через месяц продадите их на аукционе в два раза дороже? Если я не забыла, вы женаты на баронессе Мари. Она ведь потомок первой волны эмигрантов из России? Нравственные в те времена жили люди. Благодаря ее имени вы имеете такое влияние в определенных кругах?

– Я и сам многого добился, – смутился Лотнер.

– Вот об этом мы с вами завтра и поговорим в более спокойной обстановке.

– Спасибо за надежду.

– Мы нужны друг другу, Роже. Спасибо, что приехали.

Француз откланялся.

– Ты с ума сошла, мамуля. Он же предлагал фунты, а не доллары.

– Заплатит вдвое дороже. Завтра ты в этом убедишься. Не торопись. Тут половина покупателей из разных стран. Они в нас заинтересованы.

В кресло сел обаятельный мужчина лет сорока с ямочкой на подбородке. Рядом с ним встал майор Кулешов.

– Позвольте, Ксения Михайловна, представить вам старшего следователя по особоважным делам Вербицкого.

– Уже наслышана.

– Илья Алексеевич, – представился Вербицкий.

– Допрос на вернисаже? Оригинально, – рассмеялась Лилия.

Действительно смешно. Ни один фантаст не мог предположить, что первое знакомство сыщика и его жертвы произойдет в такой обстановке.

– Боже упаси. Я хотел высказать восхищение вашими работами. Особенно, меня поразил ваш портрет. Вы в том же платье, что и на портрете, и ожерелье то же. Недавно писали?

– В этом году.

– А почему глаза синие? У вас в жизни карие.

– Блажь художника. У моего отца были синие глаза. Возможно, вы о нем слышали, он был прокурором области. Михаил Петрович Лобанов.

– Я знал его лично и после университета проходил под его началом практику. Восторгаюсь вашим отцом.

– Его убили.

– Это не установлено следствием.

– И не могло быть установлено. Я невысокого мнения о вашей конторе.

– Вы проводили собственное расследование?

– Мне не дали этого сделать. Сейчас убийца отца уже мертв. Туда ему и дорога. Покопайтесь в своих архивах, уважаемый Илья Алексеевич. Тот, кто попал в жернова моего отца, тот и убил его. Но не будем о грустном. Я рада, что вы пришли.

– Мне сказали, что последние пять лет вы жили в Париже. Посольство Франции подтвердило, что вы имеете там недвижимость. Почему вернулись? И почему открыли выставку здесь, а не в другом месте?

– Ностальгия. Единственная болезнь, которой страдают только русские.

Следователь вежливо откланялся и ретировался.

– Ты чего молола, мамочка. Что ты можешь знать? – пробурчала Олеся.

– Я знаю больше, чем ты думаешь. Покопалась в архиве Регины. Ты же сама мне рассказала про чемодан в чулане.

– Вовремя. Теперь у этих хмырей не осталось сомнений в том, что ты Ксения Чебрец.

– Я так долго крутила в голове эту историю, что она превратилась во что-то абстрактное, наподобие этих картин. Меня слишком часто предавали, обманывали, я потеряла чувство реальности.

Она встала и прошлась по залу.

К Олесе подошел Лотнер.

– Повлияйте на свою мать, мадмуазель, и вы в накладе не останетесь.

– Конечно. Тем более что все картины принадлежат мне, месье Лотнер. Мама мне их подарила. Но последнее слово остается за ней. Не спорьте с ней, у вас слишком много конкурентов.

– Что значит «подарила»? Я вас не понял.

– Очень просто. На купчей должны стоять две подписи. Моя и ее. И лишь тяжелая болезнь или нетрудоспособность одного из нас может изменить это условие. Тогда картинами может торговать одна из нас.

– Вы не хотите вывезти вернисаж в Европу и показать картины всем жаждущим их увидеть?

– Нет. Мы продадим их в России. Пусть их вывозят куда хотят те, кто купит.

Олеся тоже решила размять ноги после долгого стояния на месте.

Лилия заметила в толпе Геннадия, он единственный был без фрака. Она подошла к нему.

– Поздравляю с грандиозным успехом, дорогая, – сказал Краснопольский. – Покойный Кирилл о таком и во сне не мечтал. Так и умер непонятым гением.

– После спектакля отвезешь меня в загородный дом на плато.

– Ты не останешься в городе?

– Нет.

– Но завтра выставка еще работает.

– Второй день для толпы, мое присутствие не обязательно.

– Хорошо. Поедем на плато.

К Лилии подошел невысокий толстячок лет шестидесяти с потным лицом.

– Ксения Михална, я из Екатеринбурга. Мечтаем заполучить вашу выставку хотя бы на один день. У нас тоже много понимающей интеллигентной публики. Аренда зала, перевозка, охрана, ваши билеты и прочее все за наш счет.

– Мне нравится ваше предложение. Пока работы не раскупили коллекционеры, их должны видеть русские ценители живописи. Я дам ответ в ближайшие дни.

Мэр протянул ей свою визитную карточку.

– Ждем с нетерпением. Восхищен, нет слов.

Лилия выдержала еще час натиска, выбрала время поговорить с Огородниковым.

– На столе возле цветов стоит черный целлофановый пакет, в нем сверток. Там две кассеты. Одна та, что тебе нужна, а вторую подложи в номер Роже Лотнеру на видное место и побеспокойся, чтобы в его номере был видеомагнитофон. Утром пошли к нему посыльного. Он должен передать Лотнеру, что я приеду к нему в два часа дня.

– Не беспокойся. Я все сделаю.

Лилия ушла незаметно через запасной выход. На улице ее ждал старый жигуленок Геннадия. Через час они уже сидели за столом.

– Ты впервые в этом доме? – спросила Лилия.

– Даже мимо никогда не проходил.

– Женщины умеют скрывать свои тайны. Даже пронырливые старухи не знали о существовании этого дома. Не понимаю, зачем он Ксении, если она могла жить в Париже?

– Я думаю, для картин.

– И я так думаю. Значит, она свой план выстроила задолго до убийства Чебреца.

– Ксения убила Кирилла?