Дэн Симмонс - Темная игра смерти. Том 2

– Людей, – ответил он. – Негритянка лет двадцати с небольшим и белый мужчина.

– Вы лжете! – Сол покачал головой. – Вы бы никогда не подошли к фургону, если бы знали, что преступников двое. Что, по словам агента, мы сделали?

Мужчина что-то пробормотал.

– Громче! – приказал Ласки.

– Террористы, – мрачно повторил он. – Международный терроризм.

Сол рассмеялся под черной тканью капюшона.

– Как он прав! Руки за спину, шериф. – Зеркальные линзы развернулись в сторону Натали. – Надень на него наручники. Дай мне револьвер и оставайся здесь. Если он сделает малейшее движение в твою сторону, я убью его.

Натали защелкнула наручники на запястьях шерифа и попятилась.

– Сейчас мы подойдем к вашей машине и свяжемся с Хейнсом, – обратился Сол к полицейскому. – Я объясню, что вы должны сказать. И не вздумайте импровизировать, иначе у вас не будет шанса выжить.

После того как шериф в точности выполнил приказание Сола, они отвели его на склон холма и приковали наручниками к стволу поваленной сосны. Место это с дороги не просматривалось и служило прекрасным укрытием. Отсюда хорошо был виден весь склон.

– Оставайся с ним, – распорядился Сол. – Я вернусь к фургону за шприцами и пентобарбиталом, а заодно прихвачу его винтовку из машины.

– Но, Сол, они же сейчас будут здесь! – воскликнула Натали. – Лучше используй ружье с транквилизаторами!

– Мне они не очень нравятся. У тебя слишком увеличилось сердцебиение в прошлый раз, когда нам пришлось применить их. Если у этого парня какие-нибудь нелады с сердцем, он может не выдержать. Я сейчас вернусь, не беспокойся.

Натали прислонилась к стволу дерева, наблюдая, как Сол побежал сначала к полицейской машине, а затем нырнул в фургон.

– Мисс, – прошипел шериф, – вы здорово влипли. Расстегните наручники и отдайте мне револьвер, тогда у вас будет шанс выбраться живой.

– Молчите! – бросила Натали.

Сол уже поднимался по склону с маленьким синим рюкзаком и полицейской винтовкой в руках, когда до Натали донесся приглушенный рокот вертолета, с каждой секундой становившийся все громче. Ей не было страшно, она испытывала лишь возбуждение. Револьвер шерифа Натали положила рядом на землю и сняла предохранитель с «кольта» Сола. Затем она оперлась руками о камень и прицелилась в фургон, задняя дверь которого теперь была распахнута, хотя и понимала, что с такого расстояния у нее нет никаких шансов.

Сол подбежал к ним как раз в тот момент, когда из-за холмов появился вертолет. Еле переводя дыхание, он опустился на корточки и принялся наполнять шприц. Изрыгая ругательства, шериф попробовал было оказать сопротивление, но Сол решительно ввел иглу ему в руку, и через несколько мгновений он погрузился в забытье. Сол стащил с себя капюшон и очки.

Вертолет сделал заход на новый круг, на сей раз опустившись ниже, и они невольно пригнулась к земле. Покопавшись в рюкзаке, Сол нашел красно-белую коробку с запаянными медью патронами и один за другим начал вставлять их в винтовку полицейского.

– Извини, Натали, что я с тобой не посоветовался. Но я не могу упустить такую возможность.

– Все нормально, – кивнула она. Ей не было страшно, наоборот, она испытывала сильное возбуждение и с трудом заставляла себя спокойно сидеть на месте. – Это так захватывающе, – выдохнула она.

Сол внимательно посмотрел на нее.

– Я понимаю, что поступаю неправильно, но мне ужасно хочется разобраться с тем типом. А потом мы выберемся отсюда и уедем. – Он прислонил винтовку к камню и обнял ее за плечи. – Натали, в настоящий момент наши организмы перенасыщены адреналином, и все кажется чрезвычайно захватывающим, но это не телевизионный спектакль. После того как стрельба будет закончена, исполнители не встанут и не пойдут пить кофе. Через несколько минут, возможно, кто-то из нас будет ранен, и все окажется не менее трагичным, чем последствия автодорожной катастрофы. Сосредоточься. Лучше, чтобы эта катастрофа произошла не с нами.

Она немного успокоилась, понимая, что Сол прав.

Вертолет сделал заход на последний круг, ненадолго исчез за гребнем холма и начал снижаться, поднимая клубы пыли и сосновых игл. Натали легла на живот и прижалась плечом к валуну, Сол поудобнее взял винтовку и устроился рядом.

Вдыхая запах высушенной солнцем хвои, он думал о другом времени и других местах. После бегства из Собибура в октябре 1944 года он вошел в состав еврейской партизанской группы, действовавшей в Совином лесу. В декабре, еще до того, как он стал помощником хирурга, Солу была выдана винтовка, и его посылали в караул.

Однажды холодной ясной ночью он лежал в засаде. Освещенный луной снег казался подкрашенным синькой. И вдруг на просеку вышел немецкий солдат. Он был без каски, без оружия, и на вид казался совсем юным. Руки и уши у него были замотаны тряпьем, щеки побелели от мороза. По нашивкам Сол сразу определил, что юноша был дезертиром. Неделю назад в этом районе Красная армия предприняла крупномасштабное наступление, и хотя до окончательного падения вермахта оставалось еще много времени, этот юноша присоединился к сотням других, пустившихся в стремительное бегство.

Командир партизанского отряда Йехиль Гриншпан дал отчетливые указания, как поступать с такими одиночками, немецкими дезертирами. Их следовало расстреливать, а тела сбрасывать в реку или оставлять разлагаться. Никакие допросы не предполагались. Единственное исключение допускалось в тех случаях, когда звук выстрела мог выдать присутствие партизанского отряда нередким здесь немецким патрулям. Тогда дезертира можно было пропустить или попытаться прикончить его ножом.

Сол пребывал в нерешительности. У него была возможность выстрелить. Отряд находился в пещере в нескольких сотнях метров от этого места. Фашистов поблизости не было, но, вместо того чтобы стрелять, он вышел навстречу тому немцу. Парень упал на колени в снег и начал плакать, с мольбой обращаясь к Солу на немецком языке. Тот обошел его сзади, так что ствол допотопного маузера оказался менее чем в трех футах от покрытого светлыми волосами затылка. Он вспомнил о рве – шевелящиеся белые тела и лейкопластырь на щеке сержанта вермахта, когда он сел, свесив ноги в эту заполненную живыми и мертвыми людьми яму, чтобы устроить себе перекур.

Юноша продолжал плакать. Изморозь поблескивала на его длинных ресницах. Сол поднял маузер, отступил на шаг и сказал по-польски: «Иди». Не веря своим ушам, молодой немец оглянулся, пополз вперед, а потом поднялся на ноги и заковылял прочь по просеке.

На следующий день, когда партизанская группа переместилась к югу, они наткнулись на его окоченевший труп, лежавший в ручье лицом вниз. В тот же вечер Сол пошел к Гриншпану и попросил перевести его в помощники к доктору Яцеку. Командир отряда долго смотрел на него, прежде чем ответить. Отряд не мог позволить себе роскошь содержать евреев, которые не хотели или не могли убивать немцев, но Гриншпан знал, что Сол прошел Челмно и Собибур. И он дал согласие.