Джеймс Роллинс - Пещера

— Мо'амба в очередной раз доказал свою мудрость, — затараторил он, повернувшись лицом к толпе. — Теперь все стало ясно: мы должны уничтожить пришельцев, уцелевших после нападения крак'анов, и потребовать у их народа вернуть нам огну. Возвратить ее туда, где она должна находиться!

Старейшины ответили одобрительным ропотом, но посохами об пол колотить не стали. На физиономии Син'джари появилось обиженное выражение. Он с силой ударил своим посохом оземь, словно требуя у других сделать то же самое. Мо'амба, однако, не допустил этого.

— Боюсь, что праведный гнев ослепил почтенного Син'джари и заставил его забыть важнейший закон нашего племени. — Мо'амба повернулся к вождю. — Бо'рада, напомни нам, как было дело после того, как ты, мальчишкой, сломал загон, после чего трефер'оши вырвались на волю и уничтожили посевы.

— Мы с отцом починили загон и посадили растения там, где они оказались вытоптаны. Мы не спали три дня, чтобы закончить работу.

— Правильно! Вам предоставили возможность исправить ошибку. Пришельцы заслуживают того же. Пусть они возместят причиненный ими вред!

Толпа вновь одобрительно загудела, и даже Тру'гула, возбудившись больше обычного, треснул своим посохом об пол. Однако Син'джари не сдавался:

— Чужаки не принадлежат к нашему племени, значит, и законы наши не распространяются на них! Если мы даруем им жизнь, что помешает им сбежать, прихватив с собой огну, и тем самым обречь всех нас на смерть?

— Да, — согласился Мо'амба, — они другие, и для того, чтобы понять это, достаточно одного взгляда. Но различия между нами ничтожны. — Мо'амба направил посох на Бена и Эшли. — Подойдите ко мне!

«Что ты еще придумал?» — подумала Эшли. Если придется драться (а учитывая, что Син'джари со своим упрямством питбуля вполне мог довести дело до этого), им будет трудно пробиться. Между ними и выходом из пещеры столпился весь совет старейшин.

Бен помог Эшли спрыгнуть со своего колена и потер затекшую ногу.

— Хорошо хоть, что ты не на каблуках, — шутовски пожаловался он, растирая затекшую ногу.

— Бен, случись что, мы окажемся прижатыми к стене, — предупредила его Эшли.

— Доверься старикашке. Он хоть и древний, но крутой. Он не позволит этим шакалам порвать нас.

Сказав это, Бен взял Эшли за руку и потащил ее за собой в центр пещеры. Гарри последовал за ними.

Теперь на них смотрели десятки глаз. Мо'амба выступил вперед и заговорил:

— Взгляните на них. Они — другие. Кому-то из нас они даже могут показаться отвратительными. Однако попробуйте встать на их место. Тру'гула со своими шрамами тоже может казаться им чудовищем, но ведь он — один из нас! Главное не внешность, а дух! А здесь, — он ударил себя посохом в грудь, — мы одинаковы!

Мо'амба наставил посох в грудь Гарри.

— Этот чужак неоднократно проявлял храбрость и доказал, что его племя достойно иль'джана, как и любой из нас. — Затем Мо'амба указал посохом на Бена. — А вот этот пришелец обладает даром хари'хути, даруемым одними лишь богами. Разве наградили бы наши великие предки таким даром человека, если бы сочли его недостойным?

Наконец он направил посох на Эшли.

— Великие духи предков послали нам еще одну подсказку. Чужестранец хари'хути оплодотворил эту самку во время последнего цикла сновидений. — Мо'амба положил ладонь на живот Эшли. — Семя укоренилось, и великие духи благословили ее ребенком, зачатым здесь, в нашем мире! Новым ребенком нашего племени!

Эшли ошеломленно моргнула, уставившись на мохнатую четырехпалую лапу, лежавшую на ее животе. «Старик, должно быть, валяет дурака!» — подумалось ей. Она посмотрела на Бена. Тот стоял с отвисшей от удивления челюстью.

— Если великие духи благословили их ребенком, значит, они считают их достойными этого. Вправе ли мы, ничтожные, оспаривать волю великих предков?

Син'джари изо всех сил ударил посохом об пол.

— Это всего лишь слова! С какой стати нам верить тебе? Откуда нам знать, что этот чужеземец действительно хари'хути?

Мо'амба гневно прищурился, готовясь дать достойную отповедь противнику, но Бо'рада не позволил ему сделать это, властно ударив посохом об пол.

— Довольно, Син'джари! — гневным голосом проговорил он. — Как смеешь ты обвинять Мо'амбу, который на протяжении всей своей жизни верой и правдой служил нашему народу? Я не намерен более терпеть твои измышления и пустопорожние наветы! Я налагаю на твои уста печать молчания во всем, что касается пришельцев и их дальнейшей судьбы.

Толпа приглушенно ахнула. Эшли повернула голову к Гарри, и тот, наклонившись поближе, объяснил:

— Такое случается очень редко. У этого народа принято открыто выражать свое мнение. Поэтому печать молчания, наложенная на кого-то из них, считается высшей мерой наказания.

— Слава тебе, Господи! — пробормотала себе под нос Эшли. — Наконец-то ты заткнешься, поганый Син'джари!

Однако первобытное судилище еще не было окончено. В голове Эшли вертелся вопрос: «Куда теперь понесет старейшин?» Какая участь ждет ее и Бена: смертный приговор или оправдание? Удалось ли Мо'амбе убедить своих соплеменников в невиновности людей? Эшли посмотрела на свой живот и тяжело сглотнула. Этому старику нельзя было отказать в убедительности.

Бо'рада, однако, еще не закончил говорить.

— Я верю Мо'амбе, — торжественно заявил он. — Мы должны предоставить чужакам возможность исправить их ошибки.

Он направил конец посоха на Бена и пролаял вопрос. Гарри перевел:

— Тебе известно, где находится огна?

Бен кивнул.

— Ты готов вернуть ее на место?

— Я сделаю для этого все, что в моих силах, — ответил Бен, и Гарри перевел его слова на язык туземцев. — Это — все, что я могу обещать.

— В таком случае я голосую за то, чтобы отложить казнь чужеземцев! Их участь будет зависеть от того, удастся ли этому пришельцу, — вождь указал на Бена, — выполнить обещанное. Его женщина останется здесь. Если он не сделает то, что обещал, в течение суток, она умрет.

Вождь поставил точку, гулко стукнув посохом об пол.

Старейшины в знак согласия тоже застучали посохами. Все, кроме двоих: Син'джари, лишенного права голоса, и Мо'амбы. Старик молча смотрел на людей: сначала на Бена, потом на Эшли. В его глазах читалось сожаление. Наконец он поднял посох и трижды ударил им об пол.

— Согласен.

— Я не могу оставить ее здесь, — выпалил Бен, преодолевая жгучее желание со всей силы заехать кулаком в мохнатую морду Мо'амбы.

Старейшины уже разошлись, и в пещере оставались только они. Да еще с полдесятка вооруженных воинов, взявших их в кольцо. Он поглядел на Эшли, которая, забыв обо всем, рассматривала алмазную фигурку. «Профессорша! — со злостью подумал он. — Ничто ее не волнует! Даже сейчас!» Но все же он заметил, как дрожит ее рука, когда она провела пальцем по ломаным линиям статуэтки.