Татьяна Степанова - Драконы ночи

– Я не понимаю, что вообще происходит? – повысил голос Симон. – Налетели какие-то полоумные девицы. Затем вы…

Со стороны дороги послышался вой милицейской сирены, потом затрещали кусты, и на поляну ворвался милицейский патруль.

– В машину его, – скомандовал Шапкин.

– Мы вовремя успели. – Анфиса с видом победителя отшвырнула железяку. – А здорово вы съехали оттуда с верхотуры.

– К-к-классно! – наконец-то подал голос и опутанный веревкой подросток Пантюхов.

– Я тебе дам классно. – Шапкин отвесил ему подзатыльник. – Вы чего по ночам дома не сидите, шляетесь? Не знаете, что в городе произошло? Сколько я с вами, дураками, в прошлом году бился, когда вы из дома утекли?

– Д-д-дядь Ром, мы…

– Чего вы сюда с ним поперлись?

– Он провал просил показать, – ответил за товарища-заику Гришечкин.

– А веревки?

– А как же спускаться без веревок?

– Спускаться? С ним? Туда? Или он вас одних спустить хотел? Почему ночью? Он что вам сказал?

– Н-ничего, н-ночью, д-днем – к-к-какая разница? В-в-все равно ж к-к-классно!

– Вот поди поговори с ними, никакого чувства самосохранения. – Шапкин кивнул патрулю. – Так, давайте их тоже в машину и пока что в отдел.

– Т-т-только б-бате не г-г-говорите, г-где мы б-б-были! З-з-запорет! – взмолился Пантюхов.

Шапкин осмотрел поляну. Часть патрульных осталась у провала.

– Ну что, это ОН? – тревожно спросила Катя, когда они шли к машинам.

Шапкин глянул на часы.

– Ордер на обыск в его доме нужен позарез, а до утра еще глаза вытаращишь, – сказал он. – Ладно, так попробуем, без ордера. А вы, голубы мои, молодцы. Это самое «стой, руки вверх» лучше вам удалось, чем утренний подворовый обход с фотоаппаратом.

– Да мы случайно на них наткнулись, – всплеснула руками Анфиса. – Мы с Катей гуляли, услышали, как кто-то к берегу причаливает.

– И все-таки, Роман Васильевич, он это или нет? – повторила Катя.

– Сейчас логово его тряханем, может, там что и проявится – по тем нашим двум эпизодам. Так-то и улики налицо – задержан вроде как с поличным, но…

– Вроде как с поличным? – переспросила Катя.

Дом Симона встретил их тишиной и темнотой. Добрались они до него быстро – какими-то улицами, переулками, задворками. Двуреченск спал и не подозревал о случившемся возле Зяблинского холма.

– Давай, принимай гостей, – Шапкин подкинул на ладони изъятые во время обыска у Симона ключи.

– Вы не имеете права вот так вламываться. Я ничего такого не сделал! Я могу все объяснить!

«Какой тошный у него голос, – подумала Катя, – а был такой приятный, звучный, когда мы ехали со станции, когда болтали. Он обещал, что непременно заедет в отель, но вот отчего-то не заехал. Или, может, заезжал – тогда вместе с Настей и с рисунком, только остановился поодаль, на пляже…»

Она старалась не встречаться с Симоном взглядом. Было как-то не по себе. Его дом был большим, пустым и темным – это все, что она поначалу заметила. Потом по всему дому вспыхнул свет и начался обыск – несанкционированный, самоуправный, шапкинский, одним словом.

– Паспорт, – Шапкин требовал документы.

– Там, в ящике…

– Так, паспорт украинский, прописка киевская, регистрация… Гость с незалежной вы, Семен Евгеньевич… так по паспорту-то? Семен Трущак. А предпочитаете Симоном себя называть. Проживаете тут у нас в городе уже давненько, дом вот купили. Нехилый домишко… два этажа, гараж, сарай-пристройка… Театр вот, по слухам, наш городской посещаете, зачастили туда, катер вам недавно доставили, потом какие-то ящики привезли на грузовике из театра.

«Что же получается, Шапкин следил за ним? – Катя старалась ничего не упустить. – Нет. Они просто проверяли всех под гребенку в связи с пропажей сына учителя».

– Что касается нашей ночной прогулки с ребятами, так я все вам сейчас объясню!

– Конечно, объясните, придется объяснить. И не только мне, но и прокурору.

– Но при чем тут прокурор?! Зачем прокурор?

В комнатах кипел обыск. Особо, как успела заметить Катя, сыщиков интересовала ношеная одежда – часть ее достали из стиральной машины, часть из шкафа, с вешалки. С самого Симона сняли куртку и бейсболку.

– Роман Васильевич, зайдите в гараж! – позвали Шапкина откуда-то из глубины дома. – Взгляните на это!

Когда Катя и Анфиса следом за Шапкиным переступили порог гаража, то первое, что они увидели, была машина «Вольво». Весь угол гаража занимали громоздкие ящики. К стене было прислонено разбитое зеркало в старинной раме. На ящиках и на раме Катя заметила инвентарные номера. Наискось по черной крышке самого большого ящика вились стершиеся позолоченные буквы: W, A, L, E, N, T, Y.

– Значит, из Киева сам? – повторил Шапкин, когда Симона привели в гараж. – Там по какому адресу проживали?

– Улица Франко, владение седьмое, – Симон оглянулся на подошедшего к нему оперативника. – Что это у вас? Что вы собираетесь со мной делать?

– Пальцы откатаем.

– Здесь?!

– Вот именно. А в Москве у вас что, тоже квартира имеется?

– В Москве я снимал жилье.

– По какому адресу?

– Осенний бульвар, дом 22, квартира…

– Каким бизнесом занимаетесь?

– Я уже говорил, когда мы с вами в баре встречались, – разным: торговля, биржа, инвестиции.

– Инвестиции во что? – Шапкин покосился на притихших Анфису и Катю.

– Во все, что приносит доход! Простите, я не понимаю, в чем меня, собственно, обвиняют?

Анфиса была переполнена впечатлениями и благодарностью, что ее не отослали назад в отель, и ни на что особо не претендовала. Катя же… ей стало казаться с некоторых пор, что Шапкин упускает драгоценное время на все эти второстепенные выяснения. При чем тут киевский адрес Трущака? И отпечатки пальцев можно было бы потом с него снять. Сейчас главное – напор и натиск, допрос по существу, где все факты практически налицо: двое несовершеннолетних, доставленных им на катере ночью в безлюдное место, веревка, которой он пытался их связать, то есть обездвижить, лишить возможности к сопротивлению и побегу и… наконец, провал – глубокая яма в земле, где потом, после всего задуманного, можно было бы спрятать их трупы. Вот это и есть сейчас основной стержень, на нем необходимо строить допрос. Пока исключительно на этом, пытаясь сломать его психологически на фактах, что и так уже очевидны, не нуждаются в дополнительных доказательствах, являясь самой сутью появившегося в отношении него ПОДОЗРЕНИЯ.

Катя вспомнила их совместную поездку со станции. Что-то насторожило ее уже тогда в нем – неужели его общительность, развязность? Готовность подвезти ее с вещами до отеля? Его улыбка, его смех? Его слова? О чем они болтали дорогой – сейчас уже и не вспомнить толком. Увидели радугу над лугами, а потом людей в форме, военные и милицейские машины на шоссе. Да, это ее встревожило тогда, хотя она еще не знала причины. Он сказал, что в городе кого-то ищут. Это ее насторожило? Нет, насчет этого можно было бы догадаться. Она сразу поняла, что это есть не что иное, как «поисковая операция». Но что же тогда заставило ее еще там, в его машине, как-то внутренне подобраться, сказать себе «ого, он не так прост, каким кажется с виду»?