Виктор Точинов - Уик-энд с мертвой блондинкой

Звуки становились все слышнее, явственнее. И - Паша начал различать какие-то модуляции в шорохе-выдохе. Затаил дыхание, вслушиваясь. Шипение стало громче - или просто приблизилось? - и он с ужасом понял, что это шепот. Свистящий шепот. Казалось, еще чуть-чуть, - и можно будет разобрать слова. Вернее, одно и то же слово…

И очень скоро Паша разобрал его.

– Ш-ш-ш-шикуноф-ф-ф-ф-ф… - прошипело нечто. И снова, после паузы: - Ш-ш-ш-шикуноф-ф-ф-ф-ф…

Заорав, он вскочил. Бросился к выключателю - включить свет, включить музыку, плевать теперь на соседей - и остановился. Вокруг было светло. Утреннее солнце врывалось в окна. Снизу, с детской площадки, доносились звонкие голоса. Стрелки настенных часов подползали к одиннадцати.

Сердце стучало о ребра быстро-быстро, словно для него ночной кошмар продолжался. Паша облизал пересохшие губы. Ну и ну… Интересно, первое пробуждение тоже приснилось? Он прошел на кухню - на столе лежала раскрытая аптечка, рядом упаковка аспирина, двух таблеток не хватало. Шикунов облегченно вздохнул. Значит, он действительно просыпался. Действительно принял лекарство. А потом уснул, сам того не заметив. Не было никаких плесков, никаких скрипов. И никакого кошмарного шепота…

Но одно ясно - ночь на понедельник лучше провести не здесь. Иначе легко и просто можно спятить.

– Паша! Шикунов! - позвал его знакомый голос, но чей - Паша не понял.

Шикунов остановился. Внутри, внизу живота, лопнула емкость с чем-то жидким и холодным - и это жидкое медленно растекалось по всему телу. Примерно так Паша себя почувствовал, когда мать в седьмом классе застала его за мастурбацией. Хотя, казалось бы, в чем сейчас криминал? Идет себе человек с большой сумкой в сторону станции, собрался съездить за город в свой законный выходной…

Он заторможено обернулся.

Тамара. Тамара Владимирова - бывшая одноклассница, его и…

И Лющенко.

– Привет, - бесцветным голосом произнес Паша.

Как некстати… Раньше он любил поговорить с Тамарой - она, женщина на редкость общительная, служила связующим звеном между выпускниками их класса, поддерживая связь даже с уехавшими из района и вообще из города. Даже с редкими стервами, вроде Ксюши Лющенко. И знала всё обо всех.

Тамара подошла. Спросила:

– Ну как твое ничего? - Стандартный для неё вопрос.

– Да все так как-то… - Стандартный обтекаемый ответ Паши.

– Я слышала, ты на денежную работу пристроился? И… с Ларисой вроде разошелся? Или сплетни?

– От кого слышала? - спросил Шикунов с нехорошим предчувствием.

– От нашей отмороженной Лющенки, от кого еще… Вы ведь с ней вроде подружились?

Последнее слово Тамара выделила голосом.

Паша прикусил губу. Растрепала-таки проклятая сучка… Теперь очень многое зависит от того, что он скажет Тамаре. Отрицать всё глупо, подтверждать еще глупее. Ситуация…

– Насчет работы не соврала, - сказал Паша, искренне надеясь, что его бодрый тон звучит не слишком наигранно. И стал рассказывать - достаточно подробно - чем занимается и какие замечательные имеет перспективы.

(Ему действительно посчастливилось встать у истоков зарождающегося дела: пошива подушек и одеял из принципиально новых материалов - холофайбера и файбертека - сменивших синтепон, зарекомендовавший себя не с лучшей стороны. Спрос был бешеный, далеко опережающий растущее производство. Конечно, через год-два с новым материалом будут работать все, кому ни лень, - но до тех пор фирма имела отличные шансы застолбить солидный сектор рынка. А Паша имел не менее отличные шансы сделать карьеру в фирме. Имел, пока вечером пятницы к нему не пришла Лющенко…)

Тамара слушала внимательно - она никуда не торопилась, выгуливала свою собаку довольно редкой у нас азиатской породы «тазы». Владимирова вообще умела замечательно слушать… Но свернуть с темы не дала. Едва в Пашиной лекции о замечательных свойствах холофайбера наступила пауза, участливо спросила:

– С Ларисой-то вы в самом деле разбежались?

– По-моему, Лющенко выдала тебе желаемое за действительное, - осторожно сказал Шикунов, ощущая себя сапером на минном поле. - Поругались - ушла к маме, дело житейское, помиримся. А наша отмороженная тут же набежала, как гиена на падаль.

В голове билась мысль: насколько глубоко стерва осветила их отношения? Растрепала все до конца? Или ограничилась - как любила делать - лишь многозначительными намеками?

– Замуж девке невтерпеж, - кивнула Тамара, сама состоявшая в законном браке восемь лет - и удачно. - Переспела ягодка. Скоро гнить начнет…

Скорее всего, последняя фраза была сказана без какого-то двойного смысла. Но внутри у Паши все болезненно сжалось. А что, если Лющенко повстречалась с Тамарой, когда шла к нему? В последний раз шла? И разболтала, к кому идет? И, допустим, договорилась созвониться на следующий день? Что, если Томка догадалась, а этот двусмысленный вопрос - пробный шар?

– Что с тобой, Паша? Нездоров? Бледный какой-то и квелый…

– Да, похоже, простудился… - не стал врать Шикунов. - Аспирину наелся, вроде полегчало - надо ехать, дела.

Он достал носовой платок, вытер со лба испарину. Демонстративно посмотрел на часы.

– Ладно, не буду задерживать, - поняла намек Тамара. - Удачи тебе. Пусть всё у тебя получится…

Что-то странное почудилось Паше в её тоне. Что-то весьма двусмысленное…

– И тебе того же, - выдавил он. - Извини, спешу на электричку. Увидимся.

– Обязательно, - прощально кивнула Тамара. Лихим мальчишеским свистом подозвала своего «тазика», прицепила поводок к ошейнику. И крикнула уже в спину удаляющемуся Паше:

– Увидишь Лющенко - передавай привет!

Шикунов споткнулся, с трудом устояв на ногах.

Нечто страшное, бесформенное, человекоподобное, прикрытое лишь нижним бельем, стремительно вылезло из кустов на освещенный тротуар.

А. Щеголев «Зверь-баба»

Через двадцать минут он сидел в вагоне электрички, катившей в сторону Царского Села. Над ухом выкрикивали свои заученные наизусть рекламные монологи разносчики всевозможных полезных и нужных товаров. За окном свежей июньской зеленью мелькали поля и деревья. Тягостное чувство, возникшее после встречи с Тамарой, помаленьку отпускало. Конечно же, она ничего не знала и ни о чем не догадывалась, и никакой двусмысленности в её словах не было, все якобы прозвучавшие намеки лишь плод взбудораженного Пашиного воображения…

Он почти успокоился, когда дверь вагона в очередной раз откатилась в сторону - но вместо бродячего продавца в неё протиснулся мужик с баяном, здоровенный и не совсем трезвый.

– Сейчас вам спою, - без обиняков объявил мужик. Тут же растянул меха и заголосил: