Анна Орехова - Стамбул. Подслушанное убии?ство

Влажный воздух наполняли ароматы гелей для душа, духов и лосьонов для тела. Те, кто уже покончил с водными процедурами, стояли у зеркал, выполняя годами отточенные ритуалы.

Фены гудели, плойки и утюжки шипели, хлопали крышечки пудрениц, пшикали дозаторы парфюма. Всё это сопровождалось придирчивыми взглядами и недовольными вздохами, перемежаясь с обсуждением самых важных на свете тем.

Нет, Ника не слышала этих звуков, но порой визуального образа достаточно, чтобы воображение сформировало полную картину. Слуховые аппараты остались на тумбочке в комнате, конечно, в незнакомой обстановке было не по себе «без ушей», но Ника не рискнула бы в них умываться. Вдруг вода попадет? Или мыло? Где потом искать деньги на ремонт? Ника и без того чувствовала себя обязанной брату, оплатившему дорогущие устройства. Миха работал айтишником в Германии, но даже для него сумма оказалась приличной. Ника же с ее нынешней зарплатой никогда бы такую покупку не потянула.

Она поздоровалась на английском и, пока ее кто-нибудь о чем-нибудь не спросил, направилась к ближайшей раковине.

Справа низкая полная блондинка проходилась воском по выбивающимся из каре прядям. Слева подводила глаза девушка с медно-рыжими волосами до пояса. Ника присмотрелась, похоже, это была та самая Катрин, о которой вчера рассказывала Света. Чуть поодаль худощавая брюнетка в кислотно-зеленом нижнем белье наносила румяна.

Ника быстренько умылась и вздохнула, глянув в зеркало на круги под глазами. Три часа сна явно недостаточно, чтобы выглядеть более-менее прилично. Волосы торчали в разные стороны, как у распутной девицы после очередной бессонной ночи. Сколько раз обещала себе не ложиться с мокрой головой! Но вчера так вымоталась после дороги, что вырубилась, наплевав на неизбежные проблемы утром. Фен для кудрей не вариант, они только распушаются и торчат еще сильнее. Пришлось вытягивать утюжком, предусмотрительно захваченным из дома. Мера временная: малейшая влажность и прощайте гладкие пряди.

Разобравшись с прической, Ника вернулась в комнату, оделась, накрасилась и поспешила на завтрак. Слуховые аппараты надевала уже в лифте и вполне внятно услышала приветственное «дзинь», когда кабина остановилась на первом этаже.

В кафе народу тоже хватало: пять человек оккупировали тостер, столько же толпилось в углу с кофейниками, чайными пакетиками и кипятком. Остальные двигались с тарелками вдоль шведских столов, кто-то уже уселся чуть поодаль и наслаждался завтраком.

Лязгали тяжелые металлические крышки, накрывающие горячие блюда, звенели столовые приборы, скрипели выдвигаемые стулья, посетители болтали и смеялись, из динамиков лилась заводная турецкая музыка.

Голова и без того гудела от недосыпа, хотелось выключить аппараты, чтобы заглушить звуковую кашу. Вот только без «ушей» в незнакомой обстановке очень неуютно, а потому приходилось терпеть.

— Ника! Ника! Иди к нам!

За столиком у окна сидела Света. Наверное, она кричала очень громко, ведь Ника услышала, несмотря на окружающий шум. Компанию Свете составляли парень и девушка. В последней Ника узнала ту самую худощавую брюнетку, что щеголяла в душевой в кислотном нижнем белье. Она и сейчас выбрала довольно яркую одежду: желтое платье с воротником под горло, ярко-розовый пиджак и такого же цвета кеды, в ушах толстые красные кольца, на шее зеленый шелковый шарфик. Прическа больше подошла бы девочке-подростку: две шишечки на макушке, напоминающие черные рожки.

— Знакомьтесь, это Феририка и Иис , — затараторила Света, едва Ника подошла к их столику. — А это Ника, моя соседка.

Она говорила по-английски, и, несмотря на то, что часть фразы Ника сумела прочитать по губам, имена новых знакомых потонули в звуковой каше.

— Привьет! — с акцентом, но тем не менее по-русски поздоровался парень. — Рад познакомьиться.

Он выделялся из толпы не меньше, чем экстравагантная брюнетка. Во-первых, тем, что был здесь, пожалуй, единственным азиатом, по крайней мере других Ника не видела, а во-вторых, с такой прической остаться незамеченным было просто невозможно. Щедро сдобренные гелем волосы стояли торчком, причем корни были черными, а кончики окрашены в ярко-синий. Довершало образ серебряное колечко в ухе.

— Привет. — Ника повесила сумочку на спинку стула и отодвинула волосы, демонстрируя слуховой аппарат. — Извините, я плохо слышу. Не разобрала ваши имена.

Она так часто признавалась в своей глухоте, что делала это уже почти на автомате. Всё-таки о таких вещах лучше предупреждать заранее, чтобы не ставить собеседника в неловкое положение. Стыд давно ушел, как и дрожь в голосе или неловкость, осталась только ноющая, давящая пустота, которая образовалась, когда Ника узнала, что лишилась слуха. Рана затянулась, зажила, заросла рубцами, но под слоями грубых, наложенных без наркоза швов по прежнему зияла бездна.

— Я Юрис, — четко произнес парень и перешел на английский: — Я из Латвии.

Ника постаралась не выдать своего удивления. Азиат-латыш? Оказывается и такое бывает.

— А это Фе-де-ри-ка, — добавила Света.

— Ола! — брюнетка помахала рукой. — Я из Португалии.

— Приятно познакомиться.

— Завтракать будешь? — Света перешла на русский. — Ой, только не бери омлет, он вообще ни о чем. Лучше бёрек! С сыром потрясный. И пахлаву! Юрис говорит, она у них божественная!

Ника пообещала, что на омлет даже не посмотрит и ненадолго оставила новых знакомых. Бёреков на выбор оказалось три: слоеный пирог с сыром, колбаски из теста со шпинатом и аккуратненькие конвертики с картошкой. Ника взяла тот, что порекомендовала Света, захватила пахлаву и попросила на баре чашечку кофе по-турецки. Хорошо, что завтрак входил в стоимость проживания, а вот обед и ужин придется оплачивать за свой счет.

Когда вернулась за столик, Света с Федерикой жужжали на английском, можно было только позавидовать их знаниям языка. Юрис улыбнулся и пожелал:

— Прийятного аппетита!

— Спасибо!

Ника устроилась за столиком, отрезала кусочек бёрека, попробовала и не удержалась от восхищенного «мммм».

— Вкусно, скажи? — улыбнулась Света, потягивая кофе.

Бёрек таял во рту. Нежное тонкое тесто дополнял слегка маслянистый сливочный сыр, а глоток горького ароматного кофе оттенял едва уловимую сладость. Можно целую вечность просидеть вот так, наслаждаясь сочетанием вкусов.

Юрис помахал вошедшему в кафе парню с темными волосами до плеч и прокричал на английском:

— Манчини! Давай к нам! Это мой сосед по комнате.

Парень помахал в ответ, указал на кофейный аппарат, потом на Юриса и показал два больших пальца. Язык жестов понятен в любой стране: «Возьму кофе и сразу к вам».