Анатолий Эльснер - Грозный идол, или Строители ада на земле

«Пророк», незаметно улыбнувшись тонкими губами, стал читать третий «закон Божий»:

– «Не подобает вам, люди Зеленого Рая, поступать в ваших домашних делах по голосу вашего скудного ума: голос этот – ваши бесы – заводит вас в пропасть, пока живете, и в огонь неугасимый по смерти. Я, великий Лай-Лай-Обдулай, повелеваю вам во всех делах подобных спрашивать начальников: надо ли кому жениться – сделай это, когда разрешит тебе власть, надо ли развестись – опять та же земная власть исполнит мою волю великого чудотворца. Хочет ли кто книги читать и быть умным – Лай-Лай-Обдулай по своей великой милости бросит в твой скудный ум искру от великого пламени светлого чудотворца. Что ни попросите, дам, а гордым и чванливым – розги при жизни, а на том свете – огненная печь. Бог на небе по великой милости Своей хочет сделать вас народом сильным и богатым, а потому я, светлый чудотворец Лай-Лай-Обдулай, запрещаю вам брать в жены себе девушек крамольных духоборов, а только тех, на которых укажу, – богобоязненных и перед начальниками не сварливых, чтобы и детям их быть на том свете ангелами… Теперь внимайте, о внимайте, каких начальников я, великий Лай-Лай-Обдулай, ставлю над вами по милости своей. Самая высокая власть ваша земле – богобоязненный родоначальник великого народа в грядущем – Демьян, и титул его такой: главный властитель Рая Зеленого…»

Парамон приостановился, так как «главный властитель» в этот момент поднялся со своего «трона» и сделал поклон до земли, преклоняя в то же время свой жезл.

Ничего не отвечал народ, только задвигался влево и вправо, и прошел слабый ропот, точно шум волн на море. Не замечая этого, Парамон продолжал:

– «Вторая власть ваша на земле – старший сын оного старца – Петр, и титул его такой: главный казнохранитель, и назначаю ему знак на груди – две скрещенные красные ленты. Третья ваша власть – начальник Василий, титул его – начальник Зеленого Рая и знак на нем – топорик на плече. Четвертая власть на земле, – богобоязненный, наикротчайший Парамон и титул его – начальник веры и школ…»

Негодование, бушующее до сих пор в сердцах народа, вырывалось теперь в шумном ропоте. Кто-то захохотал негодующим злым смехом, какая-то женщина всплеснула руками и крикнула: «Ах, голубчики, на нас ярмо накинули, как на осликов». И вот с шумом и ропотом толпа двинулась.

Видя все это, Парамон стал кланяться до земли, и от страха лицо его сделалось белым как мел. Главный казнохранитель, став рядом с Парамоном, тоже начал кланяться. Третий брат, Василий, поступил совершенно иначе: гордо выпрямившись, подбоченясь и отставив одну ногу, он грозно нахмурил брови над засверкавшими черными и злыми глазами и вдруг со зловещей улыбкой закричал:

– Что, сволочь крамольная, кричите…

Если бы молния с неба упала на головы обитателей Рая, то они менее были бы поражены, нежели словом «сволочь», изошедшим из уст Василия. Мгновение толпа стояла неподвижно с изумленно расширившимися глазами, но в душе каждого человека кипело негодование. Вдруг вся толпа двинулась, в то время как Вавила, подняв руку над головой и потрясая ею в воздухе, грозно закричал:

– Друзья, человеки милые, нас обманывают…

– Разобьем бога и перевяжем обманщиков! – единодушно закричали обитатели Рая и быстро двинулись к дереву.

Тогда произошло нечто необычайное.

Парамон, увидев, что поклонами здесь ничего не поделаешь, повернулся к Василию и, глядя на него злыми глазами и искривив свой страшный рот, с необыкновенной язвительно-насмешливой улыбкой проговорил:

– Что, дырявая башка, стоишь как столб! Образовал бунт, дурак, так зови теперь своих чертей… Ну!..

Василий на мгновение растерялся, так как он совершенно не узнавал своего брата и был озадачен таким невежливым обращением ласкового добряка, каким он считал его, с ним, «начальником Рая». Однако же, так как основным качеством его была гордость и жажда властвовать, то, быстро оправившись, он снова принял гордый вид и вдруг пронзительно громко засвистел.

– Чего он свистит? – раздались голоса в толпе, и все наступающие на мгновение приостановились.

Из леса, который начинался за Деревом совещания, раздался такой же свист, потом гиканье, и вот показались какие-то невиданные никем всадники на маленьких лошадках, в оборванных черкесках, с папахами на голове, с кинжалами за поясом и с длинными бичами в руках. Неизвестные люди неслись в карьер на толпу, описывая свистящими бичами круги в воздухе.

Ничего не понимая, люди стояли неподвижно первое мгновение, даже после того, как неизвестные всадники, врезавшись в толпу, начали хлестать свободных и благородных обитателей счастливого Зеленого Рая. В разных местах раздались какие-то жалобно-протяжные, тоненькие крики боли и смертельного ужаса. К голосам этим, сначала изошедшим из уст девушек и женщин, присоединились мужские голоса, и вот свободные граждане республики Зеленый Рай заметались на месте, как стадо овец, окруженное волками. Еще минуту спустя все они пустились бежать по одному направлению к деревне, подобно стаду диких и пугливых антилоп, прорвавших в одном месте расставленные силки и убегающих с дико-испуганными криками и жалобно поднятыми кверху мордочками, в то время как их нагоняют злые хищники.

Давно уже неизвестные люди повернули назад на своих лошадках и, остановившись под Деревом совещания, со смехом смотрели на трех братьев, ожидая условленной платы, а обитатели Зеленого Рая все продолжали бежать, испуская крики. Некоторые мужчины держали в своих объятиях избитых бичами девушек или женщин, из глаз которых струились слезы, и бежали со своими живыми ношами, плача из жалости к ним.

– Грунечка моя, касатка… Я думаю, что настал конец света и люди взбесились… Груня, Груня, открой глаза…

Говоря все эти слова и стоя перед положенной им на траву девушкой, Алексей с исказившимся лицом то смотрел на нее, то подымал свои заплаканные глаза к небу, как бы жалуясь скрытому в нем «Отцу людей». Небо было безоблачным и голубым, как всегда, но он не узнавал его больше: по лицу и плечам девушки проходили глубокие красные полосы, и ему и в небе виднелись косматые черные привидения, скачущие по окружности горизонта с бичами в руках и отпечатывающие на голубом небе красные полосы. Наивная, глубоко религиозная, доверчивая, как у младенца, душа его пришла в смятение, точно в нее бросил кто-то пылающий огонь. В уме его был полный хаос, потому что он никак не мог разобраться в том, что произошло, но он понимал только одно: кто-то жестоко оскорбил и насмеялся над ним, его невестой и обитателями Рая, а могущественный Бог безмолвствует, не заступаясь за них… – Так Ты вот какой! – воскликнул Алексей, взглянув на небо, и потом снова уставил свои грустные глаза на бледное лицо девушки. Она лежала с закрытыми глазами, вздрагивая плечами, точно на них все еще сыпались удары бича, и из полураскрытых уст ее вырывался жалобный крик, как от боли. – Груня, Груня! – закричал Алексей, стоя на коленях перед ней, и этот крик смешивался с криками все еще бежавшей толпы.