Эндрю Вакс - Магия камней

Я смотрел на нее через одностороннее стекло. Хрупкая светленькая девочка в розовом комбинезоне и белой футболке сидела напротив высокой ямайской женщины с длинными шелковыми волосами. Голос девчушки был тоже хрупким, как резное стекло, но я все отлично слышал через динамик встроенный в стену у которой я стоял.

— Я… боюсь, — прошептала девочка, — он владеет магией. Он сказал, что если я расскажу, мама умрет. Он может сделать так, что она умрет.

— Нет у него никакой магии, — ответила ямайка, в бархатном угольном голосе словно затвердевало алмазное ядро, — он врет, детка. Все злодеи врут. И ложь может тебе навредить, только если ты в нее веришь.

Правда выходила медленно, как гной из раны. Новый мужчина в маминой жизни. Не как ее отец, которого она никогда не знала, кто просто посеял свое семя как-то ночью и ушел без оглядки. Этот новый мужчина был теплым. Понимающим. Заботливым.

Мама встретила его в церкви. В святом месте.

Он вошел в их жизнь, переехал в их дом. Он водил их в чудесные места: в зоопарк, на пикники в парк, за город, кататься на пони. Она любила его. Она была его маленькой принцессой.

Это началось, когда мамы не было дома. Мама работала по ночам. Она была официанткой.

Все начиналось, как игра. Сначала ей нравилось. Тепло, нежно, мило. А потом начались секреты. Уродливые, темные секреты.

Давление было слишком для маленького сердечка. Она начала мочиться в постель, ее оценки в школе стали хуже. Потом начались кошмары.

Она все рассказала другу в школе. Ее друг рассказал ее матери. И зло вышло наружу.

Мужчина сейчас был в тюрьме, ждал суда. Ее мать вышвырнула его, вызвала полицию.

И каждую ночь мать и дочь жались друг к другу, боясь его магии.

Опрос был долгим, но я ждал. В этом я хорош. Я учился в правильных местах. Спецшкола. Тюрьма. Африка, куда тихий человек в дорогом костюме, которого я встретил в отеле Хьюстона, отправил меня.

Ямайка говорила с девочкой настойчиво, положив руку ей на плечо, покрытые красным лаком ногти выглядели, как когти, защищающие когти.

— Хочешь магии, детка? У меня есть магия. Настоящая магия. Я научилась ей от своей матери, которая научилась ей от своей. Посмотри на мой сад, видишь?

Девочка обернулась.

— Это же камни, — сказала она.

Так и было. Сад камней, на длинной полированной разделочной доске. Миниатюрные валуны, не больше моего кулака, камешки, крохотные, как песчинки.

— Волшебные камни, детка. У каждого большая сила. Но их сила и магия зависят от выбора, понимаешь? Позволь своей душе вести тебя. Закрой-ка глаза. Возьми камень из сада. Он всегда будет тебя защищать. Уж я знаю.

Девочка стеснялась. Я чувствовал волны неуверенности даже за пределами комнаты. Наконец, она закрыла глаза и протянула свою тоненькую ручку, нащупывая путь, ведомая доверием. Ее рука сжала на маленьком камне, он выглядел, как розовый кварц.

— Посмотри на него, — сказала женщина. — Сожми его. Чувствуешь, какой он теплый? Это сила. Вся, что тебе понадобится. Можешь оставить его себе, детка. Когда будешь давать показания в суде, держи его в руке. Это магия, настоящая магия.

Девочка робко улыбнулась и сжала камень.

Прошел почти час еще, прежде чем они закончили. Я наблюдал, как за девочкой приехала полицейская куратор. Охранник за столом коротко кивнул мне.

— Давай, ты ждал достаточно долго.

Я шагнул в игровую комнату. Ямайская женщина встала, протянула мне руку для рукопожатия. Ее хватка была сильной, сухой. Как и ее глаза.

— Мистер… ах, Кросс, не так ли?

— Да.

— Как я могу вам помочь?

— Я отец ребенка.

Ее глаза раскалились, просто черные огни на лице цвета махагон.

— Вы имеете в виду, вы биологический отец ребенка.

— Да.

— Вы никогда не видели ее?

— Нет.

— Но вы знаете, что она ваша дочь?

— Я отправлял деньги…

— Да, отправляли, — сказала она, размахивая пачкой бумаг. — Чуть более трех лет, а потом выплаты прекратились.

— Я был в тюрьме.

— Я знаю, пять лет, за взятие кассы, не так ли?

— Так сказал суд.

— А вы говорите, что были невиновны.

— Нет. Я ничего не сказал. Крысеныш все сказал за меня и вылез из всего этого. Я получил срок и заплатил то, что был должен.

— А теперь вы вернулись к своей… профессии?

— Я без работы сейчас. Просто осматриваюсь.

Она снова взмахнула пачкой бумаг у меня перед лицом, словно талисманом, отгоняющим злых духов.

— Согласно этой информации, вы не часто работаете, мистер Кросс.

— Посмотрите эти свои бумаги — я никогда не сидел на пособии.

— Нет, не сидели, да? Посмотрим, теперь… два приговора за вооруженное ограбление, одно за нападение с намерением убить, и вы работали наемником.

Она сказала слово «наемник», как будто оно было покрыто личинками.

— Я пришел сюда не для этого.

— Чего вы хотите?

— Узнать, могу ли я что-нибудь сделать… чтобы помочь.

— Немного поздно для этого, не так ли?

— Не для справедливости.

— О, эта справедливость, которой вы жаждете. Мне кажется, что вы немного… плохо подготовлены, чтобы играть в эту игру.

— Может быть, лучше, чем рассказывать ребенку историю о волшебных камнях.

— С дьяволом нужно сражаться с помощью дьявола, мистер Кросс, и это сработает. Смотрите и увидите.

Я и смотрел. Смотрел, как девочка давала показания в суде, ее крошечная ручка сжимала волшебный камень. Защитник отбивался от нее, как потная толстая свинья, которой неинтересны даже трюфели. Но она настаивала — он не мог изменить правду. Я гордился ею.

Я видел ее мать в зале суда, но я не подошел к ней. Видел, как она берет мою дочь за руку и уводит ее после того, как все закончилось.

Они казались мне такими похожими.

Когда пришло время для вынесения приговора, зал суда был почти пуст. Дело не попало в газеты — я думаю, оно не было каким-то особенным.

Защитник вызвал эксперта. Этот эксперт был врачом каким-то. Он сказал суду, что человек болен. Что он педофил, так он его называл. Сказал, что он поступил так с парой десятков детей, так же, как с малышкой Мэри. Он не мог справиться с болезнью. Но у них была эта программа, в которую он мог пойти, которая бы его вылечила. Так что он будет в порядке.

Прокурор хотел посадить его, но судья много говорил о психических заболеваниях и отпустил его с условным сроком на лечение. Сказал, что тот должен участвовать в этой специальной программе. Тот едва мог сдержать улыбку, когда благодарил судью.

Я не могу исправить случившееся, я знаю. Есть только одно, в чем я хорош в жизни — я вор.

Две недели спустя я вошел в здание, где они опрашивали детей, подвергшихся насилию. Лестница была у меня в кармане — пара сотен ярдов зубной нити, сплетенных в веревку. Я поднялся по стене здания, словно по ступенькам.