Мариэтт Линдстин - Воскрешение секты

Он вел себя так нежно, что Анна-Мария заподозрила неладное. Теперь она почти скучала по тем моментам, когда он бывал с ней суров или специально дразнил; ей хотелось убедиться, что эта его сторона никуда не делась. Так что она заговорила о Софии Бауман — эта тема обычно вызывала у Франца приступ гнева. Но на этот раз он ничуть не завелся.

— Рано или поздно приходится отпустить эту тему, не так ли? Видела ее на этих записях? Просто невероятно. Угрызения совести за всю ту ложь, которую она о нас распространяет, сживут ее со света; нам даже не нужно этим заниматься. Поверь мне, в один прекрасный день она просто схлопнется.

Однажды Анна-Мария надела на себя джемпер с глубоким вырезом, едва прикрывавшим соски, без лифчика. Уложила на голове волосы, чтобы обнажить шею и затылок. Надушилась духами, про которые он сказал, что они ему нравятся. Встала рядом с ним и откинула голову назад, делая вид, что расправляет затекшую шею. Она знала, что ему, как и ей, нравится секс с удушением.

Франц тут же отреагировал, схватил ее за горло и прижал к стене. Анна-Мария возбудилась, стала тяжело дышать, и он еще крепче сдавил ей горло — приятно и в меру, так что у нее слегка закружилась голова.

Больше ничего не произошло, но и это показало ей, что в нем не угасла та искра. И все же иногда у нее возникали вопросы. Вот уже больше года у Освальда не было секса. Так легко было бы быстренько все проделать, прижав ее к стене… Ни разу во время ее посещений в комнату для свиданий не заходил охранник. Но каждый раз в последний момент Франц останавливался. Приводил какую-нибудь отговорку типа того, что не желает рисковать их будущим. И это говорит человек, обожающий все доводить до предела, раздвигать границы дозволенного…

Несмотря на этот досадный момент, вся зима прошла в приятном упоении. Иногда Франц посылал ее в «Виа Терра», и это никак нельзя было назвать почетным заданием. Тамошние кретины все понимали шиворот-навыворот. Бродили, как зомби, ничего не доводили до конца, и усадьба начала приходить в упадок. Про себя Анна-Мария радовалась, что не окажется на месте Буссе или Мадлен, когда Освальда выпустят на свободу. От него всем наверняка достанется по первое число.

Наступили и прошли Рождество и Новый год. В канун Рождества они провели час вместе. Не делали ничего традиционного — Освальд ненавидел Рождество. Лишь легко поцеловал ее в губы и шепнул: «С праздником, моя красавица!» — от чего Анна-Мария чуть не взлетела от счастья, почти оторвавшись подошвами от холодного бетонного пола.

И только в конце февраля, примерно за месяц до выхода на свободу, Освальд стал беспокоиться. Заставил ее несколько раз уточнить дату, выяснить все подробности процедуры, как все это будет происходить. В конце концов решил, что первую ночь проведет в отеле в Гётеборге, а в «Виа Терра» отправится на следующий день. Теперь он начал задавать всякие неудобные вопросы про свою организацию — как там идут дела и понимает ли персонал то, какого успеха он добился своей автобиографией? Она ответила, как есть: персонал в растерянности, им не хватает лидера. Усадьба выглядит неухоженной, и сама она не раз указывала на это Мадде, но безрезультатно. В ответ Освальд разразился длинной тирадой, направленной, к счастью, не против Анны-Марии лично, а против некомпетентности персонала.

— Хочу, чтобы ты оказала мне одну услугу, — заявил он однажды.

— Все, что угодно.

— Устрой мне встречу с этим Дэмиеном. Я хочу повстречаться с ним в конфиденциальной обстановке.

— Ни за что! — выпалила Анна-Мария, не успев даже подумать. — Я прервала всякие контакты с ним после инцидента с камерой наблюдения, — поспешно прибавила она.

— Придется тебе снова с ним связаться.

— Но зачем?

— Какого черта? Ты собираешься так же лезть в мои дела, когда я выйду отсюда? — прошипел он.

— Нет, ясное дело, нет, но я просто не понимаю… У тебя ведь есть тот тип, которому ты посылал со мной письма. Зачем тебе встречаться с Дэмиеном?

— Во-первых, этот парень уже не работает со мной… в том смысле. Во-вторых, дело такого свойства, что о нем не напишешь на бумажке.

— А что такое? Почему ты не можешь мне рассказать?

— Потому что это глубоко личное.

— Я по-прежнему не понимаю, почему с ним ты можешь поделиться своими личными делами, а со мной нет.

— Тебе необязательно это понимать, — оборвал ее Франц, вонзив в нее тот самый взгляд, говорящий о том, что он не потерпит возражений. Неужели все то, что возникло между ними за эти месяцы, будет испорчено?

— Ты не понимаешь потому, что по-прежнему не доверяешь мне. А это я воспринимаю как оскорбление.

Однако теперь вид у него сделался загадочный и даже лукавый. Волна облегчения накрыла Анну-Марию, когда она поняла. Как же она не догадалась! Ясное дело, он готовит что-то для них обоих, когда выйдет… Какую-то благодарность за ее помощь, за дружбу и, возможно, нечто большее в знак любви… Конечно же, дело обстоит именно так. Она взглянула на него с неуверенной улыбкой.

— Я могу позвонить ему. Но это дело останется между вами.

— Именно. Я не хочу, чтобы ты присутствовала.

— Но что я скажу охранникам? Вы же с ним не друзья и не родственники.

— Скажи, что это твой ассистент, временно исполняющий твои обязанности.

Когда Анна-Мария подумала о том, что скажет по этому поводу Хельга Маклин, в животе у нее словно заворочалась холодная змея.

— Ладно, договорились, — вздохнула она.

И тут же его настроение переменилось, как меняет цвет хамелеон. Франц стал сама любезность. Прежде чем она ушла от него в тот день, он взял ее лицо в ладони и долго смотрел ей в глаза.

— Ты моя Анни, моя самая прекрасная на свете, — проговорил он и слегка поцеловал ее в губы. — Передай этим придуркам в «Виа Терра», чтобы усадьба к моему приезду была в идеальном состоянии. Они в этом кровно заинтересованы. Вода у Дьяволовой скалы чертовски холодная.

И вот опять он — этот взгляд… Словно магнит в другом конце помещения. Софии не требовалось даже поднимать глаза, чтобы узнать — он на нее смотрит. Вот уже три дня подряд он приходит в библиотеку. Всегда садится в читательском уголке с газетой и просиживает пару часов, делая вид, что читает. На самом же деле неотрывно следит за ней.

В обычной ситуации она просто подошла бы к нему и попросила его перестать на нее пялиться. Однако в его поведении не было ничего угрожающего. К тому же он такой красивый… Полудлинные, слегка растрепанные волосы. Глаза наверняка голубые. Правильные черты лица, нос слегка длинноват, рот небольшой и чувственный. Во всей его осанке, свободной и слегка ленивой, таилось нечто привлекательное. Он излучал уверенность в себе. Но тут примешивалось и еще кое-что — ощущение, что это тот случай, который нельзя упустить.