Ибон Мартин - Танец тюльпанов

— Остальные продолжайте искать. Не может быть, чтобы мы ничего не нашли.

Хулия снова вернулась к письмам. Удивительно, сколько денег некоторые люди способны отдать монастырю. К письмам иногда прилагались банковские квитанции, хотя было ясно, что в большинстве случаев пожертвование отправляли в отдельном конверте.

— Семьи, которые платят за то, чтобы избавиться от дочерей, — покачала головой Сестеро. — Что они делали с этими девушками, раз в Лурде их не было?

— Хорошо бы спросить у их семей. Они-то наверняка были в курсе, — вставила Хулия.

— Нашел кое-что! — перебил ее один из новеньких. Он просматривал инвентарную книгу с почерневшей обложкой. Ее они вытащили прямо из огня. — Вот списки девушек по годам. С семьдесят четвертого по восьмидесятый.

— Девушки из Лурда! Черт, им почти удалось ее сжечь! — воскликнула Сестеро, бросившись к нему.

— Черт! — полицейский показал на оторванный лист бумаги. — Семьдесят девятого не хватает.

— Только этого года?

Полицейский поспешно перевернул все страницы и кивнул с мрачным видом.

— Все остальные на месте.

— Мерзавки! — воскликнула Сестеро, шлепнув рукой по столу.

— Сестра Тереса говорила, что у них украли список того года… Возможно, это правда, — вставила Хулия.

Схватив горсть писем, она помахала ими перед лицом Сестеро.

— Ничего страшного, мы добудем список отсюда. Это займет немного больше времени, но имена отправителей скажут нам все.

Сестеро медленно кивнула. Взяв в руки тряпку, она стерла все записи на доске.

— Хорошо. Все займитесь перепиской, — сказала она, с усилием рисуя таблицу черным маркером. — Вносим сюда обратный адрес, сумму пожертвования и дату банковской квитанции. Отдаем приоритет платежам за семьдесят девятый год. Так мы получим список семей. Затем свяжемся со всеми и предоставим защиту дочерям, которых они вручили этим ведьмам. Это первый приоритет. Больше никаких смертей. После этого мы разберемся с этим Убийцей с тюльпаном.

— Или с этой, — вставил Чема, подходя к письмам вместе с остальными.

— Или с этой, — признала Сестеро. У Хулии сложилось впечатление, что она сказала это неохотно. Сержанту явно тяжело было признать, что за смертями женщин может стоять другая женщина. — Что говорит судья? Даст ордер на арест?

— Секретарь суда обещал помочь. Как только закончится слушание, которое сейчас ведет судья, он поднимет этот вопрос. Он ничего не обещает.

Сестеро тихо выругалась. Хулия бросила на нее сочувствующий взгляд и вернулась к письмам. Она взяла конверт, который со временем выцвел и стал бледно-желтым. Почтовый штемпель от июня семьдесят девятого. Открыт перочинным ножом, как и все остальные. Она без труда представила монахиню со старым ножом для писем в плохо освещенной библиотеке.

Хулия вытащила письмо. Здесь были только слова благодарности. «Спасибо за этот подарок небес, спасибо за то, что принесли счастье в наш дом». Благодарность и банковская квитанция с несколькими нулями: восемьдесят тысяч песет. Одна и та же цифра, которая повторяется снова и снова в разных посланиях.

Поднявшись, она взяла маркер и внесла в таблицу сумму и дату. Затем перевернула конверт и посмотрела на обратный адрес.

— Семья Эчано Гарсибуйе, — прочла она вслух. — Убитая журналистка — одна из девушек Лурда.

— Ничего удивительного, — сказала Сестеро, — и сестра Тереса знала об этом. Я уверена, они гордятся тем, что известная журналистка побывала в их монастыре. Эта монахиня — просто чудовище. Это выглядит с каждым разом все хуже. Что случилось в том году, что кто-то решил уничтожить этих женщин?

Хулия записала имя Наталии Эчано на доске. Затем взяла следующее письмо и прочла обратный адрес.

Это неправда.

Она прочла его снова.

Нет, это неправда. Она провела столько часов среди этих документов, что разум решил сыграть с ней злую шутку.

— Сколько смертей мы еще допустим? Когда уже мы скажем, что с нас хватит, что дошли до такого, что мы не для того платим налоги, чтобы нас бросили на произвол судьбы? — вещал Аймар Берасарте со своей радиокафедры.

— Кто-нибудь, выключите уже этого чертового сплетника, — рявкнула Хулия, повернувшись к остальным.

Чема сделал знак одному из новичков.

Наступила благословенная тишина, но отправитель остался прежним.

У Хулии закружилась голова. Ей нужно передохнуть.

— Сестеро, ты можешь сказать, что здесь написано? — попросила она, протягивая ей конверт.

Та удивленно посмотрела на нее. Она ничего не понимала, но обошлась без вопросов. Взяв в руки конверт, Сестеро зачитала имя отправителя вслух. Остальные отложили свои занятия и внимательно следили за происходящим.

Хулия знала, что ей не понравится то, что она услышит.

— Семья Лисарди Кастро.

— Это же твоя фамилия! — воскликнул Чема.

Хулия присела на стол. Она ничего не понимала.

— Мои родители, моя семья, — признала она с потерянным взглядом.

Сестеро сделала глубокий вдох.

— Спасибо за этот подарок с небес… — прочла она, нахмурившись.

Тишина, долгая тишина. А затем вопрос, на который Хулия уже успела ответить самой себе: «В каком году ты родилась, Хулия?»

Вторник, 30 октября 2018

Он мог часами созерцать свои тюльпаны. Их танец под звуки воздушного потока — гипнотический, такой нежный и одновременно такой горделивый. И этот их сладкий аромат, который смешивается с едким запахом влажного торфа, служащего им ложем, — пьянящее сочетание.

Но самое лучшее — это их цвет, такой насыщенно-красный, словно лепестки покрыты кровью.

Он медленно провел рукой по лепесткам. Он обожает их мягкость, их неземную красоту, их молчаливую компанию. Они — его творение, он дал им жизнь. Они здесь, потому что он так решил. Ему нравилось видеть их на фотографиях в газетах. Буквально накануне голландский специалист говорил по телевизору о трудностях выращивания подобных гибридов и был поражен совершенством его цветов.

Он улыбнулся. Теперь все это знают. Они увидели шедевр, которому он посвятил многие годы, и это его триумф.

Пять лет он ждал, пока семена дадут всходы. Пять лет ежедневной заботы и неустанного терпения. Сначала проращивание, затем пересадка в большое ведро торфа, где они росли все оставшееся время. Ежедневный контроль влажности, освещения и температуры, чтобы имитировать смену дня и ночи. И, наконец, наступил момент, о котором он мечтал.

Вот они и их утонченный танец.

До сих пор никаких признаков увядания, но он знал, что этот день уже не за горами.

Его взгляд упал на цифровой термометр. Четырнадцать градусов, вечная ночь. Это идеальная температура, чтобы замедлить их жизненные процессы, чтобы две недели, положенные на цветение, растянулись на три. Его работа должна быть такой же безупречной, иначе он не сможет закончить ее во время цветения и придется подождать. Но он не может себе этого позволить. Такое уже случалось во время первой попытки: пока он был в Галисии, терморегулятор сломался, и цветы погибли от перепада температуры.