Кэролайн Куни - Голос в радиоэфире

Причем и со взрослыми она не могла поделиться. Те в таких ситуациях имели привычку вскакивать со стула, терять самообладание и направлять ребенка к психиатру или психотерапевту.

«И вот так ведет себя лучшая подруга! – подумала Дженни. – Как полицейский, который устраивает допрос».

Но за последние месяцы она научилась хитрить и увиливать от сложных вопросов, переводя их в более приемлемую для себя плоскость.

– Для меня сейчас Бостон важнее.

Рив учился там, поэтому название города можно было перевести как «бойфренд».

«Ох, Рив! – подумала девушка. – Если бы ты мог сейчас быть рядом… Меня достает лучшая подруга. Даже она не дает мне покоя».

Дженни скучала. Его отъезд был для нее как удар острым копьем средневекового рыцаря. Она мечтала о парне, одетом в удобные домашние штаны и старую флиску. Ей больше всего на свете не хватало его плеча, в которое можно уткнуться. Девушка мечтала закрыть глаза и дать ему возможность решить, что будет происходить дальше. Иногда хотелось зайти в соседский дом, выкрасть его старую кофту и спать с ней в обнимку.

– Он все еще пишет тебе каждый день? – поинтересовалась Сара-Шарлотта.

– В последнее время немного успокоился. Иногда звонит, пишет электронные письма и присылает открытки.

Но все эти знаки внимания не отменяли того факта, что его нет рядом. Рив жил в общаге, которую девушка не видела, общался с друзьями, которых не знала, и носил новую одежду, к которой она никогда не прикасалась.

Когда они были вместе, то не поднимали нелюбимую тему. Это было прошлым, которое уже пережито и осталось далеко позади. В компании Рива она не чувствовала себя бумажной куклой. И самое лучшее – не была Джен Спринг, человеком сложным и крайне взрывоопасным. Мечтая, девушка нарисовала ожерелье из сердечек вокруг приглашения, на котором было выведено «Джейн Элизабет Джонсон».

Риву она могла рассказать все секреты. Ну почти все. Например, не говорила, что увлеклась рисованием их свадебных приглашений. Она попыталась переключить мысли на мечты о яхте, представив, что выходит на обшитую тиком палубу и слышит, как ветер хлопает парусом.

– Смотри, какое прекрасное платье для подружки невесты! – воскликнула Сара-Шарлотта. – Цвет темно-красного вина. Идеально для свадьбы зимой. Мой цвет.

– Да, шикарное платье, – согласилась Дженни. Светлые волосы Сары-Шарлотты будут прекрасно сочетаться с этим платьем и выглядеть на его фоне словно вуаль.

«Стоп, – ее вдруг осенило. – У меня появилась сестра. Подружкой невесты должна быть она. А Джоди больше подошло бы платье зеленого цвета под ее волосы. Как же сказать Саре-Шарлотте, что я хочу предложить эту роль сестре? И как разобраться с вопросом, что у невесты два отца? Хорошо, что Рив не знает об этих мечтах. Я и сама еще не готова».

И все же она скучала по Риву. Ей так сильно его не хватало. Настолько, что в груди чувствовалась реальная боль.

«Надо срочно придумать тему разговора», – в панике думал Рив.

В голове не появлялось ни одной подходящей мысли.

«Политика? Не разбираюсь. Что происходит в мире? Всем студентам на это глубоко наплевать. Музыка? Как назло, не могу вспомнить ни одного названия музыкальной группы. Окружающая среда? Природа? Права женщин? Пробки на дорогах? О чем вообще говорят на радио?»

В голове было пусто и гулко, как в бочке. Мозг работал лихорадочно, но нерезультативно. Перед ним стоял микрофон, а Дерек беззвучно и радостно смеялся.

В первый раз Рив был диджеем между 3 и 4 часами ночи. В это время все нормальные люди спят, поэтому количество слушателей составило приблизительно два человека. Тогда все прошло отлично: не приходилось подыскивать слова – они лились сами собой. Парень говорил четко и без ошибок. Потом он еще две недели работал в это время, а после выпросил поставить его в прайм-тайм.

Дерек был против. И, кажется, оказался прав.

О том, что он будет в эфире, Рив сообщил всем, кому только мог. Среди его предметов было две лекции, на каждой из которых присутствовало как минимум пятьсот студентов. Когда в конце лекции профессор спросил, есть ли у кого-нибудь вопросы, Рив встал и сообщил, что будет диджеем, назвал день и час. Потом было два занятия, на каждом из которых присутствовало по двадцать пять человек, и он сделал то же самое. Естественно, парень рассказал об этом всем со своего этажа общаги и девушкам этажом ниже. Это были соседи, с которыми он часто сталкивался.

И зачем, спрашивается, надо было это делать? Теперь все студенты Хиллс-колледжа будут считать его лузером. Возможно, многие его сейчас и не слушают. Ведь это лишь радио колледжа. Скорее всего, студенты включают настоящие коммерческие станции.

«Не так страшно, если я провалю эфир, – подумал он. – Всем до лампы, никого, кроме меня, это не волнует. Ничего серьезного… но, если это произойдет, я точно переведусь в другой колледж».

Придется попросить родителей выложить еще десять или двадцать тысяч долларов, чтобы он мог поменять место учебы и не слышать, как над ним смеются.

«С другой стороны, передо мной всего лишь микрофон. Скажи что-нибудь. Все, что угодно».

– Однажды… – произнес он.

Дерек с удивлением на него уставился. В тот момент в студии находились менеджер радиостанции Винни и диджей Кэл. Услышав Рива, они подняли головы от каких-то бумаг и вместе с Дереком начали хихикать, а потом открыто смеяться. При включенном микрофоне было запрещено издавать какие-либо звуки, которые неизбежно пойдут в эфир. Однажды? Может, «однажды в тридесятом царстве, в тридевятом государстве»? Как в классическом начале детской сказки.

Нет, он не переживет позора. Придется перевестись.

Он представил, как над ним смеется Корделл. Смеется сосед по комнате – самый вонючий и глупый студент во всем колледже? Он представил, как парни с этажа общаги орут ему: «Лузер! Лузер!» С некоторыми он хотел бы подружиться, но удобного повода не представилось. Эти ребята точно не простят ему позор в эфире.

– Так вот, однажды… – беспомощно повторил Рив, словно его зациклило на этом дурацком слове.

И вдруг понял, о чем будет говорить. Вдохновение пришло, как письмо по почте. Рив Шилдс знал историю, которая начиналась с этого слова.

– Однажды я ухаживал за одной сумасшедшей рыжеволосой девушкой. И слово «сумасшедшая» – это комплимент. Дженни легкая и светлая, как радость и надежда. Как вы, наверное, поняли, говорю о своей девушке, – произнес он в микрофон. – Вы, скорее всего, знаете такой тип. Она жила в соседнем доме. В школе хорошо училась. Такие девушки всегда хорошо учатся. У Дженни много друзей, и она обожала своих маму с папой. Это была настоящая дружная семья.

Голос Рива еще никогда не звучал так глубоко и убедительно.