Крис Уитакер - Мы начинаем в конце

Они вернулись в главный холл, где Айчер протянула Уоку рекламный проспект и заручилась его обещанием позвонить. Уок не задавал вопросов — он не зря приехал, вся информация у него теперь есть.

— Передайте от меня привет мистеру Дарку. Наверное, он уже почти поправился.

Уок обернулся, и по его лицу Айчер поняла, что он не в курсе.

— Ой, так вы не знаете… Я о травме. В прошлый раз Дикки хромал — сказал, что поскользнулся. Неудачное падение — и вот…

Уок почувствовал прилив адреналина.

— Когда он сюда приезжал?

— С неделю назад. Бывают люди, за которыми неприятности идут буквально по пятам.

Айчер улыбнулась напоследок и ушла.

До Кларкс-Гроува было пятнадцать миль. Уок и Марта оставили машину, пошли прогуляться по колоритной главной улице — точной копии кейп-хейвенской Мейн-стрит. Городок сразу очень понравился Уоку. Главная улица упиралась в муниципальную библиотеку — старинной постройки, отчаянно нуждающуюся в ремонте; казалось, библиотека живет одной только милостыней. Внутри было безлюдно, сумрачно и прохладно, и пахло совсем как в колледже города Портола, где Уок проучился два года.

Пожилая библиотекарша неотрывно смотрела в экран, и пришлось Уоку с Мартой заняться самообслуживанием. Они сели рядом за компьютер — так близко, что их бедра соприкасались, — и Марта приступила к поискам. Уок не отрывал от нее взгляд: как она хмурит лоб, как в волнении вздымается и опадает ее грудная клетка.

— Вы что, пялитесь на меня, инспектор Уокер?

— Нет. Виноват. Вовсе не пялюсь.

— А жаль.

Уок рассмеялся.

Марта набрала в поисковике «Кейт Дарк», и архив выдал не меньше дюжины полных тезок. В молчании Уок и Марта прочли об автомобильной аварии, о том, что Кейт скончалась на месте, а Маделина-Энн получила тяжелейшие травмы головного мозга. Имелись фото: шоссе, блестящее от гололедицы, «Форд», который вынесло на обочину, чтобы он кувыркался по пологому склону, пересчитывая деревья и разбрасывая осколки лобового стекла. На заднем плане, внизу — равнодушное к трагедии озеро Эйт.

Нашелся и семейный снимок.

Марта его приблизила, и Уок опешил: без теперешней мертвой пустоты во взгляде Дарк был едва узнаваем.

— Маделине сейчас лет четырнадцать, — произнесла Марта.

— Да.

— Господи… Она уже девять лет в реабилитационном центре. И примерно столько же времени Дарк занят своими махинациями. Лечение ведь баснословно дорогое.

Уок нашел еще одну статью — о Маделине и успехах реабилитационного центра «Согласие». Пустые фразы, одна другой хвалебнее, а суть проста: отключи аппарат жизнеобеспечения — и девочка умрет.

Дарк, значит, уповал и продолжает уповать на чудо.

Харбор-Бэй.

На безлюдных улицах Кабрильо Уок держал скорость в тридцать миль, мигалку не включал. Ему позвонили через час после того, как он вернулся из Портленда.

Уок оставил машину у ворот, прошел к берегу, ступил на дощатый пирс. На волнах покачивались ослепительные катера марки «Бэйлайнер» и целый ряд надувных лодок «Навигатор». Сквозь щели было видно, как хлюпает, облизывая опоры, океанская вода. Старый рыбак забросил наживку, чем привлек вымпельных сомиков.

Сомики устроили мини-бурю. Пахло солью и страхом.

Вот он, траулер марки «Рейнолдс», семьдесят третьего года, но с виду гораздо новее — свежевыкрашен, по борту идет ярко-синяя полоса. На палубе — Эндрю Уилир, не сводит взгляда с пенных волн.

Уок немного знал Эндрю — одно время этот парень встречался со Стар.

Отсюда, с воды, хорошо просматривался Кейп-Хейвен — утесы и осыпавшийся склон и кинговский дом — единственное строение на нынешней первой линии. Эндрю до сих пор работал на шкипера Дугласа. Тот совсем состарился, стал седой, молчаливый — на суше из него и вовсе слова не вытянуть. Шкипер показался на палубе, кивнул Уоку и скрылся — за пивом пошел, рассчитывая смыть дневное потрясение.

Эндрю спустился на пирс, они с Уоком пожали друг другу руки. Загорелый этот Эндрю, мускулистый; и зачем-то в темных очках, а ведь сумерки сгущаются. Когда Уок шагнул на борт траулера, Кейп-Хейвен уже мигал вечерними огнями.

— Что случилось, Эндрю?

— Повезли мы рыбачить ребят из Сакраменто — трое их было, друзья детства. В Сикс-Риверз [48] Национальный лесной заповедник в Калифорнии. вообще-то направлялись, сюда к нам по пути заехали.

Ловить омаров разрешалось с октября по март, да и то с ограничениями по количеству и весу, но большинство отдыхающих заказывали прогулку не столько ради рыбацких трофеев, сколько ради морского воздуха.

— Двигались мы на малом ходу, — продолжал Эндрю. — Вдруг Дуглас меня зовет — сеть зацепилась. Такое часто бывает. Гемор тот еще. Иногда приходится гидрокостюм напяливать, нырять, нож в дело пускать…

Уок схватился за борт, даром что качка была минимальная.

— Сегодня я в воду не полез. Мы с Дугласом руками тянули. Гляжу — старик бейсболку снял, пот утирает. А ему чтобы вспотеть — это я не знаю, какая нагрузка нужна. Короче, упираемся — толку ни на грош. Я взял лебедку, и дело сдвинулось. Только вода разомкнулась над ним — наши, которые из Сакраменто, давай блевать, все трое разом. Чаек налетела целая стая. Вопят, кружатся над утопленником. Ну Дуглас ему глаза и закрыл — вроде так пристойнее.

— Он только это сделал, больше не прикасался к трупу?

Эндрю помотал головой, отступил на шаг.

— Нет. Я на него полотенце набросил, а то наши пассажиры совсем расклеились. Чтобы, значит, им его не видеть.

Уок приподнял полотенце, и у него дух занялся.

Милтон.

Раздувшийся, в пятнах, глаза будто изнутри кто выталкивает.

— Тебе дурно, Уок?

— Боже…

— Ты его знаешь?

Уок кивнул.

ДНК крови, обнаруженной в доме Дарка, уж конечно, совпадет с ДНК Милтона. Только в этом пазле не хватает еще слишком многих остроугольных деталей…

— Присядь, а то вид у тебя неважный.

Они уселись на палубе ждать коронера. Под воздействием пива, принесенного Эндрю, к щекам Уока медленно возвращался прежний оттенок.

— Полегчало?

— А ты, Эндрю, что-то спокойный не по обстоятельствам.

— Так уже третий труп вылавливаю.

— Серьезно?

— Первый попался в Джерси, второй — на Флорида-Киз. Многовато событий в Кейп-Хейвене, а, Уок?

— Хоть отбавляй.

Уок приложил ко лбу холодную бутылку, усмирил на время мигрень. Руки у него дрожали — он их не прятал, никак не боролся с тремором.

— Я тебя видел на отпевании. А подойти не смог, уж извини, — сказал Уок.

Эндрю, повесив голову, стоял тогда в заднем ряду. Пробыл в церкви всего несколько минут и выскользнул вон.

От извинения тот отмахнулся.

— Я просто… печально все это, словом. Услышал, что она… что ее… Осмыслить не могу. А дети! За них душа болела еще раньше, еще когда Стар… Мальчик-то был совсем кроха, зато девочка… Помню, как глянет этими своими глазищами…