Энтони Горовиц - Сороки-убийцы

— Викарий! — воскликнул Пюнд. — В английской деревне это человек, который всех знает.

— Не все ходят в церковь, — возразил Фрейзер.

— Не важно. Священник считает своим долгом знать даже атеистов и агностиков.

Они направились вперед и перехватили викария, прежде чем тот успел уехать. Пюнд представился.

— Ах да! — воскликнул викарий, моргая от яркого солнца. — Это имя мне знакомо, уверен. Сыщик? Разумеется, вы здесь из-за сэра Магнуса Пая. Какое ужасное происшествие! Маленькая община вроде Саксби-на-Эйвоне ни при каких обстоятельствах не готова к подобному событию, и нам будет очень тяжело сжиться с ним. Но прошу меня извинить, я не назвался: Робин Осборн. Я викарий здешней церкви Святого Ботольфа. Впрочем, вы, наверное, и сами это выяснили, учитывая ваше ремесло!

Он рассмеялся, и Пюнду пришло в голову — это пришло в голову даже Фрейзеру, — что священник — человек очень нервный и ему не под силу замолчать. Слова изливались из него в попытке скрыть то, что на самом деле у него на уме.

— Как понимаю, вы неплохо знали сэра Магнуса, — сказал Пюнд.

— Более или менее. Да. К несчастью, мы встречались с ним реже, чем мне хотелось бы. Не очень набожный человек. Он не часто посещал службы. — Осборн запрыгнул на велосипед. — Вы здесь, чтобы расследовать преступление, мистер Пюнд?

Тот ответил, что приехал именно ради этого.

— Я несколько удивлен, что нашей полиции понадобилась помощь со стороны. Это не означает, конечно, что вам здесь не рады. Сегодня утром я уже разговаривал с инспектором Чаббом. Он высказал предположение, что это мог быть взломщик. Грабители. Вам ведь, разумеется, известно, что недавно Пай-Холл обокрали?

— Похоже, Пай-Холлу выпала более чем средняя порция несчастий.

— Вы имеете в виду смерть Мэри Блэкистон? — уточнил Осборн.

— Она упокоилась здесь. Я лично вел погребальную службу.

— Сэра Магнуса любили в деревне?

Вопрос застиг викария врасплох, и ему никак не удавалось подобрать верный ответ.

— Были такие, кто завидовал ему. Он обладал значительным богатством. Ну, была еще, конечно, проблема Дингл-Делла. Следует признать, что она вызывала большое недовольство.

— Дингл-Делл?

— Это полоса леса. Он продал ее.

— Фирме «Ларкин Гэдуэлл»? — вмешался Фрейзер.

— Да. Это застройщики, насколько мне известно.

— Мистер Осборн, вас удивит, если я скажу, что прямым следствием намерений сэра Магнуса стала письменная угроза убить его?

— Угроза убить? — Викарий смешался еще сильнее. — Меня бы это очень удивило. Уверен, что никто в округе не мог послать такое. Это очень мирная деревня. Здешний народ не приветствует подобное.

— Тем не менее вы упомянули о большом недовольстве.

— Люди негодовали. Но это не одно и то же, что убить.

— Когда вы в последний раз видели сэра Магнуса?

Робину Осборну не терпелось отправиться в путь. В велосипед он вцепился так, словно это был зверь, рвущийся с привязи. И последний вопрос его оскорбил. Это было видно по его глазам. Его что, в чем-то подозревают?

— Я встречался с ним довольно давно, — ответил он. — Он не смог присутствовать на похоронах Мэри Блэкистон — очень жаль, но сэр Магнус находился в это время на юге Франции. А до этого я сам был в отъезде.

— Где?

— В отпуске. С женой. — Пюнд выжидал подробностей, и Осборн не замедлил заполнить паузу: — Мы провели вместе неделю в Девоншире. Вообще-то, она меня уже давно ждет, так что, с вашего позволения...

Кисло улыбнувшись, викарий проехал между ними, шестерни велосипеда отчаянно скрипели.

— Я бы сказал, что он по какой-то причине нервничает, — вполголоса заметил Фрейзер.

— Да, Джеймс. Определенно, это человек, которому есть что скрывать.

По мере того как сыщик и его помощник шли к машине, Робин Осборн изо всех сил гнал велосипед по направлению к дому. Он понимал, что не был до конца честен: пусть не солгал, но утаил часть правды. Но хотя бы утверждение, что Генриетта давно ждет его, соответствовало истине.

— Где тебя носило? — спросила она, когда муж занял место на кухне. Она поставила на стол перед ним собственной выпечки открытый пирог и салат с фасолью.

— Э... просто был в деревне. — Осборн вознес немую молитву. — Я встретил того сыщика, — продолжил он, едва успев произнести «аминь». — Аттикуса Пюнда.

— А кто это такой?

— Ты наверняка о нем слышала. Он настоящая знаменитость.

Частный детектив. Помнишь ту школу в Мальборо? Там был учитель, которого убили во время спектакля? Пюнд расследовал это дело.

— Но зачем нам нужен частный детектив? Я думала, что это был грабитель.

— Похоже, полиция могла допустить ошибку. — Осборн помедлил.

— Сыщик полагает, что дело может быть как-то связано с Деллом.

— С Деллом?

— Так он думает.

Они ели молча. Никому еда не доставила особого удовольствия. Потом Генриетта неожиданно нарушила молчание.

— Куда ты ходил вчера ночью, Робин? — спросила она.

— Что?

— Ты знаешь, о чем я. Сэр Магнус был убит.

— Ей-богу, я-то тут при чем? — Осборн отложил нож и вилку и выпил глоток воды. — Я почувствовал гнев, — пояснил он. — Это один из смертных грехов. И были в моем сердце помыслы... которым там не место. Я разозлился из-за новостей, но это меня не оправдывает. Мне требовалось побыть одному, поэтому я отправился в церковь.

— Но тебя не было так долго.

— Для меня это оказалось нелегко, Генриетта. Понадобилось время. Поначалу она не хотела говорить, потом передумала.

— Робин, я так за тебя волновалась. Ходила искать тебя. По правде говоря, я столкнулась с Брентом, и тот сказал, что видел, как кто-то пробирается к Пай-Холлу...

— На что ты намекаешь, Хен? Неужели ты думаешь, что я пошел в Пай-Холл и убил сэра Магнуса? Отрубил ему голову мечом? Ты это хочешь сказать?

— Нет, конечно нет. Просто ты был так зол.

— Это просто смешно. Я даже близко не подходил к усадьбе. И ничего не видел.

Было еще кое-что, о чем Генриетте хотелось сказать. О кровавом пятне на рукаве мужа. Она видела его собственными глазами. На следующее утро она взяла рубашку и прокипятила ее с отбеливателем. Теперь рубашка висела на веревке и сушилась на солнышке. Генриетте хотелось знать, чья это кровь и как она попала на одежду. Но она не осмелилась. Она не могла обвинить его. Такой поступок был немыслимым.

С остатком обеда они покончили в молчании.

Джонни Уайтхед сидел в отреставрированном капитанском кресле с изогнутой спинкой и вращающимся сиденьем и тоже размышлял насчет убийства. По правде говоря, он тем утром только этим и занимался, пока, как слон в посудной лавке, топал среди своего фарфора, бесцельно переставляя предметы и не выпуская сигареты изо рта. Когда он свалил и разбил прелестную суповую тарелку работы мейсенских мастеров, которая, хоть и будучи со сколом, была выставлена за девять шиллингов и шесть пенсов, Джемма Уайтхед потеряла наконец терпение.