Эллери Ллойд - Одним лайком меньше

Разумеется, Айрин решила, что с точки зрения работы с брендами полная версия событий отрицательно скажется на нашей с Дэном репутации. Лучше представить Джилл этакой развиртуализировавшейся онлайн-троллихой без определенных мотивов, предложила она. Дэн тут же с ней согласился. В таком ключе история получит гораздо больший общественный резонанс, даст повод лишний раз задуматься о своем поведении в Сети, станет предостережением об опасностях, подстерегающих интернет-пользователей. Ну и, разумеется, в таком свете мы будем выглядеть героями без страха и упрека.

Пожалуй, хорошо, что Полли не захотела дать интервью для книги. Когда она навестила меня в больнице, я спала под капельницей. Придя в себя, я обнаружила на тумбочке букет и записку: она рада, что я в безопасности и с Медвежонком все в порядке. С тех пор, сколько бы я ни звонила и ни писала, мне так и не удалось с ней пообщаться.

«И слава богу, – заметил Дэн. – Если мы замнем историю с Полли, это пойдет всем только на пользу. Я писатель, – сказал он. – Доверься моему опыту – так будет гораздо лучше».

Пятьсот тысяч проданных книг – убедительное тому доказательство.

Сейчас, на сцене, он как никогда похож на свое фото с обложки. У меня в животе порхают бабочки.

– Даже после всего случившегося мы с женой, – Дэн указывает в мою сторону: в одной руке у меня подписанные экземпляры книги, другой я держу хнычущую Коко, – безмерно благодарны мирозданию.

Три сотни зрителей поворачиваются ко мне. При виде моего шестимесячного живота раздаются вздохи изумления, кое-кто даже аплодирует.

Дорин, все это время стоящая перед сценой, позволяет Медвежонку вскарабкаться Дэну на колени. Нашему чудесному мальчику скоро два года, он у нас здоровый и веселый другим на загляденье.

Вряд ли кому-то в зале удалось удержаться от слез.

Оказывается, быть мертвой труднее, чем можно представить.

Я имею в виду, официально мертвой. Отсутствующей в мире живых.

Например, нельзя заказать по телефону билет на книжный фестиваль и расплатиться кредитной картой.

Приходится существовать в режиме «оплата наличными». Только наличные, ничего, кроме наличных.

Иногда мысль о сбережениях, лежащих на банковском счету, вводит меня в соблазн. «А что, если попробовать их снять?» – думаю я. На моем месте вы тоже задавались бы подобным вопросом, если б побывали там, где мне довелось ночевать за эти полтора года, и занимались работой, которой приходилось заниматься мне, чтобы не дать душе разлучиться с телом.

Я с самого начала намеревалась умереть. После того как выполню задуманное.

Мне просто не хватило времени. Буквально несколько часов, максимум полдня – и все было бы кончено. Когда я в последний раз заглядывала к Эмми и Медвежонку, они не подавали признаков жизни.

Разумеется, я пристально следила за «Инстаграмом» ПростоМамы и видела объявление о ее исчезновении. А потом подключились все эти люди и начали совместно определять местоположение Эмми. Я наблюдала, как они шаг за шагом прокладывают ее маршрут, подбираются ближе и ближе.

Все произошло слишком быстро.

Добравшись до побережья, я не растеряла своей решимости: поставила машину на парковку, сняла кольца, положила телефон и кошелек в бардачок, словно собралась искупаться. Я давно заприметила это место из-за информационных знаков, предупреждающих о сильных течениях. Берег здесь пустынный и унылый; во время отлива серая песчаная полоса тянется почти до горизонта, а во время прилива за считаные минуты покрывается водой.

Я приехала вечером, как раз к началу прилива. Все, что требовалось, – ступить на песок и просто идти вперед.

Меня остановила вовсе не любовь. И не страх.

Меня остановила мысль о том, что я снова подвела Грейс и Эйлсу. Потому что правосудие не свершилось.

Из-за шумихи, поднятой в социальных сетях, ты стала знаменитой.

Я пыталась уничтожить тебя, а вместо этого ты и твоя семья красуетесь на первых полосах газет. Эмми – невинная жертва, Дэн – герой. На утреннем ток-шоу вы сидите на диване, держась за руки, и распинаетесь о перенесенных вами испытаниях и о том, насколько крепче стала ваша семья.

Помню, как стояла на берегу и кричала во всю мощь легких. Ураганный ветер заглушал мой крик, в спину били дождь и песок. Лицо было холодным и мокрым от слез. Я кричала, пока не сорвала голос.

Никогда в жизни я не испытывала столь сильную ярость. Меня обуревал всепоглощающий гнев. Я злилась на себя и на весь мир. Тогда я еще не знала, какой вы опишете меня в книге.

Сталкерша-одиночка, женщина, чьи мотивы так и остались неизвестными. Я цитирую твои слова. Никакого упоминания о конверте с признанием, ни единой попытки связать мой поступок с самоубийством моей дочери и гибелью внучки. Вообще ничего. Одни только пафосные рассуждения о том, как публичные люди страдают от завистников, какими наивными были вы с Дэном и какой урок вам пришлось извлечь из этой истории. Плюс совершенно тошнотворный абзац – даже если вам и не дано понять, что творилось в моей голове, возможно, в один прекрасный день вы найдете в себе силы меня простить.

Когда я приехала на фестиваль, мне ужасно хотелось купить книгу, отстоять очередь и попросить вас обоих дать автографы. Вряд ли ты узнала бы меня, Эмми, – пропофол стирает воспоминания. Через пару дней моя фотография оказалась в новостях – но ты, Дэн, все равно не догадался бы, что я стою прямо перед тобой. У меня теперь новая прическа, новая одежда, новые очки. Журналисты растиражировали фото с больничного пропуска – нечеткое и выцветшее, к тому же устаревшее. «Лик зла» – такой заголовок я видела в одном из таблоидов. В другом напечатали найденный в интернете старый снимок – я, Джордж и Грейс в отпуске на Мальорке; все мы радостно улыбаемся, я в длинной юбке, бирюзовой льняной блузе и сандалиях, в руке сумка с логотипом книжного магазина «Даунт букс». Я не похожа ни на одну из этих фотографий и ничем не выделяюсь из толпы.

Все равно не имеет смысла рисковать.

Я уже выполнила намеченное на сегодня. Во время чтения и последующего ответа на вопросы я стояла в двадцати футах от тебя – в четвертом ряду, в солнечных очках, с программкой. Я слушала твоего мужа, думала о страданиях, которые ты причинила миру, и напоминала себе, что дело еще не окончено.

Однажды наши пути пересекутся, Эмми. Ты встретишься со мной взглядом, отвернешься – и тут же забудешь о моем существовании.

Я могу сидеть рядом с тобой в автобусе или в вагоне метро. Пропустить тебя с коляской в супермаркет. Пройти мимо на эскалаторе, скорчить рожицу твоим детям в поезде, предложить им конфетку. Извиняясь, потеснить тебя на битком набитой платформе. Помочь поднять коляску по крутой лестнице. Ждать вместе с тобой зеленого света на пешеходном переходе. Случайно дернув локтем, столкнуть твоего ребенка с тротуара прямо под колеса машины. Подкараулить в парке, поджидая удобного момента, когда ты отвернешься от коляски с младенцем, чтобы взглянуть на старших детей.