Альбина Нури - Время кошмаров

Лера выбрала район, который находился на максимальном удалении от поселка, где они жили с Володей. Теперь ее отделяли от страшного дома больше пятидесяти километров. Она надеялась, что демоны привязаны к своему обиталищу. Ведь прежде, если верить рассказам сторожа, вся жуть творилась в непосредственной близости от усадьбы.

В четверг и пятницу Лера перевозила вещи, а в субботу окончательно перебралась в новое жилище. Обходя квартиру, она впервые за многие недели почувствовал себя спокойно: будто давно не дышала полной грудью, а тут вдруг сделала глубокий вдох.

— Успела! Все кончилось! — громко сказала Лера. — Здесь я в безопасности.

Сделала себе ванну с душистой пеной и морской солью. Заказала ужин в любимом ресторане. Вместо коньяка открыла шампанское и решила, что больше не притронется к крепкому спиртному. Надела шелковую пижаму и отпраздновала свое избавление.

Кругом были люди: на верхнем и нижнем этажах, справа и слева. Выглянешь в окно — автомобили стоят на парковке, люди спешат по своим делам, а на детской площадке — мамы с детьми. Обыденная картина казалась такой умиротворяющей, такой прекрасной!

— Я выжила, — проговорила Лера, улыбнулась и чокнулась со своим отражением в оконном стекле. Наступила ночь, и она наконец-то могла встретить ее как нормальный человек, не занимая пост возле окна.

Правда, от таблеток придется отказываться постепенно, понемногу снижая дозу. Сразу не получится: Лера отвыкла засыпать без помощи препаратов. Но это ничего, с такой ерундой она справится играючи.

Лера легла в кровать и выключила свет.

Володя ласково поглаживал ее по плечу и легонько дул на сомкнутые веки: он всегда делал так, когда будил жену поутру.

— Вставай, Леруся. Пора.

Она расслабленно улыбнулась, не открывая глаз. Так хотелось поспать еще немножко. Неужели уже пора…

«Он умер. Володя лежит в могиле уже два месяца».

Мысль ошпарила кипятком и растеклась по венам ледяным огнем. Это сон? Ей все снится?

Но она не спала. И в подтверждение того, что все происходит наяву, снова раздался голос мертвеца:

— Пора, дорогая.

Только теперь звучал он не с нежностью, а с затаенным злорадством.

Лера лежала в кровати, обливаясь холодным потом. Ужас затопил ее, как студеная вода. Он боялась открыть глаза и взглянуть на того, кто пришёл навестить ее стылой темной ночью.

Вчера демоны стояли прямо под ее окном. Лера отчетливо видела их — они ухмылялись, они звали. Она слышала их мысли: «Еще немного — и ты присоединишься к нам», и знала, что следующей ночью они войдут в дом.

Но ведь она успела! Она сбежала!

Лера распахнула глаза. Тьма в городе не бывает такой непроглядной, как в селе. Окна домов, фонари, фары автомобилей, неоновые вывески рассеивают ее, поэтому Лера хорошо видела ночного гостя. Всех их.

Сутулые изломанные фигуры стояли возле кровати, у двери, в углу комнаты. От них шел холод — мертвенный, от которого перехватывает горло. Маслянисто-черные ямы глаз без зрачков и радужки были устремлены на нее. Рты змеились в подобии ухмылки.

Давно умершие, они все же не были мертвы. Они хотели выпить ее душу, сожрать то единственное, что делает нас теми, кто мы есть. Лера чувствовала их жажду, знала, что у нее нет сил противостоять.

Ближе всех оказалось существо, при жизни бывшее ее мужем. В искаженном лице с застывшими чертами трудно было узнать человека, которого она любила. Да он и не был человеком.

Длинные костистые пальцы потянулись к ее горлу.

— Нет! — закричала Лера. — Нет! Не хочу!

Она схватила с ночного столика лампу и швырнула в демона. Лампа пролетела сквозь него и ударилась о стену.

Другое существо, маленькое и верткое, влезло на кровать. Лера завизжала и перекатилась на пол. Вскочила на ноги, прижалась к стене, только тут сообразив, что загнала себя в угол.

Впрочем, бежать было и некуда, обреченно поняла она. От себя не убежишь, а ведь эти сущности стали ее частью.

Тени надвигались, наплывали, словно черная зловонная вода. Рты раскрылись, подобно водоворотам, утягивающим на дно. Лера падала, тонула, пыталась вдохнуть поглубже, но словно бы оказалась в безвоздушном пространстве.

Перед глазами стало темно, сознание ускользало. Тело ее скручивало тугой спиралью, и ей казалось, что кости трещат и ломаются, выкручиваясь из суставов. Глаза плавились в глазницах, барабанные перепонки лопались. Лера ощущала на лице, груди и руках жалящие прикосновения, похожие на удары током, от которых по телу расходились жгуче-острые волны. Ее опутывали щупальцами, кололи иглами, выворачивая изнутри, нащупывая самые чувствительные точки.

Лера кричала не переставая, не помня себя от боли. Она была оголенным нервом, и каждый укол-удар выжигал в ней все, что она когда-то любила. Несчастная не знала уже, кто она, не помнила себя, не надеялась — а ведь со смертью надежды умирает и сам человек.

Однако Лера, окруженная демоническими тварями, которые пиявками присосались к ней, вытягивая последние остатки жизни, была еще жива, и тогда одно ледяное щупальце протянулось к самому сердцу, пронзив его острием. Трепещущее, все еще толкающее по венам остывающую кровь, поддерживающее жизнь в измученном теле, оно дернулось в последний раз, стукнувшись о переломанную грудную клетку.

Яркая вспышка разорвала мозг, остановила длящуюся целую вечность муку. Тело Леры тяжело осело на пол. Широко раскрытые глаза больше ничего не видели.

Спустя мгновение в квартиру ворвались полицейские, которых вызвали перепуганные душераздирающими воплями соседи. Они подумали, что к новой жилице ворвались бандиты и убийцы, но в квартире не было никого, кроме мертвой женщины в шелковой пижаме, сидящей у стены спальни. На полу валялась разбитая лампа, сброшенное одеяло было скомкано в ногах кровати.

— Сердце, — качали головами люди на похоронах. — Как и у мужа. Ненадолго его пережила.

— Лебединая верность, — говорили одни.

— Пить она стала, — шептались другие.

Свежая могила была усыпана цветами. Красивая и юная Лера беззаботно улыбалась с фотографии, перечеркнутой черной линией.

Наташа плакала. Мать застыла от горя. Бывший любовник скорбел неожиданно сильно, хотя сам не ожидал от себя таких эмоций. Уходя, он незаметно коснулся снимка, глянул в смеющиеся глаза и мысленно попросил прощения.

Однако это было бесполезно. Той, что могла бы простить, здесь не было. Тело покоилось под слоем красной глины, на двухметровой глубине. А душа осталась навеки блуждать в пустых залах проклятого дома.

Логово «могильщиков» Паша искал давно. Год уж точно, а может, и дольше. Но оно все ускользало, словно было заколдованным. Хотя, на самом деле, в мистику Павел не верил. Просто «могильщики» умели прятаться, потому их и ловили так долго.