Давид Кон - Заложник

Мягким движением заложник опустил бордовый томик на стол. Стальные браслеты столкнулись и звякнули. Вероятно, долгий монолог утомил заложника.

— Никому не победить Творца мира, — устало произнес он. — Хотя люди постоянно пытаются опровергнуть эту истину.

Юсуф ощутил замешательство. Вероятно, он должен что-то сказать. Но сказать ему было нечего. Он мельком взглянул на часы. С момента, как за ним закрылась металлическая дверь, прошло тридцать пять минут. Его врачебный осмотр явно затянулся. Пора идти. Как бы не возникло у Тайсира ненужных подозрений. Юсуф сделал шаг к двери. Заложник поднял голову.

— Вы верующий человек, доктор?

Юсуф остановился.

— Конечно!

Заложник улыбнулся.

— Значит, вы верите, что эту книгу не писали люди. В противном случае, пророк Мухаммед не стал бы комментировать и подробно разбирать ее в своем Коране. К чему пророку, находящемуся под покровительством Творца, комментировать книгу, написанную людьми? Очередную книгу, основанную на человеческих заблуждениях и не содержащую в себе ни грамма Божественной мудрости.

Юсуф пошел к двери, чувствуя себя солдатом, бегущим с поля боя. Он не знает, что ответить этому человеку. Он не был готов к такому спору. К оказанию помощи и выведению из шокового состояния — да. Но не к тому, что он услышал в этом подвале.

Теперь ему надо все обдумать. И понять, услышал ли он нечто важное или просто запутался в хитросплетении банальных парадоксов. Заложник не сводил глаз с кончиков своих пальцев. Юсуф хотел попрощаться, но передумал. Просто шагнул к двери и стукнул в нее кулаком. Открылось маленькое окошко. Зоркий черный глаз прошелся по Юсуфу и перешел на заложника. Судя по всему, охранник не заметил ничего подозрительного. Щелкнул замок, и дверь открылась.

Зара помогла мужу раздеться. Выражение ее лица было скорбным. Юсуф понимал причину этой скорби. Радио уже сообщило новость о захвате заложника «Отрядами народного сопротивления», и мудрая Зара, конечно, связала с этой новостью его внезапный и срочный вызов к Тайсиру. Фантазия Зары разыгралась не на шутку. Она решила, что задумчивость ее бедного мужа связана с тем, что ему пришлось наблюдать, как люди Тайсира пытают своего пленника. Юсуф клялся, что это не так, доказывал, что заложник нужен Тайсиру в нормальном состоянии и потому никто не собирается его пытать. Зара молча слушала, кивала головой и не верила. Почему же тогда Юсуф вернулся домой таким мрачным? О чем он все время думает? Ссылку на усталость она всерьез не приняла. Обычно уставший Юсуф позволял ей снять с себя рубашку и обувь, ужинал не торопясь. А сегодня! Наскоро, без всякого аппетита съел лепешку с сыром, одним глотком выпил чашку кофе, бродит из угла в угол в тяжелых ботинках.

Юсуф слушал жену и не отвечал, пытаясь привести мысли в порядок.

Оказавшись за дверью подвала, он понял, что должен еще раз увидеть этого человека. И потому, рассказывая Тайсиру о заложнике, сгустил краски. Шоковое состояние, неустойчивая психика, потрясение от всего произошедшего и необходимость постоянного врачебного наблюдения. Тайсир слушал Юсуфа внимательно, вроде бы соглашался, но почему-то хмурился, и взгляд его был недоверчивым. Неужели что-то заподозрил? С чего ему подозревать Юсуфа? Юсуф доказал свою преданность. Да и сейчас не собирался обманывать своего страшного босса. А то, что диагноз оказался не очень точным, уж извините. Кто поставит безупречный диагноз без детального обследования пациента? Без приборов и анализов. На глазок. Вот он, как врач, и перестраховался. Сгустил краски. С кем не бывает?

Недовольная упорным молчанием мужа, Зара вернулась с еще одной чашкой кофе. Поставила ее на тумбочку, присела рядом. Протянула руку, погладила Юсуфа по голове и спросила, отошел ли он.

— От чего? — вспыхнул Юсуф.

— От тех ужасов, которые ты видел у Тайсира.

Юсуф всплеснул руками. Не было никаких ужасов. Зара улыбнулась и покачала головой. Дескать, не делай из меня дурочку. Юсуф отвернулся. Хотелось, чтобы Зара вышла. Или замолчала. Пусть сидит вот так, рядом, гладит его по волосам, по плечам. И молчит. Он должен подумать. Но Зара не собиралась молчать. Она хочет знать правду.

— Какую еще правду? Какую, к черту, правду? — Юсуф не выдержал и повысил голос.

Зара тяжело вздохнула. Почему он так нервничает? Почему он кричит на нее? Нет, она все понимает. Когда насмотришься такого, невольно станешь неврастеником. Но почему он не хочет с ней поделиться? Неужели непонятно, что ему сразу станет легче? Намного легче. Юсуф ощутил волну раздражения, поднимающуюся изнутри. Дрогнула в руке чашка с кофе. Стоп! Только не начинать ссору. Тогда уже мыслей не собрать. Юсуф пригубил горячий напиток, откинулся на спинку кресла и опять закрыл глаза. Рука Зары легла на лоб.

— Тебе нехорошо?

Юсуф кивнул.

— Оставить тебя одного?

Юсуф кивнул еще раз. Зара поднялась, и он ощутил волну привычного аромата ее духов. Затем зазвучали шаги, и дверь закрылась.

Он должен еще раз увидеть этого человека. Так он решил, пока шел по подземному коридору и поднимался по лестнице в комнату с сундуком. Он должен понять, к чему клонит этот человек. Хотя…

Неужели он, серьезный и вдумчивый врач, убежденный мусульманин, стал жертвой говоруна, опутавшего его словесной сетью? Надо отдать должное этому человеку — его сеть сплетена весьма лихо. Но из нее надо выбираться. Запутаться в его сети значит проиграть. Все. Идею, веру, землю, государство, дом деда, ключ от которого лежит здесь, в спальне, в шкафу под майками и трусами Юсуфа.

Он просто проявил слабость. Запутался в словах. И это сразу привело к последствиям. К нежелательным последствиям. Он солгал Тайсиру о тяжелом состоянии заложника. А ведь он давал себе слово никогда не лгать Тайсиру. Это ему урок. Одна слабость порождает другую, а та тянет за собой третью. Ошибка ведет к ошибке. Он должен был быть сильным. А он размяк. Как тогда на вечеринке, которую ему не забыть никогда. С этой девкой. Гадиной. Шлюхой. Как ее звали? Лена? Нет, не Лена. А, Лина. Точно. Лина Скляр.

Она считалась королевой лечебного факультета. Когда она проходила по коридору в коротком белом халатике и маленькой шапочке на черных кудрях, студенты всех курсов — от первого до седьмого — теряли дар речи одновременно со способностью поворачивать голову в другую сторону. На Юсуфа она как-то бросила взгляд, который он посчитал заинтересованным, и это дало ему право думать, что королева вовсе не прочь назвать его своим королем.

Все должно было решиться на вечеринке, посвященной началу зимней сессии, Юсуф выдержал настоящий бой за право сидеть рядом с ней. Она пришла в коротком черном платье и черных чулках, сверкающих синими и фиолетовыми нитями люрекса. Каким-то особым мужским чутьем он сразу понял, что на ней чулки, а не колготки. А значит, над гладью нейлона и колючей проволокой люрекса есть широкая кружевная резинка, жесткая на ощупь. И над ней начинается царство белой прохладной кожи. От мысли о его торжественном въезде в это царство кружилась голова, и он торопил организаторов поскорее приступить к ужину. Наконец из кухни был доставлен к столу последний салат, гости расселись, в рюмки и бокалы обильно полились водка и вино. Юсуф сел на отвоеванное рядом с королевой место и замер от запаха роскошных духов и полной груди, с любопытством поглядывающей на соседа сквозь вырез платья. Он чувствовал себя ковбоем, чье лассо уже захлестнуло шею золотой кобылицы, за которой безрезультатно гонялись глупые соседи. Но когда пальцы Юсуфа коснулись под скатертью черной коленки, Лина ошпарила его недоуменным взглядом, ни слова не говоря, резко отодвинула стул и пересела на свободное место между двумя подругами. Мужское население стола радостно охнуло и теснее прижалось к своим дамам, всем своим видом подчеркивая преимущества прирученной синицы в руках перед строптивым журавлем в небе. Юсуф растерялся. А тут еще на свободный стул уселся парень одной из подруг Лины, и праздничный ужин, которого так добивался Юсуф, потерял всякий смысл.