Давид Кон - Заложник

— Так с каким аппаратом уехал Юсуф? Ты так и не ответила, дочка.

Зара поставила поднос на стол, села напротив.

— Что ты задумал?

Басиль вытянул губы, отхлебнул из чашки горячий кофе.

— Ничего не задумал.

— Нет, ты что-то задумал. Ты принял какое-то решение. Какое?

Она должна знать. Она должна знать все, что касается ее мужа, ее Юсуфа. Голос Зары звенел, но вопреки ее ожиданиям отец рассердился. Метнул на дочь строгий взгляд. В чем дело? Разве он уже не хозяин в своей семье, если ему не верит собственная дочь? С каких это пор он должен объяснять свои действия? Он задает простой и невинный вопрос. И ждет от нее ответа.

— Хорошо!

Зара не была готова к спору с отцом. Пусть делает, что хочет. Она доверяет отцу. Он всегда принимал разумные решения. В конце концов, это он, а не она сохранял холодную голову в любых ситуациях. Отец хочет простого и ясного ответа? Он его получит.

— Юсуф уехал с рабочим аппаратом.

Глядя в одну точку перед собой, Зара продиктовала номер. Басиль аккуратно записал его в книжечку и опять взялся за кофе. Зара сложила руки на столе. Понятно, что интерес отца не случаен. Неужели он решил предпринять активные действия для поиска Юсуфа? Но для чего ему номер телефона? Ведь аппарат выключен. Зара задумалась. Не с этим ли интересом отца связан вчерашний приезд в Газу дяди Акрама? Дядя приехал неожиданно, не остался ночевать, как он это делал обычно. Не шутил, не смеялся, не рассказывал истории из жизни своих израильских соседей. Обнял Зару, спросил, как она себя чувствует, посоветовал быть сильной и заперся с отцом в кабинете. Что они там решали? Почему дядя так спешно уехал? Вечерами дороги на границе с Израилем небезопасны. Все это странно. Очень странно. Зара подняла глаза на отца.

— Это Акраму нужен номер телефона Юсуфа?

Басиль метнул на дочь гневный взгляд. Занимайся своими делами, Зара. А ему пора. Кажется, отец рассердился не на шутку. Зара опустилась на колени перед креслом и взяла отца за руку.

— Папа, скажи только одно слово. Номер нужен Акраму?

Басиль поцеловал дочь в лоб. Все будет хорошо, дорогая. Зара не выпустила руку отца. Но ведь аппарат выключен. Басиль осторожно освободил руку. Ничего, милая. Людей можно находить и с выключенным аппаратом. Басиль поднялся. Зара смотрела на него, и в ее взгляде метались искорки страха. Кто может находить людей с выключенным аппаратом? Отец быстро пересек комнату.

— Ты торопишься, чтобы я не успела задать тебе лишний вопрос? — выпалила она в спину отца.

Басиль остановился, развернулся и кивнул. Да, ему не хочется обсуждать подробности. И он не будет их обсуждать. Зара вздохнула. Когда отец говорит таким тоном, спорить с ним бессмысленно. Она выбралась из кресла и пошла проводить отца. Она не будет задавать вопросы. Она готова довериться отцу и ждать. Пусть все идет, как идет.

Юсуф проснулся. Вернее, он открыл глаза и понял, что уже не спит. Но сил пошевелиться не было. Юсуф лежал, смотрел не мигая на сгущающиеся за окном сумерки. Уже вечер? Неужели он проспал почти весь день? Плевать. Встать все равно нет сил. Он будет продолжать делать вид, будто спит. Еще немного. Хотя бы полчасика. Юсуф перевел взгляд на часы. Половина шестого. А лег он около полудня. Пришлось несколько раз рассказывать Тайсиру все подробности того, что произошло ночью, и отвечать на его вопросы. Вопросов было много, они повторялись, но Юсуф ровно и спокойно ответил на все. Понимал, что его проверяют. В конце концов Тайсир кивнул, хлопнул его по плечу и отпустил спать. Но взгляд оставался колючим и каким-то недобрым. Юсуф понимал: Тайсир сомневается в нем. Но эта мысль, казавшаяся страшной еще вчера, сейчас почему-то его не беспокоила.

Сколько же он спал? Получается, никак не меньше пяти часов. Но если ночной сон приносил свежесть и бодрость, то тяжелый дневной сон давал о себе знать неприятным привкусом во рту, тупой болью в висках и тяжестью в веках. Если он проснулся в половине шестого вечера, то ночью ему, конечно, уже не уснуть. Значит, предстоит еще одна бессонная ночь. А завтра пятница. День казни. Как ему все это выдержать? Юсуф перевернулся на другой бок. Воспоминания о минувшей ночи вновь навалились, как каменная гора. Он помнил каждую деталь. Помнил поминутно все, что с ним произошло.

Выйдя из дома, он дошел до перекрестка, где его подхватил знакомый черный «Мерседес». В нем так же буйствовал кондиционер и грохотал джаз. Несколько минут они ехали по шоссе, затем свернули на указателе «Газа 15 километров» на узкую грунтовую дорогу и не меньше получаса тряслись по кочкам. Потом плутали по узким улочкам какой-то деревушки. Остановились у неприметного дома с плоской крышей. Юсуфа завели в дом. В салоне его встретил полный молодой мужчина, одетый в совершенно неожиданные светло-голубой парусиновый костюм и белую сорочку. Он был предупредителен до тошноты.

— Доброй ночи, доктор! Как доехали?

Юсуф сухо кивнул. Не хватало еще разговоров о погоде и самочувствии. Ему не до светских бесед. Воспоминания о доме, который он только что покинул, были слишком свежи. Мысли об оставшемся в подвале человеке не шли из головы. Голубой костюм сменил тон, вероятно, заметив отрешенность в глазах Юсуфа.

— Поторопитесь, доктор, нашему другу совсем плохо.

Только сейчас Юсуф заметил, что пол в салоне испачкан кровью. Он шел за голубым костюмом, стараясь не наступить в кровавые потеки. На кровати в соседней комнате лежал мужчина средних лет с короткой бородой, накрытый до шеи простыней, пропитанной кровью. Голова мужчины запрокинулась, и кончик бороды смотрел в потолок, он шумно дышал, и его руки конвульсивно подергивались при каждом вздохе. Около мужчины суетились две женщины. Одна из них меняла влажную тряпку на лбу раненого, другая ежесекундно протирала его бледные губы, на которых после каждого вздоха появлялась кровавая мокрота. Увидев Юсуфа, женщины отступили от кровати. Юсуф осторожно снял с мускулистой груди раненого кровавую простыню, разрезал марлевую повязку. Господи! Проникающее ранение. Воздух с шумом засасывался в рану при каждом вдохе. Юсуф раскрыл чемоданчик, достал шприц-тюбик с промедолом, взглядом поискал женщин. Одна из них поддержала руку раненого, и Юсуф вколол иглу. Нащупал пульс. Он бился, как зверек, загнанный в узкую клетку. Возможно, задето сердце. Если не начать операцию немедленно, этого человека не спасти. А где он будет оперировать? Не на кровати же! Сейчас организуем место, доктор. Голубой костюм поднял руку и несколько молодых парней внесли в комнату обычный обеденный стол и две настольные лампы. Ловко развернули стол на максимальную длину. Юсуф повернулся к человеку в голубом костюме. Вы с ума сошли?! Раненого нужно отвезти в больницу. Голубой костюм покачал головой. Его нельзя везти в больницу. Что значит нельзя? Нужна операция. Срочная. И очень сложная. Это вам не вправить вывих и даже не вырезать аппендикс.