Сара Пирс - Санаторий

– Даже во время строительства?

– Даже во время строительства. Когда мы начали реновацию, повсюду был этот керамогранит. Старый и грязный. Неровный. Мы велели строителям закрыть его и выровнять полы, пока мы не решим, что с ним делать. – Он смотрит на дверь. – Думаете, это там…

– Возможно, – неуверенно произносит Элин.

Если внизу есть комната, это идеальное место, чтобы кого-нибудь спрятать. Можно мгновенно оказаться в отеле, но при этом оставаться в тайном месте.

Крепко схватившись за ручки, Элин тянет дверь на себя. Она легко поддается, и в нос ударяет волна спертого воздуха с запахом плесени. Наклонившись вперед, Элин вглядывается в проем. Там лишь кромешная тьма.

Не видно ни зги.

Вытащив из сумки фонарик, она включает его. Луч высвечивает начало лестницы, грубо высеченной в камне.

– Я пойду туда.

– Сейчас? – удивленно смотрит на нее Лукас.

– Мы не можем ждать. Нужно остановить ее, пока она не успела покалечить кого-нибудь еще.

– Ладно, только я иду с вами. Одной туда идти небезопасно.

– Хорошо. – Элин смотрит ему в лицо. – Но я пойду первой.

С зажатым в липкой ладони фонариком Элин спускается по ступенькам, Лукас за ней. Запах плесени стоит одуряющий, воздух здесь неподвижен и пропитан пылью.

Через несколько ступеней она оборачивается к Лукасу и понижает голос до шепота:

– Прежде чем мы пойдем дальше, можете проверить, есть ли ручка с этой стороны?

Он поднимается на первые ступени и осматривает люк.

– Есть.

– Значит, Марго могла здесь входить и выходить… – размышляет вслух Элин.

При отключенных камерах она легко могла прятаться здесь, никем не замеченная, даже если люк сверху был закрыт.

– Возможно, – отвечает Лукас.

Оказавшись у подножия лестницы, Элин понимает, что свет из комнаты архива сюда почти не проникает. Она водит фонариком по кругу, чтобы понять, где очутилась.

Это туннель.

Не подвал, как она думала. Возможно, туннель тянется перед фасадом отеля, под спа-комплексом и парковкой. А то и дальше.

Когда свет попадает на стены, становится видно, что они, как и ступени, грубо высечены из камня, по поверхности струится вода.

Задрав фонарик вверх, она видит на потолке старомодную флуоресцентную трубку. Похоже, она давно не функционирует – вся в пыли и покрыта мелкой сеткой трещин.

Элин рассматривает ее. Если здесь предусматривалось освещение, значит, туннель был частью здания, а не сооружен позже. Она смотрит на Лукаса.

– Вы уверены, что туннеля нет на схемах?

– Уверен. – Он тоже вынимает из кармана фонарик и включает его. – Его нет и на планах, которые мы сделали перед началом строительства.

Он пытается не показывать страх, но Элин его чувствует – дерганые движения груди выдают неровное дыхание.

– И вы не заметили никаких признаков существования выхода из туннеля? Какого-то странного сооружения?

– Ничего. Выход может быть завален или находится в нескольких километрах отсюда, хотя это не имеет особого смысла, учитывая то, для чего предназначался туннель.

– Так вы знаете, для чего он предназначался?

– Не могу сказать наверняка, но в Лезене есть несколько санаториев с туннелями. По ним доставляли еду и другие припасы, а еще… – Его лицо напрягается. – По ним выносили покойников, чтобы не видели другие пациенты.

Элин размышляет над его словами. Если это правда, но почему Лукас не знал о существовании туннеля? Уж конечно, о туннеле должны быть какие-то сведения, письменные или устные. Если только его существование не скрывали по какой-то причине.

– Может, – начинает она, холодея при этой мысли, – его использовали врачи с фотографий. Вот почему о нем нет записей.

– Возможно.

Элин снова идет вперед, ее тревога возрастает с каждым шагом.

Через несколько метров все меняется – пол туннеля разделяется надвое. Правая половина – ступени, а слева гладкий пол.

– Вы знаете, зачем так сделали?

Лукас кивает, его шея так напряжена, что вены под кожей как будто вот-вот полопаются.

– Гладкая сторона – для транспортировки тел на тележках. А ступени рядом – для персонала. Так сделано в Лезене.

Элин уже жалеет, что спросила, и идет дальше, луч фонарика едва пронизывает темноту. Туннель по-прежнему выглядит необитаемым. Никаких признаков, что Марго здесь побывала.

Может, они неправильно поняли? Что, если туннель вообще не связан с убийствами?

Но потом она замечает, что Лукас остановился.

Застыл, глядя на что-то над головой.

– Туннель, – шепчет Лукас. – Он расширяется.

Пройдя еще несколько шагов вперед, Элин водит фонариком из стороны в сторону.

Лукас прав – туннель расширяется, прежде чем снова сузиться чуть ниже. Элин уже готова идти дальше, как вдруг фонарик что-то высвечивает – блеск металла в полуметре от пола.

Подойдя ближе, она направляет луч в ту сторону, и у нее внутри начинает звенеть тревога. Из темноты ясно проступают металлические детали каталки. Прорезиненный чехол небрежно откинут. По сторонам тянутся веревки – две наверху и две внизу.

Элин застывает, оценивая увиденное. У ножек каталки лежат несколько полотняных мешков, рядом раскиданы полотенца и бутылки с водой. Слева стоит маленький столик с разбросанными металлическими инструментами: щипцами, ножницами и ножом.

На них блестит кровь.

Элин закрывает рот ладонью. Вот где все случилось.

Вот где изуродовали Лору перед смертью. И Адель.

Голову Элин наполняют образы. Ладонь на фонарике становится потной и скользкой.

– Это здесь… – Лукас не заканчивает фразу. Он выглядит потрясенным.

– Да, – дрожащим голосом отвечает она. – Идеальное место. Достаточно просторно, и никто не помешает. И легко добраться до…

Она осекается, заметив еще кое-что – какой-то новый и сильный запах.

Вонь плесени на последних метрах туннеля сменилась запахом разложения. С металлическим оттенком.

Затаив дыхание, Элин делает шаг вперед.

Наверное, это из-за крови на инструментах, которую Марго пыталась очистить, но без вентиляции запах висит в воздухе, застряв во всех щелях.

Элин уже собирается повернуться к Лукасу, как вдруг замечает нечто в изгибе туннеля, в самой широкой его части.

Элин замирает, и на нее внезапно накатывает тошнота.

Это невозможно.

Элин зажимает рукой рот, к горлу подступает рвота.

Марго.

Она привязана к деревянной решетке странного подъемного механизма.

Гротескная резиновая маска наполовину упала, так что лицо хорошо видно – в тех местах, где нет крови.

Один глаз закрыт, а другой открыт. Взгляд безжизненный, пустой.

Элин с содроганием смотрит на Марго, пытаясь понять, что все это значит.

Она… она что, покончила с собой? Понимая, что за ней придут?