Си Джей Уотсон - На краю бездны [litres]

«Вернулась». Он знает.

– Тебе Моника рассказала?

Голос у меня ровный, но он пропускает вопрос мимо ушей.

– Чего ты добиваешься? – говорит он. – Хочешь снять свою документалку?

Тон у него насмешливый.

– Нет. – Я в упор смотрю на него. – Выяснить правду.

– О чем?

– Ты прекрасно знаешь.

Он смеется, негромко, но с ядовитым сарказмом. Я помню его голос. Он звучит у меня в ушах, и его смех тоже.

«Ты прекрасно знаешь, кто ты такая, – говорит он. – И кем всегда была».

Мое сознание снова ускользает, разваливается на куски. Я вцепляюсь в борт катера.

– Зачем ты врешь? – наседает он.

Мы были знакомы, понимаю я. В той моей прошлой жизни. Мы были знакомы.

– Хочешь довести дело до конца?

– Какое дело?

Он смеется.

– Понятия не имею, о чем ты говоришь, – поясняю я, мой мозг лихорадочно работает. – Я хочу лишь разобраться, что случилось с моей подругой.

– С твоей подругой? С той самой, которую ты убила?

– Нет! – вырывается у меня.

Мое сознание съеживается, пытается забиться в темный угол, но от воспоминаний уже никуда не скрыться. Перед глазами встает Дейзи, какой я ее видела в ролике. Она умоляет. «Помоги мне! Пожалуйста! Ты сказала, они меня не тронут!»

И я при этом присутствую. С камерой в руках. Я переношусь туда, в прошлое.

«Я не буду этого делать», – говорю я, но уверенности нет, потому что за спиной кто-то стоит, наблюдая за нами с Дейзи, и этот кто-то ждет, что я сделаю ей больно, что я ее убью. Мне отчаянно хочется обернуться, сказать ему, что я передумала и это безумие, он сошел с ума, мы должны отпустить ее, но я не могу. Это единственный способ получить то, что мне необходимо, единственный способ заставить дурноту отступить.

Я слышу собственный всхлип. Не знаю, кто это – я, Алекс, сидящая сейчас в лодке, или Сэди из прошлой жизни.

«Будешь», – раздается голос. И я снова оказываюсь там. Я кладу камеру на пол так, чтобы моя подруга находилась в кадре, и делаю к ней шаг.

Слышится чей-то смех, и я вздрагиваю: я сижу в катере, и на меня надвигается Брайан, здесь и сейчас.

Голова идет кругом от качки, от прошлого и настоящего, волнами накатывающих на меня и отступающих прочь. Я поднимаюсь, и катер кренится; в лицо тысячей ледяных игл летят соленые брызги. Я теряю равновесие, но в последний момент все-таки удерживаюсь на ногах. Это приводит меня в чувство.

– Поосторожнее на воде, малышка.

Малышка? Несмотря на саркастичный тон, это слово падает на мою кожу невесомой снежинкой, и через него, как через лазейку, я могу провалиться в прошлое. Я помню, раньше он меня так называл. Это он подарил мне камеру. Подарок для моей любимой девочки, так он сказал. Знала бы я, что именно он однажды потребует этим подарком снимать.

В голове перещелкивает. Я вижу Дейзи, она стоит на коленях. Камера включена на запись. Но что случилось потом? Этот момент в моей памяти отсутствует; он утрачен, поверх него в следующие десять лет было записано что-то другое.

Он выпрямляется в полный рост и идет ко мне. Катер снова кренится, и он смеется, когда я едва не лечу кувырком.

Брайан. Это Брайан смеется сейчас – и смеялся тогда. Это Брайан сказал, что моя лучшая подруга должна умереть.

– Ты! Это ты убил ее!

Он все с той же улыбкой качает головой.

– Теперь я вспомнила, я все вспомнила! Это ты ее убил! И заставил меня снимать это на видео!

Его улыбка становится еще шире.

– Нет, малышка. Это все ты.

Кажется, я падаю и куда-то лечу. В лицо шрапнелью бьют соленые брызги, и мой разум скукоживается, мое тело уже истлело. От оставшегося равновесия теперь нет и следа. Все мое существо восстает против слов Брайана. «Нет! Я никого не убивала!» – кричит оно. Но в ту же самую секунду я понимаю, что это неправда.

Ну что ж, поздравляю, насмехается надо мной внутренний голос. Хотела узнать правду – на, получи.

Я хватаюсь за борт и смотрю вдаль поверх головы Брайана. Солнце уже взошло, но оно скрыто облаками.

– Отвези меня обратно.

– Чтобы ты всем рассказала, что произошло?

Я пячусь, но дальше кормы не убежишь. Нога зацепляется за что-то – наверное, за бухту каната, – и я спотыкаюсь.

– Осторожнее, – говорит он, но искренней тревоги в его голосе не слышно.

Он подходит ближе и толкает меня, не сильно, но достаточно для того, чтобы я с размаху плюхнулась на борт катера. Брюки сзади немедленно пропитываются ледяной водой.

– Мы же не хотим, чтобы ты вывалилась за борт. Какой трагический несчастный случай…

Я вспоминаю подругу:

– Что ты с ней сделал?

– Мы ее похоронили. Ты это знаешь.

Я не могу не спросить, несмотря на то что ответ очевиден:

– Где?

– И это ты знаешь.

Я лихорадочно соображаю, что произошло. Неужели она выжила после прыжка с утеса лишь для того, чтобы Брайан ее убил? Ублюдок, думаю я. Ублюдок. Но инстинктивно понимаю, что говорить вслух этого не следует. Я вижу, как он стоит надо мной с ремнем в руках. Он затянул его у меня на шее. Он намерен преподать мне урок. Это будет забавно. Пора мне уже научиться себя вести. Пора понять, кто любит меня сильнее всех.

Нет, оскорблениями ничего не добиться. Теперь я вспомнила. Единственное, что с ним работало, – это валяние у него в ногах, мольбы и уговоры. Да и то под конец перестало помогать.

– Отпусти меня.

– Алекс, – ядовито ухмыляется он, – ты же понимаешь, что я не могу этого сделать.

– Пожалуйста.

Он качает головой:

– Знаешь, я в самом деле считал, что ты сгинула навсегда. Мы все так считали. А ты взяла и вернулась. Не станем же мы второй раз наступать на те же грабли.

– Не надо! Я буду держать язык за зубами, обещаю.

– Как жаль, что я не могу тебе поверить.

Он нависает надо мной с багром в руке. Я знаю, что он собирается сделать. Убить меня, как убил Дейзи.

– Брайан, пожалуйста.

– Она упала за борт, – издевательски тянет он, изображая ужасное горе.

Он говорит обо мне, разыгрывая допрос в полиции, после того как заявит о моей гибели.

– Я пытался ее спасти. Но она, видимо, ударилась головой.

– Брайан, не надо! Пожалуйста!

– Думаю, это было самоубийство. Наверное, совесть замучила. Нет, я даже не догадывался, кто она на самом деле. И никто не догадывался. Она так сильно изменилась.

– Брайан, пожалуйста, – шепчу я, как будто это чем-то мне поможет.

Его рука, сжимающая багор, дергается.

– Все к лучшему, – говорит он и заносит багор над головой, как бейсбольную биту.

Я смотрю ему в глаза и понимаю, теперь уже с абсолютной уверенностью, что он намерен меня убить.

Выбора нет. Лучше утонуть, погибнуть по собственной воле, чем позволить ему победить. Я набираю полную грудь воздуха.

И прыгаю в ледяную черную воду.

Я иду ко дну. В ушах стоит многоголосый рев; сердце от холода вот-вот остановится, и я уверена, что больше уже никогда не забьется. Соль обжигает горло, и я заставляю себя не дышать. Нужно бороться, но я не знаю как – не понимаю, где верх, а где низ, в каком направлении двигаться, чтобы выплыть. Я барахтаюсь в пустоте, думая о Дейзи, задаваясь вопросом, не то же ли самое произошло и с ней и как вышло, что она, выбравшись из подвала, где умоляла сохранить ей жизнь, бросилась со скалы?