Меган Миранда - Последняя гостья

К половине шестого я проснулась, заняться было нечем, кроме своих мыслей. В сумке лежал свернутый клочок бумаги с подробностями вечеринки.

«Я — 18:40

Лус — 20:00

Коннор — 20:10

Паркер — 20:30».

Я продолжала вспоминать события того вечера, пытаясь увидеть среди них нечто новое. И гадала, действительно ли каждый присутствующий отчитался за все проведенное на вечеринке время.

После того как все собрались, Грег Рэндолф затеял игру; Лус показала мне разбитое окно; отключилось электричество, и Элли Арнолд упала в бассейн — или ее столкнули; потом Паркер помог мне навести порядок в ванной; следом состоялась его ссора с Лус наверху, а Коннор стал пробираться к выходу, но я его не отпустила.

В половине восьмого утра я уже стояла у боковой двери медицинского центра при больнице, ожидая, когда ее отопрут. Мягкий щелчок автоматического замка — и я в здании.

Я разыскала ее кабинет в белом лабиринте коридоров. На табличке ее фамилия значилась вместе с тремя другими. Хотя, согласно табличке, прием начинался с половины девятого, я знала, что она должна явиться заранее.

Первой я увидела тень — без звука шагов, — выплывающую из-за угла. Затем женщину: туфли на резиновой плоской подошве, классические брюки, синяя облегающая блузка. Зачесанные назад и заколотые в хвост низко на затылке волосы, кофе в одной руке, телефон в другой. Лус. По-прежнему глядя в свой телефон, она остановилась сразу же, как только вывернула из-за угла, будто почувствовала что-то не то. Нечто неуместное.

Подняв голову, она дважды моргнула, ее лицо не выражало ничего.

— Привет, — подала голос я.

Она все так же смотрела на меня, словно не узнавая.

А потом что-то как будто прояснилось, поместило меня в контекст, вытащило из памяти.

— Эйвери? — спросила она. И оглянулась через плечо, словно я могла ждать кого-то другого.

— Я надеялась застать тебя до начала приема, — я постучала по табличке на ее двери — в напоминание, что просто ориентируюсь на общедоступную информацию. — Надеялась поговорить с тобой.

— Все хорошо? — Она направлялась ко мне, и я задумалась, имеет ли она в виду Паркера. Близки ли они все еще и теперь она волнуется за своего парня — просто потому, что они взяли паузу , а может, и не брали вовсе. Может, она осталась дома только из-за работы, а Паркер соврал. И уже далеко не в первый раз.

— Да. То есть нет, не поручусь. Церемония в память о Сэди на этой неделе, помнишь? Паркер уже там. А с этим расследованием все не так просто, как оказалось.

Она сунула телефон в сумочку, вынула ключи, отперла дверь.

— Я и не думала, что просто, — с самого начала. — Она придержала дверь для меня ногой, поманила за собой в кабинет, включила верхний свет и бросила сумку за стойку у входа. Кабинет был маленьким, со стульями вдоль стены напротив стойки и узким коридором, в котором с того места, где мы стояли, виднелось несколько открытых дверей.

Она бросила взгляд на часы:

— У нас есть минут десять в запасе до прихода секретаря. Она всегда является рано.

Под моим пристальным взглядом она нахмурилась. Но это я просто от удивления. Она совсем не походила на девушку, с которой я познакомилась прошлым летом, — девушку в белых капри, с золотыми украшениями и безупречно подстриженными волосами длиной чуть ниже ключиц. Неужели и я показалась ей другой, не такой, как в пределах Литтлпорта? Этот город наделял людей особыми свойствами. Потому они и съезжались туда. В окружении гор и океана они словно вырастали, какими не были больше нигде. Превращались в тех, кто способен провести каяк через буруны прибоя, взойти на вершину горы и посмотреть поверх деревьев на склоне вдаль, на океан, в полной уверенности, что этот вид принадлежит им по праву. В тех, кому проще простого вернуться домой вовремя — как раз к вечернему ужину с омарами под шампанское. В тех, кто достоин всего, что только могут предложить здешние места.

Лус взглянула на закрытую дверь и прокашлялась. Я упускала ее теперь, когда у нее появилось время подумать. Осознать, что я разыскала ее и провела за рулем полдня, только чтобы появиться здесь перед ней.

— Когда ты в последний раз говорила с Паркером? — спросила я.

Этим вопросом удалось завладеть ее вниманием: она чуть шире открыла глаза, у нее слегка перехватило дыхание. Почти так, будто она испугалась.

— Мы почти не общались с тех пор, как расстались.

— Когда это было?

Она склонила голову набок.

— В прошлом сентябре. Строго говоря, той самой ночью. Когда состоялась вечеринка.

— Что? — Я вновь увидела ее, как наяву, вылетающей из двери верхней спальни. С диким взглядом. Неужели тогда он ее и отшил? Или это она — его?

— Той ночью мы поссорились, но это была просто последняя капля. Та самая, которая развязывает язык, понимаешь?

Я слышала их, находясь в ванной. Удар об стену. Я понизила голос:

— Он тебя ударил?

— Паркер? Нет. Ничего подобного… Он открыл дверь, чтобы уйти, а я с грохотом захлопнула ее. — Она покачала головой. — Мне просто хотелось в кои-то веки узнать правду. Так осточертело вранье.

— Но я же видела тебя. На панихиде.

Видела, как она стояла рядом с Паркером и следила за мной. Он наклонился, зашептал ей на ухо, и она вздрогнула, отвернулась…

— Да, это он попросил — ну, сказал, что нехорошо это будет выглядеть , если мы расстанемся в ночь смерти его сестры. — Она закатила глаза. — Представляешь? Даже тогда их заботило, как это будет выглядеть. Мы согласились поддерживать видимость до похорон, пока все не закончится и я не приступлю к работе, — она обвела рукой комнату. — В сущности, мы просто… отдалились. Нам больше было нечего сказать друг другу. С тех пор я прилагала все старания, чтобы не пересекаться с Ломанами. И пока что мне это удавалось.

— А я думала, ты… ну, ты же им вроде бы нравилась. И они тебе как будто тоже.

Она рассмеялась, удивив меня.

— Еще бы. У них была масса всяких «вроде бы» и «как будто». — Глядя на меня, она покусала себя за щеку изнутри. Этой нервной привычки я за ней раньше никогда не замечала. — Ты в шахматы когда-нибудь играла?

Мой отец играл, но его шахматы куда-то затерялись при первом переезде, и потом, играть я все равно не умела.

— Думаешь, они ведут игру? — спросила я.

Она провела ладонью по голове и вниз по конскому хвосту.

— Я думаю, они и есть игра, Эйвери. Шахматные слоны и кони. Короли и ферзи. Пешки.

Я потеряла нить, не уловила сути метафоры.

— Тебе кажется, что ты была пешкой?

А может, она имела в виду меня.

Она сжала губы и не ответила.

— Ради короля они пожертвуют чем угодно.

Мне вспомнилось, чему учил меня Грант, — что ради победы надо быть готовым рискнуть. Быть готовым с чем-нибудь расстаться. И приготовиться проиграть.