А Тернер - Язык тела

Кэсси провела по краю рабочей поверхности стола и показала бабушке след белой пыли на кончике пальца.

— Когда ты делаешь kopytka [3] Копытко ( польск .) — блюдо из картофеля, распространенное в кулинарии Белоруссии, Литвы и Польши. или хлеб, то я не чувствую запаха дрожжей.

— А про маковый рулет?

— В холле лежит новый номер твоего любимого журнала. Значит, ты была в польском магазине в Ислингтоне. Ты никогда не уйдешь оттуда, не купив makowiec [4] Маковый рулет ( польск .). .

— Иди и садись, умница, — не в силах сдержать улыбку, бабушка выпроводила Кэсси Рэйвен из кухни.

В гостиной Кэсси опустилась в кресло и почувствовала, как тепло окутывает ее, подобно одеялу. Единственными звуками были мягкие хлоп, хлоп, хлоп из газового камина. Сейчас трудно поверить, но подростком Кэсси смотрела на этот дом как на перегретую тюремную камеру, а на бабушку — как на главного надзирателя с глазами-бусинками. К шестнадцати годам Рэйвен уже проколола язык, выкрасила бирюзовым прядь волос и выкурила свой первый «косяк». Что касается школы, « Кэсси предпочитает расспрашивать своих учителей, а не получать от них знания », — гласил табель успеваемости. Тогда девушке казалось, весь взрослый мир объединился с одной целью: уничтожить право Кэсси на самовыражение.

Из кухни донеслось неожиданное: «У меня для тебя кое-что есть!», после чего послышался звук закрывающейся дверцы морозильника. Babcia вошла, заложив руки за спину, а затем протянула внучке пластиковый контейнер.

— Итак, какие догадки?

Внутри Кэсси обнаружила замерзшую белку. Положив беличью мордочку к себе на колени, девушка осмотрела ее также нежно, как одного из своих человеческих подопечных. Кэсси уже представляла, как возвращает белку к жизни с помощью таксидермии, которой девушка недавно занялась.

Мертвая белка показалась бы весьма странным подарком для большинства людей, но они не знали, что Кэсси Рэйвен с детства тянуло к мертвецам. Она до сих пор помнит, когда в первый раз увидела лису, лежавшую в канаве, — ее переехала машина. Наклонившись, чтобы погладить щетинистый рыжеватый мех бедняжки, девушка увидела, как та на мгновение преобразилась в резвящегося лисенка.

— Разве она не прекрасна? — Кэсси погладила беличью чистую шкурку, излишне безупречную для смерти на дороге. — Где ты ее нашла?

— Я взяла белку у мусорщика. Он у меня теперь в долгу.

Кэсси не хотелось спрашивать, что это означает. Бабушка, жительница многоэтажного дома, вела единоличную войну против граффити, свалок мусора и прочих антиобщественных явлений. Несколько недель назад Babcia даже столкнулась с наркоторговцем, который сбывал марихуану школьникам на лестничной площадке, но всякий раз, когда Кэсси пыталась поговорить о столь рискованном поведении бабушки, пожилая женщина поднимала подбородок и говорила, что эмигрировала в свободную страну не только для жизни в страхе. Как и Кэсси, Вероника Янек была мятежной девушкой с той лишь разницей, что в Польше 50-х годов участие в протестах против коммунистического режима заставило Янек сесть в тюрьму на шесть месяцев.

Когда еда была готова, девушка подготовила старый карточный столик, который ее бабушка использовала для еды. Пока они ели, внучка упомянула о прибытии нового патологоанатома.

— И он тебе не понравился? — Babcia пронзительно посмотрела на Кэсси.

— Мое мнение не имеет значения. Я всего лишь одна из подчиненных. Хотя сегодня и одержала небольшую победу.

Затем она рассказала всю историю, исключая то, как услышала от миссис Коннери: «Я не могу дышать». Разговоры Кэсси Рэйвен с мертвыми были слишком сакральными , чтобы делиться ими даже с бабушкой. Во всяком случае, каждый раз, когда девушка рационально рассматривала эти моменты, ей приходилось признать: возможно, это ее подсознание сводило все вместе. Например, разве она не заметила пятна на лице миссис К., прежде чем та заговорила?

— Муж Кейт Коннери сказал, что у нее и раньше случались вспышки крапивницы после окраски волос.

— Однако Кейт продолжала пользоваться той же краской?

— Наверное, она решила смириться с небольшим раздражением кожи.

Красные пятна на лице и шее миссис К. были не экземой, а следами крапивницы — аллергической сыпи.

— Возможно, лечащий врач не предупредил миссис Коннери, что ее иммунная система будет все чувствительнее после каждой окраски волос. Вчера все окончательно ухудшилось. Дыхательные пути женщины так набухли, что она задохнулась.

— Бедная женщина, — перекрестилась Вероника. — Только вот почему доктор-специалист по трупам сам не разобрался в этом?

Кэсси вновь вспомнила изумленное лицо Арчи Каффа, когда он понял, что скромный технический специалист смог наткнуться на истинную причину смерти миссис Коннери. Пару минут спустя Кафф тогда молча вручил ей подписанный бланк с распоряжением о проведении дополнительного анализа крови, необходимого для подтверждения теории Кэсси Рэйвен.

Вот черт!

— Справедливости ради, у них есть только двадцать — тридцать минут на обычное вскрытие, а анафилаксия как раз заведомо трудна для посмертной диагностики.

— Послушай-ка, это же ты кое-что заметила. Ты всегда замечаешь мелкие детали, когда другие люди просто скучают. Так было всегда, даже в твоем детстве, — утвердила бабушка, вилкой указывая на Кэсси. — Тебе следовало бы быть одним из таких докторов, с твоими-то мозгами!

Внучка лишь пожала плечами — бабушка уже не раз приводила этот аргумент. Кэсси знала, что была неплохим техническим специалистом в морге, но становиться патологоанатомом? Это звучало смешно — как перейти от пяти боковых нокаутов в парке к игре в «Арсенале». Медвуз не для таких девушек, как она, полуобразованных и выросших в зданиях городского совета. Гораздо больше такое образование подходило людям вроде Арчи Каффа — шикарным самцам, которые, казалось, плыли по жизни в ореоле непоколебимой уверенности в себе.

— А как же твои пятерки в вечерней школе? — продолжила бабушка и пересчитала отличные оценки на пальцах. — Пятерки по биологии и химии, четверка по физике. И пятерка по классической литературе.

— От этого пользы не больше, чем от макраме.

После окончания школы с четырьмя плохими выпускными баллами Кэсси намеревалась сбежать из бабушкиного дома. Конечно, она ее любила, однако, разница почти в пятьдесят лет, казалось, служила непреодолимой пропастью между ними. Заветной мечтой Кэсси было уехать за границу и жить где-нибудь в прохладном месте вроде Берлина. Однако, когда Мазз, ее тогдашний бойфренд, рассказал девушке про сквот [5] Сквот — дом или квартира, незаконно занятые группой бездомных людей. попрошаек в заброшенном административном здании на ферме Чалк, она решила, что это лучше, чем ничего.